цветы одуряюще сладко пахли, ветер ласково трепал мои кудри. Вот только хмурый Прокофий Андреевич не вписывался в эту картину.
— Хорошо съездили? — полюбопытствовал он.
— Что случилось? — вместо ответа спросил я.
— Все в порядке. Пришел в классную комнату, а вас нет. Забеспокоился.
У меня немного отлегло на душе. Никого не похитили и не убили.
— Готов приступать к занятиям прямо сейчас, — выдохнул я.
Учитель пронзил меня взглядом. Я внутренне сжался, но виду не подал. По лицу Вяткина пробежала тень, и он тут же отвернулся.
— Пойдемте, — сухо сказал он и пошел по коридору.
Его поведение сбивало с толку. Где тот балагур? Я привык, что хмурый здесь только Василий и Михаил, а тут учитель. Надо выяснить в чем тут дело.
Сегодня по расписанию у нас был уроки по литературе, истории и географии. Аккуратно поставив перед моим носом стопку учебников, Прокофий Андреевич выдал мне лист бумаги и вышел из класса, чем невероятно меня удивил. Обычно мы обсуждаем материал, почти ничего не записывая.
Такая резкая смена поведения меня выбила из колеи, отбив всякое желание учиться. Но я терпеливо выполнил все задания. Учитель так и не явился его проверять. Посидев еще немного, я плюнул на все и пошел к себе в комнату.
По дороге так задумался, что проскочил мимо нужного поворота и оказался возле библиотеки. Надо бы забрать оттуда учебники по магии. Дверь была приоткрыта. Почему-то меня это насторожило, и я помедлил заглядывать внутрь. И правильно сделал. Я услышал голос Прокофия Андреевича. Он тихо, но твердо говорил кому-то:
— Нужно быть предельно осторожными. Он опасен. Он здесь не просто так, понимаешь?
Любопытство начисто смыло волной гнева. Что все это значило? Кто опасен? Перед глазами начали появляться алые пятна и сразу же затрещали в волосах разряды. Пришлось быстро задышать, чтобы успокоиться.
Заходить я не стал. Испугался, что могу наворотить дел. С другой стороны, это выглядело как трусость. Но я искренне надеялся, что Вяткин говорит не про меня и в итоге все мне расскажет.
Я бесшумно отошел и устремился в свою комнату. Но едва я потянулся к ручке, то заметил дрожание воздуха возле нее.
“Опасность!” — сверкнуло в голове.
Резко отпрянув и перейдя на магическое зрение, я увидел краешек заклинания. Оно было таким же, как и в тренировочном зале.
Присев рядом, я начал его разглядывать. Почти прозрачное облако, без единой нити. Попробовал дотронуться — оно тут же распалось и исчезло. Странно. Весьма и весьма странно.
Вот и первый вопрос к Лискину появился. Хотя это была магия не его типа, но, думаю, он может рассказать мне что-то интересное.
С этими мыслями я зашел в комнату и обнаружил послание от матери Алексея. Она уже неоднократно присылала письма с трогательными вопросами о здоровье и обучении. Я старался отвечать в том же тоне, рассказывал про уроки, не упоминал о происшествиях. Ни к чему ей, а уж тем более Николаю Александровичу знать о похищении, нападении и уж точно не о появившейся магии.
Но ее слова вернули мне душевное равновесие. До ужина еще было много времени, и я посвятил его изучению теории магии с точки зрения того, что уже умею. Прошелся по страницам про резерв — ничего общего с тем, что я вижу в себе; глянул про потоки — совпало с тем, что я уже умею; потренировался в дыхании. В общем, провел день с пользой.
Когда зашла Лизонька, я набрасывал план действий на следующую неделю. И главным пунктом в нем было то, про что я все время забывал — узнать у Михаила про временных работников. Почему-то это все время выскакивает из моей головы. Хотя не удивительно — магия-то гораздо интереснее!
— Ваше сиятельство, — с опаской начала она, — ужин скоро подадут.
Она была бледнее обычного.
— Лизонька, все в порядке?
Горничная аж отпрянула от моего вопроса.
— Все хорошо, ваше сиятельство! — выпалила она и юркнула за дверь.
Что-то мне совсем не нравиться изменения в поведении прислуги. С твердым решением разобраться в этом вопросе, я прошел в главную столовую. Там меня ждал довольный Вяткин.
— Как хорошо, что я вас дождался, Алексей Николаевич! Вы все задания выполнили?
— Конечно, Прокофий Андреевич. А вы так и не проверили?
— Вот после ужина как раз собирался. Возникли ли у вас вопросы к материалу? — он выжидательно посмотрел на меня.
Я в ответ отрицательно качнул головой.
— Вот подумываю, раз вы и без меня так хорошо справляетесь, то, может я и не нужен уже больше.
— Что вы! Прокофий Андреевич, мне интересно обсуждать с вами мировую политику и историю государства. Где еще мой отец сможет найти такого учителя.
На мгновение показалось, что я перегнул палку — Вяткин не перестал улыбаться, но глаза его были печальны.
— Может быть, у вас есть какие-то иные планы? — решил уточнить я.
— Совсем нет! — излишне поспешно сказал он. — Все мое внимание исключительно для вас!
Лизонька внесла поднос с блюдами, но только на меня одного. Я хотел было попросить ее поставить приборы и для Вяткина, но он вдруг сам притянул к себе супницу и отпил прямо из половника. Девушка изумленно ахнула, приложив ладони к щекам. А я сидел, открыв рот. Прокофий Андреевич явно был не в себе.
Вяткин скривился, приложил салфетку к лицу и с грохотом накрыл суп крышкой.
— Голубушка! — сказал он. — Передай Анисию, что это совершенно невозможно есть! Откровенная гадость!
Я окончательно опешил. Наш повар отличался отменным умением готовить. Хотел было сам попробовать, но Вяткин так на меня посмотрел, что ложка сама выпала у меня из рук. Лизонька дрожащими пальцами взяла супницу и, роняя слезы, выбежала из столовой.
Прокофий Андреевич встал из-за стола, вежливо мне поклонился и на прощание произнес:
— Раз здесь нормально не поесть, пойду в сад, есть груши. Алексей Николаевич, вы местные фрукты не желаете отведать?
Я не успел ответить, а он уже скрылся в дверях. С места не двинулся — не собирался играть с ним в догонялки. Да поведение Вяткина откровенно пугало. Во мне вдруг проснулся ребенок, который хотел спрятаться под одеяло и трястись под ним от страха.
— Ничего не понимаю! — проговорил я в пустоту.
После, подхватив со стола пару румяных яблок, пошел в свою комнату. На этот раз никаких заклинаний
