же общими оказались и кухня, и помывочная, она же душевая. Ну, не самые худшие условия для того времени.
В остальном всё было совсем не хорошо. Денег почти не осталось, лекарств хоть и дали на первое время, но их запас нужно пополнять, жрать практически нечего, опять же купить их не на что. Да и вообще, больным нужно поправляться, а поправляться нужно за счёт хорошего питания, то бишь кушать хорошо!
Вольфович хотел с досады сплюнуть, но плеваться в собственной комнате моветон, служанки-то нет и не предвидится. Пришлось вспоминать нищую юность и готовить из того, что имелось в наличии, благо кухня и умывальник находились недалеко. Пока готовил себе, пока то, пока сё. Накатила слабость, пришлось ложиться в кровать и валяться в ней, пока не отступила тошнота.
Поздний обед, а затем невкусный ужин не добавили оптимизма, но голова почти не болела, а пара выпитых порошков настроила его на оптимистический лад. Подойдя к окну, он выглянул из него. Вид, как он заметил ещё днём, оказался не ахти.
Да и что можно интересного увидеть во внутреннем дворе? Разве просто понаблюдать за жизнью других, и то не особо. За полчаса наблюдений прошли двое рабочих и скрылись в подъезде напротив. Пробежала запоздавшая женщина или девушка, потом вышли трое, ну, и так далее. Стемнело, и в окнах напротив начали зажигаться огни электрических лампочек.
«Напиться, что ли?» — возникла неплохая мысль в голове и тут же ушла, почти сразу сменившись головной болью. Скрипнув зубами, Шириновский разделся и, расстелив застланную по-армейски кровать, лёг в неё и незаметно для себя уснул.
Он проспал до самого утра, не вставая и не просыпаясь, и сон его оказался весьма крепок и даже, можно сказать, живителен. Проснувшись, почувствовал себя намного лучше. Ну, а встав, посчитал, что пора уже начинать налаживать новую жизнь. Перво-наперво следовало разжиться деньгами. Как-то семь марок не ахти для жизни.
— А сколько сейчас курс марки к доллару? — задал Шириновский сам себе вопрос.
— Четыре двадцать! — тут же всплыл из памяти Маричева ответ.
— Хороший курс. А вот у нас, в РФ, всё совсем плохо с долларом. Задушили, американцы совсем.
— Американцы⁈ Задушили? Да их из Лиги Наций даже выперли, как они могли вас задушить⁈
— Что ты несёшь, Маричев⁈ Я что, историю не знаю⁈ Вудро Вильсон её и задумал, да потом Сенат и американцы заблокировали вступление США в Лигу Наций! Они всегда вели независимую политику.
— Это ты в учебниках по истории вычитал?
— Да, и не только. А уж сколько книжек прочитал… Я же говорил, что университет в Москве закончил.
— А я тебе уже говорил, что думаю о твоём образовании. Кто такие США? Они изгои, их вотчина находится за океаном. Их удел — это войны с государствами масштаба Испании и Португалии, и такого же уровня. У них мало колоний, а их влияние на Латинскую Америку пока ничтожно. Их просто не пустили в Лигу Наций, а в ходе закулисных переговоров указали на их место. Поэтому, чтобы сохранить лицо, они сами отказались от участия в Лиге Наций. Да большинство о том ни сном ни духом.
— Врёшь ты всё, Маричев, не верю я тебе. В моё время США — гегемон и подмял под себя всю Европу, да и весь мир тоже.
— Ну, не веришь и не верь, а денюжки американские в Германию с того момента и поплыли: кредиты всяческие, покупки немецких фирм, создание совместных концернов. Как думаешь, почему?
— Ясно почему, — опешил от такого наезда Шириновский.
— Ну, если ясно, то тогда тебе понятно, почему они деньги не вкладывали во Францию и Англию?
— Так, по твоей логике получается, чтобы не быть изгоем и развиваться, США сюда и влезли? Да и вкладывать денежки во что-то прибыльное им тоже хотелось. А в Германию вкладываться было выгодней всего. В другие страны их и не пускали.
— Да, так и есть, а почему не пускали? Потому как США в своё время предали Англию, и Англия этого не забыла. Хотя, если начистоту, то Антанта предала Россию. Они могли, но не захотели спасти царя. Бог с ним с Николаем II, как с человеком. Слабым он был или сильным, то не важно, но они предали его, как главу государства-союзника. Англия, отказала в предоставлении убежища, Франция глубокомысленно промолчала. Спохватились немцы и через своего посла Мирбаха, предъявили ультиматум Ленину. Но Мирбаха, застрелили, а царя убили, и никто доподлинно не знает, как убивали и где он захоронен. Вот она сущность англосаксов и французов, они, как Иуда, ненавидят того, кого предали и будут ненавидеть всегда до скончания веков, запомни это Владимир. Хотя, всё это сейчас неважно.
— Гм. Не будем спорить. Я в том, сам разберусь. Хватит уже мне сказки свои белогвардейские рассказывать. Сейчас наплевать на то. Нужно жить дальше, и даже если это правда, то и что мне с этого?
Маричев промолчал, вновь уйдя в тень, и ушёл надолго. Пришлось готовить себе завтрак в ментальном одиночестве. В это время на кухне появилось двое немцев, по виду рабочих.
— О, Август, давно тебя не видели! Ты по башке, что ли, успел получить? И где же это?
— Он, наверное, в пивную ходил, как его кумир Адольф Гитлер! Тот тоже болтал много и лишнего, пока в него не запулили глиняной кружкой. Она так классно разбилась о его череп. Слышал о том, Мартин?
— Да слышал я, Фриц, слышал. Ему тогда полщеки разрезало. Выскочил из-за трибуны как ошпаренный. А тут уже свалка началась, штурмовики полезли на коммунистов. А эти, — он кивнул на молчавшего фон Меркеля, — его и спасли, бросились в драку как сумасшедшие, еле полицейские всех растащили. Там много кого побили, даже одно ножевое случилось. Весь зал в крови, мебель в щепки, оборудование пивной в хлам, а Гитлер сбежал.
— Вот и я о том же!
«Надо срочно съезжать!» — тут же ударила в голову Шириновскому здравая мысль, это заговорил в нём ген осторожности человека, привыкшего к постоянной защите от государства. — «И как можно быстрее, а не то…»
— А не то получишь в морду! — вновь появился Маричев. — Это ты правильно подумал. Да не волнуйся, это Мартин и Фриц, они не коммунисты, они сочувствующие. Болтают, правда, много и лишнего. Скажи им, как ты умеешь, они
