Впрочем, тех местных, кто осел на подворьях, инородцами уже и не считали. Ибо действительно укрепиться и начать развиваться смогли только те, кто не только приобрел навыки культурного хозяйствования, но и в достаточной мере освоил русский язык, поскольку без этого наличие ссудной кассы под боком и доступность агрономов, фельдшеров, строительных артелей были бесполезны. Потому у местных, стремившихся преумножить свое благосостояние, образовалась бешеная мотивация к изучению русского языка и в итоге — к обучению своих детей в школах, которые здесь сплошь были русскими. А если человек говорит по-русски, думает по-русски, воспитан по-русски и чувствует себя комфортно именно в рамках русской культуры, то он не кто иной, как русский. А что разрез глаз или цвет кожи слегка другой — так генетическое разнообразие еще никому не помешало…
— …Да и какая ныне здесь украина? — хмыкнул Панас. — Энто я когда только на землю сел, крайний был. А нонича, глянь-ка, до крайних подворий верст десять, а то и пятнадцать будет. Кажин год новые закладываются. Эвон Пашилев Тимка здесь неподалеку, в пяти верстах от меня, подворье завел, и Кулманис Янька, ну, у которого родители из-под Пернова от голоду сбегли, у них подворье с той стороны «железки» было, помнишь?
— Помню, — кивнул Митяй.
— Во-от, и еще Кузьма Буськов, который на два класса младше нас учился. Ну, рябой такой. Так что… я думаю, в самый раз нам энта заправочная станцию будет, — резко перевел разговор на прежнюю тему Панас. — Скоро у нас тут многие антанабили заведут. Точно говорю. Так что ты уж того… пособи земляку, сосед…
…В Магнитогорск Митяй вернулся спустя два дня. Вместе с Панасом. Двое суток, оставшихся от недели отпуска, они с соседом мотались между банком и конторой, оформляя ссуду и заявку на строительство заправки, что оказалось не очень-то простым делом.
Как выяснилось, в той глухомани, где располагалось хозяйство Панаса, у «Великокняжеской» не было еще ни одной нефтебазы, то есть доставка бензина должна была обойтись куда дороже, чем в более освоенных уездах. Панас даже едва не отказался от идеи открыть свою заправку. «Не те прибыля — не потяну», — печально заявил он, посчитав все на листочке. Но потом в «Великокняжеской» всё переиграли и сообщили, что нефтебаза неподалеку от его краев появится уже по весне, а до того момента они обеспечат доставку бензина по железной дороге и по обычному тарифу. Мол, все издержки — за наш счет. Как краем уха услышал Митяй, решение это было принято после того, как выяснилось, что на автозаводе из Панасова уезда на ближайший год заказано еще двенадцать грузовиков. (Обмен информацией между структурами, принадлежавшими Князю, всегда был их сильной стороной.) Вот в «Великокняжеской» и решили, что тот уезд достаточно перспективен.
Так что усилия Панаса завести свою заправочную станцию принесли результат. Каковой они с соседом и отметили субботним вечером, попутно вспоминая свои подростковые шалости и школу.
А в воскресенье Митяй посадил Панаса, нагруженного тюками и сумками с подарками для родни и соседей, в вагон и отправился к себе в каморку отсыпаться. В понедельник он собирался подать заявление на увольнение с автозавода. Баки и топливная арматура его заправки уже были изготовлены, а с четверга освобождалась бригада землекопов, которую он нанял, чтобы они вырыли котлован под баки. Бригадир обещался справиться за два дня, так что еще максимум неделя, и Митяй — хозяин своей заправки. А мастерскую он планировал поставить позже. На нее денег пока не было. Максимум, что он еще мог потянуть — это навес. Ну да и бог с ним — кое-какие работы можно делать и под навесом, а кое-кто из клиентов, появившихся у него, после того как пошли слухи, что, мол, имеется мастер с умелыми руками, который и за работу берет не особенно дорого, обзавелся утепленными гаражами. Первое время переживем, а там посмотрим, решил Митяй. Если все пойдет как запланировано, то к следующей зиме у него уже будет под автомастерскую теплый сарай, а там и до станков дело дойдет.
Перед началом смены он забежал в бухгалтерию и написал заявление. После чего вернулся в свой цех и работал спокойно почти до обеда, пока из бухгалтерии не прислали запрос.
Мастер подошел к нему уже после того, как прозвучал гудок обеденного перерыва.
— Значит, увольняешься? — неодобрительно спросил он, вертя в руках Митяев табель.
Бухгалтерии для окончательного расчета требовались сведения о Митяевых штрафах и поощрениях, что было по большей части в ведении мастеров, которые раз в месяц, перед основной зарплатой, сообщали в бухгалтерию необходимые сведения. Деньги-то на заводе выплачивали раз в неделю, три недели по одной пятой от положенного, а окончательный расчет производился раз в месяц, двадцать осьмого числа. Но до него еще было две недели и, потому сведений пока не подавали. А Митяю расчет должны были сделать завтра. Вот бухгалтерия и прислала табель с просьбой занести в него все изменения, случившиеся за время, прошедшее с момента последнего расчета. Ходили слухи, что кое-кто из мастеров бывалоча гадил рабочим напоследок, гаком занося в табель несколько штрафов, но от мастера Панкрата Митяй такой подлянки не ждал. Тот был дядька суровый, но справедливый. Болел за дело и тем, кто делал его хорошо, благоволил, не обижая с премиями и идя навстречу, ежели надобно было куда отлучиться по родственным делам. Вот и Митяю спокойно дал отпуск на неделю. Ну да Митяй ходил у него в любимчиках.
— Увольняюсь, дядька Панкрат, — кивнул парень.
Мастер крякнул.
— Зря. Слыхал — новую машину собираются в производство запустить?
Завод выпускал шесть моделей. Пару легковых «Скороходов» — пятиместный и двухместный вариант, считающийся спортивной моделью; роскошный «Вояж», две грузовые — «Бычок» на шестьдесят пудов груза и тяжелый «Тур», способный увезти по местным дорогам почти двести пудов; а еще «Автоконку», предназначенную для перевозки двадцати пяти пассажиров. Никто посторонний и не догадывался, что на самом-то деле моделей было всего три — «Скороход», «Бычок» и «Тур». Вернее, насчет обоих «Скороходов» все было понятно: они различались только кузовами и, возможно, двигателями.
Моторный цех производил два типа двигателей — четырехцилиндровый, мощностью в тридцать пять лошадиных сил, и шестицилиндровый — в пятьдесят сил. И тот, и другой можно было ставить на любой из заводских автомобилей. Впрочем, на «Вояж» и «Тур», как правило, ставили только шестицилиндровые, а на «Бычок», наоборот, четырехцилиндровый…
О том, что у «Тура» и «Автоконки» тоже есть общие корни, также можно было догадаться по тому, что оба имели по три оси. А вот то, что роскошный «Вояж» и непрезентабельный «Бычок» несли внутри себя одну и ту же основу, никому и в голову не приходило. Уж больно они отличались — «Вояж» с великолепным, отделанным золотом, дорогими сортами дерева и кожей салоном, с устанавливаемым по заказу в задней части кузова остекленным «стаканом» для лакея, с великолепными оспицованными колесами, с яркими электрическими фарами и «Бычок» с непрезентабельной фанерной кабиной без дверей, одной подслеповатой фарой на левом крыле, грузовым кузовом в виде дощатого ящика с одним откидным бортом и штампованными колесами с резиновыми «дутиками», которые кроме него ставили еще на лафеты полевых орудий. Дешевая рабочая лошадка.
