Ознакомительная версия.
- Как его снять?
- Никак. Пока ты жив - он не разорвётся. Ровно за сутки до твоего ухода он сам распадётся. У тебя будет время завершить дела и проститься.
- У него был такой же?
- Это его.
- Я понесу его крест?
- Я же понесла твоё дитя.
- Что?
- Я ведунья, я сразу почувствовала. Жизнь. Живород. Я - тебе вернула жизнь, ты - мне.
Я сгрёб её в объятия:
- Будь моей всегда! Будь моей женой!
Она пылко ответила на объятия и поцелуи. Но, когда мы опять обессилили, опять поглаживая шрам, она ответила:
- Наши пути расходятся и больше не сходятся. Я не смогу быть твоей. Прости.
- Жаль! Как жаль!
- Я буду твоей ещё семь ночей, а потом ты должен вернуться. Там твой Путь. Твой бой - там. И там наш враг. А девочку - не обижай. И как ты всех в себя влюбляешь? - она укусила меня. Не скажу куда.
Пастораль.
Утром я с наслаждением сидел на лавке у порога, подставив лицо и голый торс восходящему солнцу. Мир просыпался. И я оживал. Душой.
Мои спутники выползали на солнышко. Ехидное лицо Громозеки, ошарашенное лицо лейтенанта - он так и не вышел из состояния обалдения, радостное лицо Кадета, обиженно насупленная докторша, любопытное лицо великоразмерного ребёнка Прохора и его уменьшенные копии - братья и сёстры, как любопытные зверьки разглядывающие меня.
Кстати, тут и выяснилось, что значит - неверные глаза. Яркий свет был мне неприятен. А на Солнце было больно смотреть. Это было похоже на то, как просидев в тёмном погребе, в полдень выходишь на яркий солнечный свет. Глаза привыкают? А мои - нет, отказываются адаптироваться к повышенной освещённости. Не верные. Но, зато в темноте я видел - как кошка. Ну что ж, сам виноват - нарушил процедуру. Может быть, я и пожалею об этом, но не сейчас, когда причина нарушения регламента крутиться перед глазами.
- Громозека, ходишь, боец? - спросил я своего телохранителя.
Громозека отчебучил несколько па гопака:
- Лучше, чем был, командир! Дарья Алексеевна - чудо! Но, я вижу, ты - за всех отблагодарил!
- Пошляк, - крикнула Даша, кинув в него картофелиной.
Громозека ловко увернулся, раскланявшись, как мушкетёр Дюма.
- Два наряда по кухне! - вынес я вердикт.
Теперь Громозека раскланивался мне.
- Паяц, - резюмировал я.
- Кадет? - спросил я.
- Готов к труду и обороне, - Кадет вытянулся по стойке "смирно", попытался щёлкнуть каблуками. Ясно, ноги - в порядке.
Оказалось, что причина обалдения лейтенанта - залеченный позвоночник. Он мечтал сталь лётчиком, но неудачное приземление при прыжке с парашютом при посещении курсов тогдашнего ДОСААФА - длительное лечение лучшими врачами Союза (профессорская семейка). На ноги его подняли. Но, остались дикие боли в сломанной спине, время от времени. С мечтой о небе пришлось расстаться. И вот - он сотрудник органов.
Следующая - докторша. Но, на мой вопросительный взгляд она сделала обиженную рожу и ушла. Не понял, ей не досталось плюшек? Или это личная обида на меня?
- Я же тебе говорила, - сказала Даша, появляясь рядом, а потом крикнула, похлопав в ладоши, - К столу!
Ревность. Вот, напасть! Ещё и передерутся. Я, вдруг, стал очень популярным у женщин. Не обоснованно и не заслуженно. И у каких женщин!
Столы накрыли во дворе. Простая сельская еда была для меня в радость.
- Иваныч, что думаешь делать? - спросил Громозека.
- Хозяйка дала нам ещё неделю отпуска в этом санатории. А сколько даст нам командование? - этот вопрос я адресовал лейтенанту.
Он закашлялся, быстрее пережёвывая полным ртом, оттого смутился:
- Я городской - с роду не ел вкуснее, - пояснил он, а потом по вопросу: - Ну, я думаю, неделя у нас есть, коль Дарья Алексеевна была столь любезна.
Он отвесил поклон Даше. Громозека опять заухмылялся, за что звонко получил деревянной ложкой в лоб от меня.
- Кто сможет подумать, что неизлечимые травмы будут все устранены за три дня? - продолжил лейтенант.
- Ну, коли так, то возьму на себя ответственность, - сказал я, - остаёмся. Думаю, мы заслужили отпуск. Воевали мы хорошо, а будем - ещё лучше. Принимаю на себя повышенные обязательства.
- Иваныч, ты, блин, всё испортил, - скривился Громозека, - всю сказочную атмосферу убил. Я прям себя на партсобрании ощутил.
- Не знал, что ты партийный.
- Я тоже не знал, что ты... - начал Громозека, но мой кулак, приставленный к его носу, заткнул ему рот с его очередной пошлостью.
- Итак! - я стал подводить итог импровизированного собрания, - Дарья Алексеевна, если вас не затруднит эта куча шалопаев, то можем помочь по-хозяйству.
- Иваныч, мы уже, - радостно воскликнул Кадет, - сенокос же!
- Так, чего ждём? - я встал, - давненько я не махал косой!
- Ты и косой умеешь? - опять ехидничал Громозека.
- Слушай, если есть что предъявить, я готов выслушать и даже принять вызов, - грозно обернулся я к нему, но Громозека, со смехом, сграбастал меня в свои медвежьи объятия и стал тискать:
- Я просто рад, что ты вернулся, Медведище! И что ты не монах-кастрат, как про тебя думали!
- Ах, ты, сучёк!
Пять мужиков, полных сил и интузиазизма, способны свернуть горы, если их вовремя подкармливать и охлаждать, окуная в воду. Благо речушка имелась в наличии.
Сено было накошено, дрова навалены, БТРом перевезены, и даже нарублены, покосившиеся строения и заборы - поправлены, крыша подлатана - благо, не успели они совсем испортиться - хозяин тут жил крепкий.
И всё это - всего за 3 дня.
Мне было в удовольствие эта мирная работа. И людям моим - так же. С каким удовольствием я ощущал усталость в теле, как было здорово лежать в реке, смотря на проплывающие облака, зная, что не будет в небе ни самолётов, ни налёта.
А ночами - Даша. Но, я и так поступил не по-джентельменски, растрепал интимного. Но, для связанности истории - надо было. А теперь - промолчу.
Охота на собрата.
С шутками и прибаутками возвращаемся с вилами наперевес - ходили переворачивать валки сена. Подходим к посёлку, а там - шухер. Женщины, дети бегают, кричат. Мы - бегом.
Внимательно смотрел на своих людей, ветераны - из расслабленного состояния сразу перешли на боевой взвод. Как сжатые пружины стали. За собой давно заметил, теперь увидел, зримо - в других.
Подбегаем, вилы, как винтовки с примкнутыми штыками. Нас шарахаются. Навстречу бежит Даша и дети.
- Витя, беда!
- Разберёмся!
- Медведь тут шалит один. Третьего дня корову задрал, а сейчас детишек перепугал. Рекой и спаслись.
Ознакомительная версия.
