‑ Это Москва глушь и грязная вонючая деревня. Здесь скоро откроются консерватория, цирк, театр. Вот туда и будете ходить в новых платьях. А сейчас некогда, завтра уже выезжаем.
Однако Долгорукие успокоились только, когда на них мужья прикрикнули. Блин. Может выселить к чёртовой матери тестя из дворца, тьфу, хоромины.
Подарков царю везли много. Были вещи, которыми Пётр определённо гордился. Во‑первых, вышла книга Мезириака "Арифметика Диофанта с комментариями". Царю понравится. Во‑вторых, вчера Шваб успел‑таки выдать несколько сигнальных экземпляров "Приключений Буратино" и "Волшебника Изумрудного города". Это вам не "Сказ про Бову королевича". Мария привезла с собою рукописную книгу, про этого королевича. Бред и ужас.
Кроме книг, для царя успели изготовить трёхколёсный велосипед, который можно при желании переделать в двухколёсный, убрал одно колесо, да ось новую вставил, пару минут работы. Не менее ценным подарком Пётр считал и двух котят. Кошки в зоопарке начали размножаться, но пока два котёнка были только во дворце. Остальных оставляли у Охлобыстина на племя. Скоро все захотят себе этих пушистиков. Нужно будет на первом ажиотажном спросе заработать. Котята будут кусаться, а цены ещё больше. Это в Европе кошек объявили пособниками ведьм и массово уничтожили. Тем самым позволив распространиться крысам, которые переносили на себе блох. А блохи переносили бубонную чуму. И ещё очень не скоро эти "просвещённые" это поймут. Так чума им по заслугам.
Ну и вишенка на торте была. Пётр взял с собой музыкантов. Композиторов трогать не стал, пусть творят. Он им, пока выздоравливал, ещё пару десятков песен напел. В караване ехали: два скрипача, испанец гитарист, наш отечественный гусляр, флейтист италийский и Феррари в качестве певца. Две последние недели Пётр с ним лично разучивал "Ладу" и "Маруся от счастья слёзы льёт". Получилось неплохо. Мы заставим европейских купцов в Вершилово и за нотами ездить.
Событие тридцать первое
После однодневного отдыха во Владимире обоз до обеда успел проделать почти двадцать вёрст, а что кони отдохнули, погода замечательная, солнце и лёгкий морозец. Фёдор Пожарский первый расправился со своей порцией гречневой каши с мясом и, вскочив на буланого кохейлана Рыжика, решил размять застоявшегося араба. Думал, проехать вперёд километр и вернуться, как раз народ с обедом покончит. Фёдор даже не понукал Рыжика, тот и так рванул с места, словно впереди торба с овсом привязана была. Несколько минут и вот он верстовой столб. Маркиз натянул поводья и стал разворачивать Рыжика, когда увидел, что прямо на него по дороге мчится целая рать. По пёстрой одежде можно было безошибочно определить, что это казаки, к тому же, скорее всего запорожские. Здесь в самом центре России?
Дорога от Москвы до Владимира была оживлённой. А с тех пор как купцы целыми каравана стали стремиться в Вершилово, так вообще запруженной подводами. И вот эти разбойники мчались плотной лавой с саблями наголо и сбрасывали с дороги возы купцов одним своим видом и визгом. Фёдор долго не раздумывал, у них в караване огромные ценности, скорее всего, запорожцы как‑то про это прознали, и сейчас готовятся напасть на ничего не подозревающих людей. На его Фёдора родственников, на брата, на Елену Долгорукову. Нужно предупредить! Пожарский дал коню шенкелей, и Рыжик просто полетел вперёд. Успеет он намного раньше казаков, и кони у них разные, и Рыжик отдохнувший, и подводы купцов мешают запорожцам гораздо больше, чем одинокому всаднику. Ещё метров за сто до стоянки Фёдор принялся кричать: "Атас". С этим криком и ворвался в расположение их охраны.
Пётр взял с собою в поездку в Москву два десятка из сотни Кострова. Причём, не лучших, а тех, кто выказал желание и имел дела в Москве. Как раз и получились самые молодые, кто семьёй не загружен. Дак, кого в самом центре страны бояться, когда войны нет, да и татей повыбили, а шиши до этих мест и не добирались, они гораздо западнее орудуют. Фёдор сразу, соскочив с Рыжика, бросился к брату:
‑ Запорожцы! Под сотню! Сюда скачут с саблями наголо, через пару минут будут.
