Ознакомительная версия.
Дарник нет-нет да поглядывал на мертвого кормчего – вот он, его первый убитый. Только никакого особого волнения почему-то нет. Возможно, из чувства своей полной правоты. Немало поразила его и сама результативность стрельбы из лука, то, что они победили так играючи.
Когда приплыли к своему береговому стану, пара Лисича была уже там. Девушки встречали ладью слегка растерянными и скованными – как приветствовать мужчин, убивших много врагов, им было не очень понятно: ликовать или ахать при виде ран. А ран у победителей как раз и не было. Нашли выход, кинувшись обнимать Дарника и Селезня, отчего спасенный мальчишка даже растроганно расплакался.
Вообще все ощущали сильную неловкость – то, что на ратном поле выглядело бы как геройский подвиг, здесь, в лесной глуши, имело вид самой настоящей разбойной расправы. Холодный рассудок сохранялся, казалось, лишь у Быстряна.
– Что дальше будешь делать, орел? – спросил он у Дарника так, чтобы никто не слышал.
«Дальше» касалось не сегодня и не завтра, а совсем дальше, понял Дарник, но ничего не ответил. Он то и дело ловил на себе пытливые взгляды ватажников, желавших понять, как чувствует себя он сам. Чувствовал скверно, но никому об этом знать не следовало.
Отдав распоряжение копать для убитых общую могилу, Рыбья Кровь занялся осмотром добычи. Помимо основных товаров на ладье находилось множество дорогих вещиц, назначения которых юный бежечанин просто не знал. Среди трофейного оружия он с радостью обнаружил новый рычажный арбалет, а также странные парные мечи – большой и малый, с узкими лезвиями и выдвинутым вперед из перекрестия стальным зубом-ловушкой.
В вещах Стерха обнаружилась еще и шкатулка с серебряными и золотыми монетами, при виде которых у охотников алчно заблестели глаза. Чтобы охладить их пыл, Дарник нарочно обвязал шкатулку веревкой с замысловатыми узлами и сунул на прежнее место.
– Что будем делать с ними? – спросил Кривонос, указывая на тяжелораненых, возле которых суетились Черна с Зорькой.
Положение утыканного стрелами верзилы телохранителя, гребца, раненного в живот, и купца с оставшимся наконечником стрелы в глубине рта выглядело безнадежным. Проще всего их было прикончить, но ватажники и без того были пресыщены кровью, да и перевозка их на ладье была не в тягость.
– Берем их с собой.
– Ты хочешь плыть на ладье? – удивился Кривонос. – Лучше разделить добычу, а ладью сжечь.
– Я подумаю и решу, – ответил Дарник.
Пока копали могилу, умер раненный в живот гребец. Когда трупы всех четырех убитых были сожжены, Дарник обратился к пленникам с речью:
– Ваш купец поступил со мной нечестно, вы все были этому свидетелями. Посмотрите теперь на него, не моя стрела в него попала, а чья-то другая, но он все равно умирает мучительной смертью. Никто из вас не возразил, когда вы забирали моего человека, и теперь четверо из вас уже отправились к своим предкам. Справедливо я сделал или нет, решать вам. Сейчас мы отправляемся в путь. Кто не хочет следовать с нами, может идти своей дорогой, получит лошадей, еду, по пять дирхемов и тихую мирную жизнь. Кто пойдет с нами, будет нашим товарищем, получит ратную славу и богатство.
Гребцы молчали, тихая мирная жизнь в незнакомой земле без сильного предводителя представлялась им еще большим злом, чем подчинение безумному юнцу, который, по крайней мере, знает, чего хочет, да и привычная ладья была понадежней любых лошадей с запасом пищи и денег. Дарник не понимал этого и мысленно поздравлял себя с новым пополнением своего отряда. Важно было только получить ответ еще и от Быстряна.
– А ты что решил? – обратился он к нему чуть погодя.
– Пока жив мой хозяин, я тебе ничего не скажу, – ответил купеческий телохранитель.
Перед тем как покинуть стоянку, Дарник отдельно собрал ватажников. Похвалив всех за меткую стрельбу, он сделал замечание насчет расхода стрел: впредь чтобы у каждого всегда в колчане их было не меньше двадцати, и чтобы после боя обязательно собирать их назад – иначе наконечников не напасешься. Наказал также приглядываться к шестерым гребцам, чтобы все позже из них могли выбрать себе подходящего младшего напарника. Троица тростенцов довольно переглянулась – скоро и они станут старшими.
День уже клонился к вечеру, и не имело смысла пускаться в путь, но тут один из гребцов вспомнил, что ниже по течению, в нескольких верстах отсюда, находится большое городище, где наверняка есть знахарь, способный облегчить муки раненых. Дарник тотчас объявил сборы в дорогу, которые не заняли много времени.
Пару Кривоноса послали гнать вдоль берега пятерых лошадей, остальные кое-как разместились на ладье.
Двум уцелевшим гребцам помогали на веслах пара Лисича и Меченый с Селезнем. Быстрян с девушками хлопотали на носу возле раненых. Дарник сидел на корме у руля, с удовольствием ощущая, как большое судно подчиняется малейшему его движению, и думал о грядущем. Что делать дальше? Самому притвориться купцом и ездить с товаром по рекам все лето? Даже если все сойдет гладко, нужно ли это ему? Основать собственное селище и сделать его неприступным гнездом братства бойников? При самом удачном исходе он будет всего лишь хозяином маленького кусочка земли, который можно объехать верхом за один день. Распродать добычу на ближайшем торжище и всем разойтись в разные стороны? Но не пожалеет ли он о том, что держал в руках богатство и не сумел им как следует распорядиться? И как его делить и между кем? К тому же если они начнут все делить, тогда им точно название разбойничья ватага, место которой на виселице.
Решение пришло неожиданно и удивило его самого. Ничего ни с кем не делить, а отдать все короякскому князю. Про такое он еще никогда не слышал, чтобы разбойники сами сдавались со всем своим добром князю.
Тяжелый густой лес на левом берегу сменился прозрачным сосновым бором, скоро пошли большие прибрежные луговины. На одной из них паслось стадо коров под присмотром старика и двух подростков, на другой, огражденная жердями, зеленела молодая рожь, а за ней уже виднелись высокие крыши домов.
Городище Хлын было похоже на удвоенный в размерах Тростец. Такой же высокий тын с наблюдательной вышкой, такие же бревенчатые избы, только крыты они были уже не дерном, а дубовым тесом.
При появлении ладьи в городище возникло заметное движение, из ворот городища высыпало немало женщин и детей, видимо признавших купца, проплывшего недавно вверх по течению. Но по мере приближения судна радостное оживление стихло, сменившись тревожным ожиданием, – на борту творилось что-то непонятное.
Когда ладья пристала к пологому берегу недалеко от ворот, к ней тут же приблизилась группа вооруженных мечами мужчин.
Ознакомительная версия.
