Сосед. Прямо голова как в тумане.
Горбушкин (орет). Это чего?! Это чего в моей камере происходит!
Входит ломовик.
Ломовик. Все, что ли? Трое стоят, раскрывши рты.
Комедия в трех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Баркасов
Зоя, его жена.
Боря, их сын.
Ядов, сосед.
Бабушка.
Тятин, сослуживец.
Софочка, сотрудница.
Настя, машинистка.
Слоняев, сотрудник.
Духоявленский, делопроизводитель.
Крутецкий, муж Софочки.
Абрамоткин, жених Насти.
Домработница.
Контролер.
Доктор
Посетитель.
Действие происходит весной 1936 года.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ ДОМА
Комната нового дома. Широкие окна. Современная мебель Радиола. Звучит негромкая музыка. Алексей Гаврилович Баркасов проходит через комнату с полотенцем в руках. Баркасову лет 37. Лицо у него простое, приятное, несколько утомленное.
Жена Баркасова Зоя Павловна стоит у окна Она красива, изящна. Несмотря на раннее утро, она тщательно одета и причесана Молча, с некоторой грустью она смотрит на мужа. Тот, не оборачиваясь в ее сторону, уходит.
В комнату торопливо входит мать Зои — бабушка Алиса. Юрьевна Она несет утренний завтрак Во всем облике бабушки — гордость, величие и остатки былой дворянской красоты. На самокате въезжает 12-летний сынок Боря Он звонит в звонок, наезжая то на бабушку, то на мать.
Снова появляется Баркасов В момент его появления раздается телефонный звонок. Бабушка поспешно закрывает радиолу.
Музыкальная увертюра прерывается.
Баркасов (по телефону). Да, это я — директор Баркасов… Что? Хорошо, я сейчас приеду… (Вешает трубку.)
Зоя. Алеша, пока ты не поешь — я просто не пущу тебя. Ты выглядишь плохо. Ешь стоя, на ходу… Сядь, пожалуйста!
Баркасов (присаживаясь). Ну некогда мне, Зоюшка… (Достает из кармана рукопись, углубляется в чтение.)
Бабушка (в пространство). Кто ест и читает, тот память зачитает…
Телефонный звонок.
Баркасов (торопливо подойдя к телефону). Да, я… Что? Ах, это вы опять! Послушайте, я же вам сказал, что наше учреждение не возьмет этих кроликов… Кто их запланировал?.. Нет, нет, можете не приезжать… (Раздраженно вешает трубку.)
Зоя. Алеша, эти утренние часы ты бы мог оставить для себя, для семьи…
Баркасов. Ах, Зоя, я просил тебя не касаться служебных вопросов! (Снова читает рукопись и делает пометки.) Сын Боря, кружась на самокате, звонит. Баркасов поспешно подходит к телефону. Снимает трубку.
Бабушка. Это не телефон звонил.
Баркасов (в трубку). Але!
Зоя. Алеша, это Боря звонил.
Баркасов. Уберите ребенка!
Боря. Ладно, папка, не буду больше звонить…
Телефонный звонок. Это не я… Телефон!
Баркасов (по телефону). Что? Боря Баркасов? Да, это мой сын… Что? Сейчас узнаю… (Закрыв трубку рукой.) Зоюшка, Боря в каком классе? В третьем?
Зоя (пожав плечами). В третьем.
Боря. Я в третьем "А"… А что они там еще?
Баркасов (в трубку). Он в третьем "А"… Да, значит, это он… На уроках?.. Но почему об этом вы мне говорите? Передаю трубку моей жене… (Передавая трубку.) Зоюшка, она говорит, что Борька на уроках… кукарекает…
Зоя (по телефону). Да, я… К директору школы?.. Хорошо, я зайду сегодня.
Баркасов (сыну). Ты что же это, маленький шалопай, на уроках кукарекаешь? (Смеется.)
Боря. Это я только на географии.
Зоя. Ничего нет смешного. Мальчика могут из школы выгнать. (Сыну.) Собирай книги. Уже половина девятого.
