Потом её знаменитый двойной топор принесли. Уже не для боя. Покрасоваться.
Госпожа тоже смотрела. И первой рванула клинок из ножен для салюта. По большому счёту, если бы не Рэдрия, никого бы из нас здесь не было. И Госпожи в первую очередь.
Старуха поворачивается кругом, подняв топор и щит. Грохот стоит невообразимый. Орут кто во что горазд. И она смеётся. Смеётся от счастья.
– До чего же она красивая! – восторженно шепчет Динка.
* * *
Сижу и сладости ем. Заняться больше нечем. Пусть, говорят от этого толстеют. Меня в деревне нашли, там, я слышала, красивыми считаются как раз, полные. Но я в Замке живу. Благородные, и все, кто им подражают, образцами красоты считают высоких худышек. С ростом у меня неплохо, вроде, тем более, я ещё расту. Потому и ем много. А за "толстуху" и в глаз дать могу. Последнее время напрямую дразниться перестали. Более утончённо друг дружку поддевать стали.
Госпожа смеётся: "Растут девочки. Охрану вашей части усилить? Бесполезно, впрочем. Солдат-евнухов у меня нет, да и вы все сообразительные. Захотите удрать к кому – всё равно удерёте. Будто я молодой не была, и чего-то не знаю…"
Линки меня сторониться стали. С Эрией никогда и не дружила особо. Все знают, с какой лёгкостью я убиваю. Ведь не было боя. Кинжалом в спину. Не говорят, но знаю, считают такое недопустимым. Считают себя воинами, но не убийцами. Словно не понимают, успей он Динку… Если не станет дочери, зачем Госпоже её окружение? Лишних людей в Замке нет, все нужны для чего-то. Хозяек в Замке две. Линк только числится. От блеска голубых камней никто не ждёт хорошего. Только Динка болтает по-прежнему, но она умеет бывать в десятках мест одновременно. Я же – вовсе нет.
Да и не охота нигде бывать. В книгах почти всё есть. Стоит же выбраться куда-то – опять за кинжал браться придётся.
– Ой, а ты и правда Осень на самом деле? – и не заметила, как дочь казначея подошла. Динка рядом. Кто же кого ко мне притащил?
Мне Младшая Кэр не нравится, но на расстоянии, так сказать. Ни хорошего, ни плохого ни я, ни кто-нибудь вообще, от неё не видел. Вот только служанки всё шепчутся, какая младшая госпожа красивая. Младшая госпожа то, да младшая госпожа сё. Больше только про её брата болтают.
Динку младшей госпожой не зовут никогда. За глаза – только по имени, или второй госпожой, как ещё недавно звали её маму. Теперь та первая.
– Привыкла, что меня все так зовут, – глухо и безо всякого выражения отвечаю.
По происхождению такая же, как Динка. Про нас многие шепчутся "ведут себя словно благородным ровня". Динка смеётся. По сути, её от остальных по доспехам только и отличишь. Но доспехи-то не всегда носят.
Вот на её сестру глянь, и сразу ясно становится: ей мы не ровня. Это не Динка. Они рядом – словно госпожа и телохранитель. Причём, неважно, как одеты. Пусть у Динки сейчас даже ножа нет – чувствуется привычная опасность. Особенно, рядом с сестрой. Если не знать – родства и не заподозришь.
Или же другое. Мать одной никогда не возражала, чтобы дочь ей подражала. Мать же другой всеми силами стремилась создать из дочери нечто, совсем на неё не похожее.
– Нет, а ты сама?
– Когда-то меня звали по-другому, но я не помню.
– Я не знала, извини.
– Это её дядя так назвал, – Динка тут как тут, хотя и так не уходила, – нашёл бы вдругое время, была бы Летом. Или Зимой.
– Ле-то. Я, кажется, знаю девочку, кого так зовут. Помнишь, той зимой были в городской усадьбе, где на входе статуи бодронских богов. Только она маленькая совсем.
– Помню-помню, из городского совета, в смысле, отец Лето. Он чуть ли не больше всех денег на постройку укреплений дал. У Лето той старшие сёстры есть. Помнишь их? Им как раз женихов пора подбирать. Вот и набивал им цену…
– Ягран с нами не ездил.
– Он-то здесь причём? Ему тётя уже такую цену набила – предложи Император кого из своих родственниц, и то думать будет, достаточно для любимчика хороша. Нет, он всем знакомым показать хотел, насколько важен, Верховный его посетил. Женихи теперь требуются познатнее и побогаче.
Осторожно оглядываюсь по сторонам, рассчитывая найти предлог и уйти куда-нибудь. Динки, несмотря на небольшой рост, временами слишком уж много.
– Я вообще-то, с Осенью поговорить хотела, – голоса не повышает, но Динка замолкает на полуслове. На моей памяти – впервые. Если она говорит, то слушают все.
– Так говори, я, что запрещаю?
– Правду говорят, ты считаешь лучше всех и вообще, в математике разбираешься?
– Наверное.
– Мама говорила, Верховный над ней подшутила, показав серьёзное математическое сочинение, якобы написанное тобой.
– Ага. Я тоже видела, только ничего не поняла, – тут, как мне кажется, она привирает. Пусть тех книг, что я, она не читает, но считает достаточно быстро. Да и в баллистике разбирается. Просто, изображать этакую простую девушку, любит. Вчитываться не любит, не интересуется тем, что нельзя сразу в деле применить.
– Я поняла, и даже удивилась, почему никто раньше такого не придумал.
– Мне показалось, там должна быть ещё одна часть. Вот и взялась.
– Сама? Никто не помогал.
– Ну да.
Стала про написанное спрашивать. Тут уже я удивилась. Знания серьёзные. Учит свою дочь казначей не хуже, чем Верховный нас. Хотя, сама казначей считать должна просто прекрасно. Все просто говорят, казначей не учит дочерей многому из того, что умеет сама. Слышала, как говорила, всю жизнь занимается не тем, чем хотела. Правда, я не знаю, о чём она в детстве мечтала.
Таких глубоких познаний от Младшей Кэретты не ожидала.
Она, похоже, тоже. Подозревала очередную шуточку Верховного. Надо признать, иные её шуточки кажутся смешными только ей самой.
Казначей пыталась выговаривать, если про её выходки враги узнают, могут решить, их время пришло. На что ответ был всегда один "этой войны не избежать всё равно".
– А ты, похоже, не злая. Просто колючая, как ёжик.
– Почему я злой должна быть?
– Мама написала, после покушения, чтобы подальше от тебя держалась. А мне, наоборот, интересно стало. Да и Дине ты нравишься. Вот маме – не очень.
– Я не "ведьма", чтобы всем нравиться.
– "Ведьма" она золотая. Тётя говорит, ты ценнее любого золота.
– А я вообще, бесценная! – смеясь встревает Динка.
– Смотря для кого. Кто-то считает, будет лучше, если тебя не станет.
– Пожалуй, того, кто так считает, может не стать гораздо раньше, нежели меня.
– И ты знаешь, кто это?
– Ха! Сильно к югу отсюда это почти каждый второй, а за Линией так и каждый первый.
– Всех не поубиваешь, – говорит Младшая Кэр, совершенно таким же голосом, что и казначей.
– Но я всё равно попробую!