‑ Тревога! ‑ заорал стоящий рядом с братом князь Роман Шуйский.
‑ Спешиться, коней перед собой выставить. Заряжай мушкеты и пистоли, ‑ стал командовать и Пётр, ‑ Владимир Тимофеевич, уводи возки под прикрытие итальянцев.
Не получилось. Эти горячие клоуны в своих полосатых оранжево‑синих смешных одёжках вылезли вперёд со своими пиками. А тут и казаки появились. Ну, вот кто их просил высовываться? В минуту все и полегли. Куда им против запорожцев. Но краешком сознания Фёдор понимал, что, если бы не глупая смелость гвардейцев Ватикана, то казаки бы их смяли. А так получилось, как получилось.
Стрельцы выстрелили из мушкетов и, побросав их, понимая, что зарядить второй раз не успеют, выхватили пистоли. Ещё двадцать выстрелов. И эти отброшены, теперь остался только один маленький пистоль в левой руке, для ближнего боя, для выстрела в упор.
‑ По коням, ‑ скомандовал Пётр.
Фёдор огляделся. Время было. Казаки завязли, истребляя гвардейцев, да ещё целый табун коней уже без седоков у них на пути был. С фланга же не обойдёшь, они ехали по новой дороге, а она почти на метр была выше окружающего её поля. Сам Фёдор не стрелял. Его мушкет был в возке с подарками, у него были только два притороченных к седлу пистоля, как у рейтар. Он к тому моменту, как стрельцы стали заскакивать на коней, только зарядил оба. Брат в это время, уже с пистолем в одной руке и саблей в другой, по краю дороги справа пытался пробиться к противнику. На него двое сразу набросилось. Вот тут пистоли и пригодились Фёдору. Он, почти не целясь, выстрелил в одного, а Пётр в эту же секунду разрядил свой пистоль в другого. А вокруг уже лязгали сабли. Запорожец в синей свитке оказался спиной к маркизу, и тот, не долго думая, разрядил в него второй пистоль и, сунув его в кобуру, достал пару метательных ножей. И чуть не поплатился за самоуверенность. Брошенный им нож отскочил от кирасы скачущего на него запорожца, и только подставленная сабля Романа Шуйского спасла юношу. Ну, уж вторым‑то ножом Фёдор не промахнулся. Точно в горло. Хотел выхватить саблю, но рука сама уже вытянула из перевязи через плечо очередной метательный нож. Больше Пожарский не глупил, все оставшиеся восемь ножей в горло кидал. Так и промахнулся только один раз. Вокруг валились с коней свои, чужие, а он вертелся на Рыжике, выискивая очередную жертву. А голова сама отсчитывала брошенные ножи. Десять. Всё. Теперь только сабля. Вон того толстяка нужно достать. Нет. Стрелец его раньше срезал. Тогда вон того, в зелёном кафтане и зелёной свитке. Этого Пётр зарубил. Фёдор лихорадочно оглянулся, ища соперников и не нашёл. Только десяток своих стрельцов и брат верхами и крики под ногами лошадей.
‑ Спешиться, ‑ раздалась команда брата, ‑ Тяжелораненых добить, остальных связать и будьте осторожнее.
Пётр и сам соскочил с коня и бросился к кому‑то. Фёдор поспешил за братом. В луже крови лежал князь Роман Шуйский.
‑ Живой? ‑ испугался за князя Фёдор.
‑ Живой, в руку ранен, жгут нужен, кровь остановить.
В этот день никуда больше не поехали. Не до поездок. Невредимыми оказалось только восемь стрельцов, ну и ещё трое ранены легко. Этих перевязали, напоили сонным отваром и отправили палатку разбивать для себя и раненых тяжелее. Ещё трёх стрельцов нашли среди горы трупов живыми, но уже они и крови много потеряли и без сознания были, этими сразу доктор Томас ван Бодль занялся. Хорошо, что брат доктора с собою взял.
У гвардейцев Ватикана всё гораздо хуже. Двое ранены легко и трое серьёзно, остальные мертвы. Что теперь папский нунций думать будет о Руси? Сотнями разбойники по дорогам шляются. У запорожцев пятеро легко ранены и двое, скорее всего, поправятся. Остальных добили стрельцы. Раненых перевязали, раны, предварительно обработав, и, связав по рукам и ногам, бросили в спешно развёрнутую палатку.
