— Откуда? — спросил Краузе, тыча пальцем в кухню.
— Нашли на месте боев! — отрапортовал Крайнев. — Очень удобно: не нужно строить печь.
Краузе и Ланге захотели посмотреть на пленных. Поехали к полю. Немцы — на «Опеле», Крайнев — верхом. Шла уборка картошки: одни бойцы плугом разгоняли картофельные борозды, другие собирали клубни и ссыпали их в мешки. Работа шла споро — красноармейцы работали в охотку. Многие ходили в лаптях — с выдачей ботинок, подобранных на поле боя, Крайнев не спешил.
— Что это? — заинтересовался Краузе, тыча пальцем в лапти.
— Старинная крестьянская обувь, — пояснил Крайнев. — Ее плетут из коры дерева. Очень легкая и удобная.
— Из коры? Она же развалится!
— На месяц хватит. Но зато совсем ничего не стоит. Материал бесплатный.
— Дерево без коры погибает! — возразил Краузе. — Так можно лес потерять. Дикость!
— Где охрана? — встрял в разговор Ланге.
Крайнев указал на мужиков у телег. Они возили собранную картошку, но, увидев гостей, сообразили нацепить на рукава белые повязки и вскинуть на плечо винтовки.
— Всего двое? — удивился Ланге. — Вдруг пленные сбегут?
— Куда им бежать? — пожал плечами Крайнев. — Везде немецкие войска. Попадутся — хуже будет. Здесь они в тепле, сыты, одеты…
— Вы объяснили им это?
— Конечно! Но лучше меня уговорила красных немецкая армия.
— Вы неглупый человек! — улыбнулся Ланге. — Но здесь, вижу, не все пленные. Где остальные?
— Работают на ферме! — не моргнув глазом, соврал Крайнев. — Убирают навоз, доят коров…
— Коров доят мужчины? — удивился Краузе.
— У них хорошо получается — деревенские жители. От желающих отбоя нет — можно выпить кружку молока.
Краузе осуждающе покрутил головой:
— Они соблюдают гигиену?
— Так точно! Доить назначаем здоровых людей, все обязательно моются, надевают чистые халаты — большевики оставили запас. Господин комендант, — Крайнев доверительно наклонился к уху Краузе, — я сам пью это молоко. Можете не сомневаться!
Краузе пожевал губами, но ничего не сказал. Крайневу показалось, что не убедил. «Заставит Клауса сливки кипятить! Ну и ладно! Его проблемы…»
На обратном пути при въезде в Кривичи их встретили хлебом-солью. Староста, бывший колхозный счетовод Бузыкин, наторевший в приеме делегаций из района, вовремя заметил гостей и расстарался. Немцы довольно расплылись в улыбке, после чего Бузыкин повел их в избу — кормить. Стол ломился от яств: пироги, печеная курица, яишница на сале, блины, сметана, масло, огурцы… Крайнев понял, что Бузыкин прошел по деревне, бесцеремонно вытаскивая из печей еду — у кого что было. Можно представить, что кричали ему вслед! Бесполезно. Бузыкина проклятиями не проймешь.
— Богато живут ваши крестьяне! — изумился Ланге.
— Собирали для дорогих гостей, — успокоил Крайнев, мысленно кляня чрезмерно услужливого старосту. Сейчас все сожрут, а потом увеличат поставки!
Немцы вальяжно сели, Краузе молча указал Крайневу на соседний стул. Это было знаком одобрения. Крайнев примостился на краешке, но почти не ел — распоряжался. То Краузе требовал особых блюд для язвенника, и Крайнев выбегал приказать, то следовало выбрать из доставленного самогона напиток помягче… Немцы не препятствовали хлопотам; считая, видимо, что именно так должен поступать услужливый русский. Или полунемец… Во ходе очередной отлучки Крайнев застал во дворе забавную сцену. Денщик Клаус (его с водителем накормили в другой избе) приставал к жене Бузыкина: указывал на свой рот, произнося при этом что-то вроде «ням-ням».
— Кормили уже! — злилась хозяйка. — Шмат сала умолол. А яиц сколько! Отстань, мэрдал! Только бы жрать!
— Йа! Йа! — радостно кивал головой Клаус. — Жрать — гут!
Крайнев расхохотался. Клаус обернулся и радостно подбежал к нему.
— Господин Кернер! Объясните глупой русской: хочу взять в Город немного шпика. Готов заплатить.
— Не стоит, — остановил Крайнев. — Обязательно соберем вам гостинец.
— Это господам офицерам! — возразил Клаус. — А мне?
— Вам тоже! Не думаю, что Краузе и Ланге будут взвешивать шпик и пересчитывать яйца, — Крайнев подмигнул.
Клаус расплылся в улыбке:
— Строго между нами, господин Кернер?
— Могила! — заверил Крайнев.
Гости ели долго. Гауптман в конце концов наплевал на язву и мел со стола все подряд, обильно орошая угощение настоянной на клюковке самогонкой. Ланге не отставал. Из-за стола немцы выбрались порядком осоловелыми. Во двое они увидели, как Бузыкин (Крайнев специально просил его подождать момента) грузит в багажник «опеля» корзины с гостинцами.
Немцы заулыбались и двинулись к калитке. Внезапно взгляд Краузе упал на гнедого жеребца. Привязанный к забору конь Крайнева недовольно топтался и фыркал, требуя свободы. Гауптман подошел и внимательно потрогал клеймо, выжженное на ляжке. Крайнев похолодел.
— Чей конь?
— Мой, — выдавил Крайнев.
— Откуда?
— Нашел в лесу, когда скитался после побега. Спрашивал крестьян из близлежащих деревень, никто не признал лошадь своей.
— Это немецкий конь! — сердито сказал комендант. — Месяц тому я послал в разведку двух солдат, оба пропали бесследно. Лошадь принадлежала одному из них.
— Я говорил господину гауптману, что в лесах прячутся разбитые большевики, — заторопился Крайнев. — Наверное, убили немецких солдат, а конь убежал. Следует быть осторожным. Пускаясь в дорогу, я всегда беру полицейских. Вам тоже опасно без охраны.
Краузе задумался.
— Я немедленно верну коня! — заверил Крайнев.
— Его давно списали! — махнул рукой гауптман. — Оставьте!
Комендант оглянулся и, заметив в огороде сортир, направился к нему. Настала очередь Ланге.
— Вы серьезно насчет большевиков? — спросил он шепотом.
— Меня дважды обстреливали. Из леса. Когда ехал один. При охране боялись.
Ланге задумчиво пожевал губами.
— Где ваши евреи? — спросил внезапно. — Которых увезли из Города?
— Ездят по дальним деревням. Насчет заготовок.
— Вы доверяете им?
— Больше некому! — развел руками Крайнев. — Местные жители вороваты и не стремятся сполна рассчитаться с вермахтом. Они привыкли при Советах: не украдешь — умрешь с голоду. Требуется проверить на месте структуру посевных площадей, определить, сколько гектаров занято рожью, сколько картофелем, оговорить объем поставок, организовать их доставку в Город… Евреи образованы, старательны. Важно, что у них нет в деревнях родственников — не с кем сговориться.
— Пусть! — согласился Ланге. — Что собираетесь делать с пленными по завершению сельскохозяйственных работ?