Бабушка. Собирайся, Борюшка.
Баркасов (по телефону). Товарищ Гребешков? Это Баркасов беспокоит вас. Статью написал. Через час подошлю вам… Есть, договорились… (Повесив трубку, снова углубляется в рукопись.)
Зоя. Алеша…
Баркасов. Что тебе, Зоюшка?
Зоя. Я хотела с тобой поговорить. Но если ты занят…
Баркасов. Ну, говори. Я статью проверю в машине.
Зоя. Алеша… Ведь ты совсем забыл о нас… обо мне…
Баркасов. Но ты сама понимаешь, что я сейчас…
Зоя. Нет, твоей работе я не хотела бы мешать. Я понимаю — сейчас это самое главное. Но ведь за эти дни ты двух слов со мной не сказал. Разве это правильно?
Баркасов. Ах, Зоюшка, у меня такая уйма дел!
Зоя. Ты приходишь домой поздно. Утром чуть свет уходишь. И даже эти короткие минуты, что ты с нами, у тебя постоянно заняты служебными делами, телефонными разговорами…
Баркасов. Мне не хватает времени для всего, и поэтому я…
Зоя. Не хватает времени для меня, для нас?
Баркасов. Но что я могу поделать?! Ведь работа не ждет. И поэтому мне приходится даже дома… (Услышав за окном гудок машины, торопливо надевает пальто.)
Боря. Это шофер Василий Иваныч за папкой приехал.
Зоя. Алеша, ты даже не договорил…
Бабушка (шумно вздыхая). М-да… Дела-дела…
Баркасов (жене). Что не договорил? О чем я? Ах, да… Мне, Зоюшка, не хватает времени, и поэтому приходится брать работу домой… Кстати, где моя статья?
Зоя. Ты в карман ее сунул.
Баркасов. Ах, да… вот она…
Зоя. Ты когда вернешься?
Баркасов. Не знаю. Позвоню.
Зоя. Застегнись. Простудишься. За окном снова продолжительный гудок.
Баркасов (бормочет). Иду, иду, Василий Иваныч… (Уходит.)
Бабушка. Ну, знаешь ли, это какой-то бесчувственный человек.
Зоя. Мама, не надо…
Бабушка. Он видит, что жена нервически настроена, так нет — пять минут не мог ей уделить! Служба для него важней.
Зоя. Мама, ну прошу тебя, не надо… Боре в школу пора. Собери его… Боря. Рано же ж…
Бабушка. Не знаю… до революции… мой первый муж… Не твой отец, а мой первый муж… Он, наоборот, всегда манкировал службой ради семьи. Бывало, сидит, сидит, смотрит на меня. Уже двенадцать часов пополудни, а он никуда не торопится. Или мы с ним в рамс играем, или просто беседуем. В другой раз я ему говорю: "Мой друг, ну пошел бы ты, право, в учреждение…"
Зоя. Ах, мама, ну к чему ты об этом говоришь!
Бабушка. А он тогда служил в Главной канцелярии по принятию прошений на высочайшее имя… Так нет, не идет. Что, говорит, я там не видел? Мне, говорит, дороже для души с тобой в рамс играть, чем лоснить свои брюки в какой-то там канцелярии… Да и другой муж — твой отец, — он тоже… Правда, они оба любили меня.
Зоя. Ты хочешь сказать, что Алеша не любит меня?
Бабушка. В мое время, дитя мое, такое отношение не считалось любовью. Любящий муж стремился быть у семейного очага.
Зоя. Мама, ты не понимаешь Алешу. Он — это другой мир, другая эпоха.
Бабушка. Чем другой мир? Тем, что он в деревне родился?
Зоя. Ах, при чем тут деревня? Алеша закончил два вуза. И он теперь…
Бабушка. Вот об этом я и говорю, дитя мое! Он теперь человек образованный. Его чувства по своей тонкости уже, вероятно, сравнялись с нашими чувствами, с моими, наконец. И поэтому мне странно видеть, что он предпочитает свою дурацкую канцелярию, а не беседу с тобой.
