Ознакомительная версия.
— Почему вы так думаете? — спросил офицер. — Судя по сообщениям, все идет по плану, под Белостоком готовится окружение, а у Гудериана дела еще лучше, за исключением нескольких казусов.
— А группа «Север»? — в разговор вмешался второй офицер.
— Ерунда! Риттер фон Лееб — отличный командующий, у него прекрасные офицеры, а сбой связи вызван непогодой. Утром по всей границе творилось черт знает что, но операция началась по плану. Хотя у Геринга что-то темнят, похоже, слишком большие потери, но на выступе сожжено и сбито более пятисот русских самолетов.
— Минуточку внимания, господа! Сейчас Петр Михайлов споет нам новую русскую песню.
Златоглазка стояла в дверном проеме и, держа бокал с вином, лукаво смотрела на меня.
В груди похолодело, но я стряхнул оцепенение и подошел к роялю. Когда пальцы прикоснулись к клавишам, волнение полностью покинуло меня, я прокашлялся и начал вступление:
Крики чайки на белой стене…
Все замолчали, внимательно слушая меня.
Две мечты, да печали стакан
Мы, воскреснув, допили до дна
Это все, что останется после меня,
Это все, что возьму я с собой…
Играть я кончил в полной тишине.
Затем они захлопали мне. Я стоял, не зная, что мне делать, даже Мария хлопала, восторженно глядя на меня.
— Господа, но это не моя песня, я услышал ее сегодня по радио! — начал было оправдываться я. Но меня, слава Вседержителю, прервали.
— Радио, господа, надо включить радио, — произнес державшийся до этого в тени хозяин квартиры.
— Петя, покажи, где ты нашел эту песню, — тут же вмешалась Мария.
Я подошел к огромному телефункену и начал крутить ручку настройки.
Продравшись через треск помех, я наткнулся на мощный и чистый сигнал:
«Уважаемые граждане России, вы, безусловно, знаете о произошедшем природном катаклизме. Силой Провидения наша страна оказалась ввергнута в самый трагический день своей истории — двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года. Как это уже однажды случилось, германский нацизм начал свое наступление на свободу и саму жизнь народов, когда-то населявших Советский Союз.
Погибли люди. Среди них мирные граждане России, Белоруссии и Украины. Военнослужащие Российской армии и армий братских белорусского и украинского государств, встав на пути нацистской агрессии, исполняют свой долг по защите женщин, стариков и детей. Исполняют даже ценой собственной жизни».
— Что это? — спросил генштабист.
— Похоже, это Москва, — ответил я и начал переводить.
«Именно на них покушается вторгшийся на нашу землю кровавый враг — тоталитарный гитлеровский режим. Для расширения жизненного пространства нацисты избрали самый бесчеловечный способ — уничтожение целых народов, населяющих Восточную Европу и Россию.
Один раз, шестьдесят пять лет назад, совместными усилиями всего прогрессивного человечества победное шествие людоедской идеологии было остановлено. Знамя Победы взвилось над поверженным Рейхстагом. Ради этого только народы бывшего Советского Союза отдали почти тридцать миллионов жизней. Неимоверная, тяжелая цена».
Я старательно переводил дословно, не понимая смысла и половины фраз, какие «шестьдесят пять лет назад», почему «бывшего Советского Союза».
«Нет никаких сомнений, что враг будет разбит. Победа будет за нами!»
Я кончил переводить и почувствовал, как пересохло мое горло. Взяв фужер, я наполнил его до краев рейнским и выпил одним глотком. Окружающие продолжали молча смотреть на меня.
Первой, как всегда, молчание нарушила Мария:
— Господа, я подтверждаю, он перевел все точно.
Все обернулись к ней, но тут из приемника полилась музыка и красивый женский голос запел на английском. К счастью, этот язык здесь знали многие, и переводить мне не пришлось. Похоже, день плавно превращался в вечер чудес.
Я не хочу говорить
О прожитом нами.
Хотя меня это и ранит,
Теперь это в прошлом.
Победитель получает все,
Проигравший довольствуется малым.
За окном послышался глухой звук далекого разрыва, затем еще два, но уже гораздо сильнее. Гости не обращали на них внимания, ведь сигнала воздушной тревоги не было.
Я была в твоих руках,
Думала, принадлежу тебе.
Я делала вид, что ничего не понимаю.
Но скажи мне, целует ли она тебя
Так, как целовала тебя я?
Чувствуешь ли ты то же самое,
Когда она произносит твое имя?
Где-то глубоко внутри
Ты, должно быть, знаешь, что мне тебя не хватает.
Но что я могу сказать,
Правилам надо подчиняться.
Мужчины кивали головой в такт музыки, а у девушек на глазах появились слезы.
Победитель получает все.
Победитель получает все.
Тут грянул самый мощный взрыв, оконные стекла жалобно задрожали, и наконец, словно очнувшись от глубокого сна, взвыли ревуны воздушной тревоги. Все выбежали на балкон, опоясывающий здание. В голубом, безоблачном небе было пусто, лишь знакомый Петру аппарат продолжал парить все так же высоко и недостижимо.
Над Берлином подымался дым, похоже, бомбы упали в районе правительственных зданий и рейхсканцелярии.
— Что это? — спросил офицер люфтваффе, показывая на парящий в небе аэроплан.
— А разве это не ваше? — ответил я вопросом на вопрос. — Этот аппарат с обеда висит над Берлином.
Музыка в приемнике оборвалась, и зазвенел голос диктора:
— По сообщению пресс-центра Министерства обороны, десять минут назад были поражены стратегические цели на территории Германии. Ракетно-бомбовым ударам подвергнуты здания штаба люфтваффе, Министерства юстиции, рейхсканцелярия, Принц Альбрехтштрассе, четыре, здания СД, семьдесят два и семьдесят четыре на Унтер-ден-Линден, комплекс связи и штаб в Цоссене и Вольфшанце. А теперь… Реклама на радио «Маяк»!
Я переводил, но и без моего перевода все было ясно. Лица офицеров серели с каждым новым названием, после упоминания центра связи на них стало страшно смотреть, а когда диктор упомянул какое-то логово волка, их затрясло.
Первым опомнился офицер люфтваффе, он бросился к телефону и начал торопливо набирать номер, попытки дозвониться продолжались минут пять, затем кто-то вышел на связь, и после короткого разговора летчик опустил трубку на рычаг телефона.
— Штаб люфтваффе полностью уничтожен, Мильх погиб, — устало произнес он.
Ознакомительная версия.
