очередного стакана, взятого у проводницы. Весенний лес за окном сменялся полями, чернеющими пашней или зеленеющими всходами озимых, а те опять сменялись лесом. На коротких остановках из вагона кто-то выходил, а его место занимал кто-то другой. Зотагину запомнилось щёлкающее название Чердаклы одной из таких остановок. Ехать ему оставалось совсем немного. Честно говоря, он уже подустал от дороги, но через это надо было пройти. Зато теперь у него было представление, как и чем живут здесь люди.
Поезд по лесной зоне обогнул левобережные кварталы Ульяновска и вышел на мост через Волгу. В дальнем купе заплакал ребёнок. Наверное испугался неожиданно громко застучавших колёс вагона.
— Смотри-смотри, а вон пароходик плывёт! Что пароходик говорит? Пароходик говорит: “Ту-ту!” — слышался сквозь детский плач голос матери.
Роль говорящего пароходика исполняла гружёная песком самоходная баржа на середине реки. Волга и впрямь здесь походила на море. Её берега терялись вдали, сливаясь на горизонте с водной гладью и облаками. Мост через Волгу показался Зотагину самым длинным из тех, что ему пришлось увидеть за свою поездку. Фермы мостовых пролётов больше минуты мелькали за окном вагона, прежде чем тот достиг противоположного берега. Теперь поезд шёл в черте города. Пассажиры в вагоне оживились. Самые нетерпеливые потянулись к выходу, создавая толчею возле рабочего тамбура.
— Куда же вы так торопитесь! — ругалась проводница. — Сорок минут тут стоим! Все сойдёте!
Зотагин вышел на перрон. Стоять на твёрдой земле после стольких дней пути было непривычно. Казалось, асфальт под ногами слегка раскачивается, будто пол вагона. Такая вот шутка вестибулярного аппарата. Зотагин постоял, привыкая к новым ощущениям. Мимо него в здание вокзала спешили люди, послышались гудки и стук колёс невидимого с перрона состава. Вечер был погожим, солнечным. Пахло весной и угольным дымком. Зотагин посмотрел на часы. Начало седьмого. Ехать на автовокзал смысла уже не было. На последний автобус он скорее всего опоздал. Оставалось такси, благо командировочные позволяют.
На привокзальной площади приехавших поджидали такси. Здесь царила суета. Одни договаривались с водителем, другие грузили чемоданы и сумки в багажник. Большая часть машин уже покинула стоянку или только собирались выезжать с неё. Зотагин подошёл к свободной жёлтой «Волге» с шашечками.
— До Сенгилея добросишь? — склонился он к дверце водителя.
— До Сенгилея? — оценивающе оглядел Зотагина из окна машины водитель. — А сколько вас туда едет?
— Я один, — сказал Зотагин.
— Один? — переспросил таксист. — Дорого будет. Подыщи себе троих попутчиков, и поедем. Но сразу предупреждаю, платить будете в оба конца.
— С какой стати? — удивился Зотагин.
— А ты сам подумай. Где я в твоём Сенгилее вечером на обратно пассажиров найду, да ещё в понедельник? Деньги теряю, понял? Здесь, по городу я за это же время больше заработаю. Ну так как? Договоримся?
— Сколько?
— Два червонца. Полторы сотни кеме туда-обратно всё-таки.
— Согласен.
— Тогда лады. Вещей много?
— Сумка только. — показал свою поклажу Зотагин. — На заднее сиденье брошу, если не возражаешь.
— Бросай, — разрешил таксист. — Ремень только накинь, — включил он счётчик, когда Зотагин сел на сиденье рядом. — А то гаишники сегодня чего-то лютуют.
9.
— Вот. Принимай.
Завгар подвёл Зотагина к видавшему виды пятьдесят второму «газону». Судя по мутному от пыли ветровому стеклу и жухлым листьям забившим всё пространство между ним и капотом, грузовик стоял здесь давно, и похоже частенько использовался в качестве донора. Щёток на рычагах стеклоочистителя не было, зеркала заднего вида тоже отсутствовали, дверь кабины со стороны водителя была лишь прикрыта.
— Мотор-то хоть остался? — спросил Зотагин.
— Двигатель на месте, — завгар стащил с головы кепку, зачем-то похлопал ей о штанину и надел обратно. Его вид говорил: нечего тут дурачком прикидываться и глупые вопросы задавать, – всё равно ведь возьмёшь, этот утиль, никуда не денешься.
— Хочу сам убедиться, — сказал Зотагин. — Так, на всякий случай.
— Давай, убеждайся, — разрешил завгар. — Только поскорее.
Зотагин открыл кабину. Внутри дверь со стороны водителя была голой. Обшивку с неё утащили вместе с замком и стеклоподъёмником. Само стекло почему-то оставили, прислонив к спинке сиденья.
— И когда только успели? — сделал удивлённое лицо завгар. — Узнаю, чья работа, без премии оставлю!
В кабине тоже было грязно. За время стоянки сквозь отсутствующее окно нанесло всякого мусора. Зотагин нашарил рукоятку замка блокировки капота на кронштейне под панелью приборов, открыл его. Потом подошёл к морде «газона» и поднял скрипнувший пружинами фиксаторов капот. Вместе с завгаром заглянули внутрь.
Завгар не обманул. Двигатель был на месте. Но без карбюратора. Место, куда карбюратор должен крепиться, заботливо заткнули ветошью. Чтобы, значит, грязь внутрь не попала. Снятую с карбюратора кастрюлю воздухоочистителя небрежно сунули рядом с блоком цилиндров.
— Н-да… — оглядел подкапотное пространство «газона» Зотагин. — Работы здесь начать и кончить. Капитальный ремонт нужен.
Зотагин захлопнул капот и спрыгнул с переднего бампера. Медленно обошёл грузовик, пиная полуспущенные скаты. Завгар ждал, стоя на месте.
— Давай закругляйся с осмотром, — поторопил он Зотагина. — Зря время теряем. У меня без тебя дел невпроворот.
Зотагин, отступив на шаг, снова оглядел грузовик. «ГАЗ-52-03» он хорошо знал благодаря Потапычу. В гараже учебки такой «газон» тоже был. Тут особых сложностей Зотагин не видел. Но эту машину просто убили. Заездили до некуда, а потом ещё и растащили. С ремонтом придётся попотеть. Если только при поверхностном осмотре вон столько всего повылезало, чего тогда дальше ждать! И кабину перекрасить не мешало бы. Её изначально жёлтый цвет давно выгорел, краска местами потрескалась и слезла, на сколах металл пошёл ржавчиной.
В принципе Зотагин готовился к такому повороту. Знал, сначала будет проверка на криворукость и только потом, со временем, когда поймут, чего ты на самом деле стоишь, дадут нормальную машину. Потапыч и об этом их всех предупредил. Но предложить такую развалюху!.. Да на неё даже взглянуть жалко!
— Этот хлам давно списать пора, — сказал Зотагин.
— Другого не имеем!
