жизнью, чем военные пилоты. Точнее говоря, там это происходит не так часто и регулярно. Во фронтовом небе всегда опаснее чем на земле или на море. Но даже из общей массы летчиков пилоты истребителей являются самыми рисковыми кадрами.
Этот боевой вылет какой-то особой оригинальностью тоже не блещет. Вылетаем на перехват очередной группы вражеских самолетов, которая движется к Кентербери. Лететь тут недалеко. Минут пять-шесть и мы на месте. Меня во всей этой ситуации радует то, что до противника далеко лететь не нужно. Он сам к нам приходит. По прибытии на место вижу, что мы не одни рванули на перехват. В воздухе мелькают британские «Харрикейны». Возможно, что они из 501-й эскадрильи, в которой служит тот самый скандальный поляк. Станислав Скальский. Тот самый, что пытался мне по физиономии настучать. И он сейчас может сидеть в одном из этих «Харрикейнов». А немцев то здесь гораздо больше чем английских истребителей. Даже с приходом нашей эскадрильи к месту боя соотношение сил не выравнивается. Врагов все равно больше чем нас. Пора бы мне уже привыкнуть к такому положению дел.
«Мессершмитты» к моменту нашего подхода все заняты дракой с «Харрикейнами». И наш командир эскадрильи решает этим воспользоваться. Германские бомбардировщики в данный момент никто не охраняет. Будем атаковать их. На этот раз нашими противниками будут двухмоторные «Юнкерсы» Ju-88. Прэлэстно, прэлэстно! Таких летающих зверушек я еще не убивал в своей карьере воздушного аса. Нет их в моей охотничьей коллекции трофеев. А теперь будут.
Вывожу свой «Спитфайр» чуть ниже и сбоку от строя вражеских бомбовозов. Германские двухмоторные бомбардировщики летят, построившись свиньей. Прямо как немецкие рыцари-крестоносцы. Их здесь не меньше четырех девяток Ju-88. Солидная такая кучка самолетиков, летит, ощетинившись пулеметами оборонительных турелей. Трудная мишень, однако. И очень опасная, между прочим, для атакующих ее. Для неопытных летчиков-истребителей. Тут вполне можно нарваться на очередь воздушного стрелка. Если не знать сектора обстрелов у этих «Юнкерсов», то можно очень серьезно пострадать. Но я то как раз их знаю. Я к таким вопросам отношусь вдумчиво и всегда внимательно изучаю авиационную технику возможных противников. И немецким самолетам я отдавал наибольшее внимание. Я уже несколько лет готовился к противостоянию с Люфтваффе. Правда, считал, что это произойдет на западной границе СССР. Подумаешь! Немного ошибся с географией. Это мне не помешает сейчас. Немецкую летающую технику я знаю на отлично. И прекрасно осведомлен, что на «восемьдесят восьмой» лучше заходить снизу и слева. Тут у них турелей нет. Кстати, об этом же я Литхэрта тоже предупреждаю. А то вон в прошлом бою его парни нахватали пуль от воздушных стрелков «Штук». Хорошо, что при этом никто не погиб из них. Но их «Спитфайры» потом пришлось чинить.
Вражеские бомберы быстро растут в прицеле. Выбираю себе того, кто станет моей первой жертвой в этом бою. Этот летит ближе к голове и на левом фланге вражеского строя. Идеальная мишень. Огонь начинаю открывать метров с четырехсот. Ближе лучше не подходить. Чтобы не отхватить звездюлей от воздушных стрелков ведущего «Юнкерса». Ах, как хороши эти пушечки! Из пулеметов я бы с такого расстояния этот бомбер даже и не поцарапал. А из пушек можно и издалека пострелять. Если умеючи. А я умею. В быстрый и маневренный истребитель я бы даже и не стал пробовать попасть с такого расстояния. Поближе бы подошел, чтобы бить наверняка. А по большому, неуклюжему, двухмоторному бомбардировщику стрелять можно. Это очень удобная цель. Летит по прямой и особо не маневрирует. С довольно небольшой скоростью. Хотя Ju-88 по скорости и превосходит He-111 или «Штуку». Но в сравнении с моим «Спитфайром» он похож на черепаху.
Нажимаю на гашетку и с удовлетворением наблюдаю как дымные трассы впиваются в пилотскую кабину и утыкаются в гондолу левого мотора вражеского бомбовоза, которая частично закрывает носовую часть «Юнкерса». Хорошо попал. Мотор вспыхивает ярким пламенем и начинает стремительно разгораться. Германский бомбардировщик неожиданно резко заваливается в глубокое пике. Этот все! Отлетался дракон картонный. Кстати, из него выпрыгнули только два парашютиста. Скорее всего — это были воздушные стрелки. А вот пилотов было не видно. Видимо, я их все же поубивал, попав по кабине. Она же у «восемьдесят восьмого» довольно большая с обширным остеклением. И тут немцам даже частичное прикрытие гондолой двигателя, ощутимо так выступавшей вперед от передней кромки крыла, не помогло. И хотя у этих «Юнкерсов» даже тоненькая броня имеется в районе кабины летчиков. Однако, она хороша лишь против слабеньких пулеметов винтовочного калибра и осколков зенитных снарядов. А вот от 20-мм снарядов моих авиапушек не спасает. Они ее легко пробили как картон. Попутно еще и мотор на левом крыле разнесли вдребезги. Хорошее попадание. Я собой доволен.
А ближе нам лезть не рекомендуется. Резким рывком заваливаю свой истребитель в левый вираж, уводя его подальше от огненных трасс вражеских воздушных стрелков. Выполняю маневр, замыкая вираж и выхожу уже ближе к хвосту «воздушной свиньи». Шикарно! Прямо передо мной маячит в прицеле еще один Ju-88. Замыкающий вражеский строй. При подходе к нему ныряю ниже. Так чтобы его массивная двухмоторная туша закрывала меня от оборонительных турелей «Юнкерсов», идущих впереди него. Вот так. Теперь они меня не видят. Как и стрелок верхней турели этого немецкого бомбардировщика. А вот нижний видит. И даже пытается стрелять. Правда, с такого расстояния отчаянно мажет. Для его пулемета это далековато. Но мы не будем рисковать. И я поднимаю свой «Спитфайр» чуть-чуть выше. Чтобы спрятаться за хвостовым опереньем этого бомбера. Трассирующие пули из немецкого пулемета проносятся ниже моего самолета. Странно. Этот фашистик уже меня потерял из виду. А стрельбу не прекращает. Впрочем, пора заканчивать этот цирк. Мои пальцы тянутся к гашеткам, чтобы послать в сторону германского бомбовоза смертоносные трассы. Но не успевают этого сделать. Внезапно прямо перед моим истребителем в воздухе вспухают дымные облачка зенитных разрывов. Что? По мне стреляют?
Чертыхаясь, инстинктивно ухожу в низкий-левый вираж, стараясь выжать из мотора своего «Спитфайра» как можно больше скорости. В эфире раздается громкая ругань нашего командира эскадрильи. И это меня сильно удивляет. Ведь за все время я от Литхэрта не слышал ни одного бранного слова. Он всегда старался вести себя корректно и вежливо. Как офицер и джентльмен. Вообще-то, в британских ВВС офицеры стараются матерно не выражаться. Есть у британцев такой бзик. Это я привык к неофициальному-командному языку красной армии. Где без матов командиры редко обходятся. Даже советские генералы и маршалы этим грешат. Особенно во
