ждать долго. А ты же не хочешь ждать?
Ядовито-обворожительно:
— Ну, не всем же быть королевами.
* * *
ОСТРОВ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. ХРАНИЛИЩЕ ТАЙНЫ. 17 сентября 2015 года.
Вообще, мне нравилось то, что на обломках старой России смог построить мой «сменщик». Даже не могу себе представить, как ему удалось разгрести эту кучу дерьма, которая накопилась за века. Впрочем, примерно раз в век это делать приходилось. И Ивану Третьему, и Ивану Грозному, и Петру Первому. Елизавете. Екатерине. Павлу. Несостоявшимся в этом мире большевикам. Мне Великому, Царствие мне Небесное… Видимо теперь придётся вновь.
Дверь Хранилища бодро-бесшумно отъехала.
— Ну, как у нас дела?
В Хранилище было всего три кресла. Всегда.
Дядя присел. Спокойно. С достоинством. По-хозяйски.
Он тут тоже моет полы регулярно. И пыль вытирает. Не взирая на возраст. Чужим сюда доступа нет. Только трое. Откуда эта пыль только берётся?
Нашли молодого… Дед и больная при смерти. Первое что мне тут пришлось делать под чутким руководством — драить всё. А читать уж потом. Что ж, мудрость учит смирению. Ухтомские подтвердят буддистскую философскую мысль. Пусть я не Ухтомский, но жена моя благоверная — очень даже. А, как говорится, с кем поведёшься — от того и наберешься. Она, конечно, православная, тут спору нет и быть не может, но влияние философии буддизма в Клане Ухтомских очень велико.
Я устало-вымученно откинулся на спинку своего кресла. Дядя Федя сочувственно смотрел на меня и печально так усмехался. Понимающе. Знающе.
Пожимаю плечами.
— Много всего…
— Главный вывод?
Устало качаю головой.
— Не знаю. Он, гений, конечно, но большая часть из этого уже осуществлена и смысл этих записей минимален. Это просто архив. Архив того, что удалось и что сделать не удалось. И уже не удастся. Незачем и не так пошла история, да, и развитие технологий тоже.
— И?
Пожимаю плечами.
— Ну, теперь я понимаю, почему Империя в таком кризисе. Его идеи и проекты закончились. Из них вытащили всё, что только могли. Нужно обновление. Перезагрузка системы. Мы топчемся на месте. Ходим по кругу, что те пони.
Дядя Федя встал с кресла и сказал:
— Браво, мой мальчик! Я в тебе не ошибся. Именно потому я тебя и взял. Аплодирую стоя.
И действительно захлопал в ладоши.
— Да, Империя одряхлела. Михаил Великий дал настолько мощный импульс, что мы не справились с управлением и развитием. Ведь всё было так хорошо и прекрасно.
Он сел и вдруг серьезно спросил:
— Что бы сделал?
— Я? А разве мне решать?
— Ты один из трёх.
Тру переносицу.
— Не знаю. Я попаданец из прошлого, а не из будущего. У меня нет его послезнаний, нет в голове каких-то прорывных технологий. Он сломал Россию, какую я знал. Теперь это новый мир.
— И всё же? Ты же опытный боец.
— Повторюсь — Империя одряхлела. За прекрасным гранитным фасадом расширяется тлен. Люди не хотят ждать. Общество движется к внутреннему взрыву. Мне такая картина знакома. Перед 1917 годом всё шло к этому. Надо вытаскивать ситуацию. Я бы воспользовался стремлением к переменам. Особенно среди молодёжи. Ну, это очевидный вывод. Подозреваю, что выбор пал на меня именно поэтому.
Кивок.
— Конечно. В том числе и потому, что ты для молодёжи и определённой части общества вдруг стал символом перемен и обновления.
Он взглянул на свой хронометр.
— Кстати, Мария пожелала тебя видеть. Так сказать, повторно познакомиться. У неё как раз где-то через четверть часа заканчиваются процедуры. Так что собирайся потихоньку. Как раз успеешь. Она слаба, долго там не болтай. Впрочем, врачи выгонят минут через десять. Так что — вперед.
— А вы?
Пожатие плечами.
— А я там зачем? Моё дело стариковское — сиди на солнышке, грейся. Иди.
* * *
ОСТРОВ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. КЛИНИКА. 17 сентября 2015 года.
— Привет, Миша.
— Желаю здравствовать, моя Государыня.
Мария Вторая жестом выгнала из палаты весь персонал. Я сидел в четырёх метрах. Ближе подойти я не мог из-за браслета. Рухнет вся электроника, которая обеспечивает жизнедеятельность Императрицы-Августы.
— Как вы себя чувствуете?
Она слабо улыбнулась.
— Не дождётесь, как говорят в народе. И обойдёмся без верноподданнических слов. Времени мало. Тебя выгонят доктора.
— Нас пишут?
Улыбка.
— В теории — нет. Телеметрия медицинская идёт, а как-там — не знаю.
Понятно, придётся следить за словами. Даже сними я браслет и склонись над её ухом, это может ничего не дать.
— А я, моя Госпожа, сижу в библиотеке. Занятное чтиво нашёл. Много старых книг по истории. Но, мало новых поступлений. Авторы как-то не радуют творениями современности.
— Есть желание написать новые главы истории?
Улыбаюсь:
— Я ещё тот писатель, моя Госпожа.
Она устало прикрыла глаза.
— Выбора нет. У тебя и нас. Я с удовольствием прочитаю проекты новых глав…
* * *
ПОЛГОДА СПУСТЯ. ОСТРОВ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. КЛИНИКА. 3 февраля 2016 года.
Я целовал свою дочь. Я был на родах. Я лично перерезал пуповину. Меня не хотели пускать на роды. Боялись эксцессов. Вдруг со мной случится нервный припадок. Очень хотелось выхватить Нож и порезать их. Но я сдержал свои порывы и настоял.
Государыня дала Дозволение. Меня пустили.
Я не был на родах Георгия. Тогда как-то было не очень принято. Да, и не было меня на месте.
Теперь вот моя дочь. И моя жена. Измученная, но счастливая. Наш первый ребёнок. Наша Катенька.
Я теперь знаю, как это быть на родах своей любимой женщины. Все разговоры — пустое. Нет никакого героизма. Ты там не для этого. Просто держи её за руку и шепчи ей: «Я рядом, я тут, я люблю тебя, тужься, я тебя обожаю, тужься, люблю, давай вздох, тужься…» Ничего такого. Просто твой любимый человек просто выворачивается в твоих руках от боли, а ты шепчешь… Шепчешь… И сжимаешь руку.
Конечно, всю работу сделали Лейб-акушеры. Я был в качестве предмета мебели. Но, я постарался разделить её боль.
Мне лишь сказали:
— Ну, что, счастливый отец, пора перерезать пуповину.
И графиня Елена Анатольевна Толстая-Ходот, праправнучатая племянница Лейб-акушера баронессы Улезко-Строгановой, принимавшей в своё время роды у самой Марии Благословенной, протянула мне медицинские ножницы.
Моя дочь. Катенька.
Прикладываю её к материнской груди.
Молока нет, но важен сам факт. Наша дочь.
Наша. НАША!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
* * *
