— Разрешите идти, господин лейтенант, я спешу, ведь пока мы разговариваем, наша колонна стоит.
— Не смею задерживать Вас и удачи.
— Благодарю Вас, господин лейтенант.
Попрощавшись, унтер сел в коляску и мотоциклы, уже резвее, поехали к шоссе.
Увидев, что мотоциклы благополучно возвращаются, танк и остававшиеся на шоссе мотоциклы двинулись дальше. Не став дожидаться, пока они скроются за поворотом, я дал команду двигать в лес.
В лесу нас встретил Горбатко и остававшиеся с ним разведчики. Напряжение немного спало и я почувствовал, как у меня дрожат колени.
— Ну Вы и напугали нас, товарищ лейтенант! Я думал все, пипец, сейчас будем драться с головным дозором, а подошедшая им на помощь колонна раскатает нас в блин. — сказал Горбатко.
— Не ссы в трусы, мама новые не купит! — проворчал я. — Драться то будем, но не в этот раз.
В глубине леса бывшие пленные получали оружие и патроны. Все они были возбуждены, на усталых, небритых лицах, играли улыбки. Глаза блестели. После плена почувствовать в руках привычную тяжесть оружия, ощутить себя частицей силы, а не безответной скотиной, это дорогого стояло. Хотя оружия на всех не хватало, это не снижало общий настрой. Они опять были у своих, и получили возможность отомстить врагу, за тот позор и унижения, которым они подвергались в плену.
Связавшись с дивизионом по радио, после короткого доклада о произошедших событиях, я получил распоряжение направить освобожденных людей в сопровождении одного БТРа к деревне Луковичи, где будет проходить их формирование, а самому, с трофейной техникой и остальными БТРами возвращаться к складу.
Взяв с собой Горбатко, я отправился на поиски капитана Короткевича.
Нашли мы его очень быстро. Оказывается, он, не теряя времени, уже формировал роты, назначая командирами рот уцелевших офицеров. Командиры взводов назначались из числа сержантов. Передав Короткевичу распоряжение командира дивизиона двигаться к Луковичам, я представил ему Горбатко, который будет их сопровождать. Вырвав из общей тетради десятка два листов, я отдал их Короткевичу вместе с парой карандашей, для составления списков личного состава.
Тепло попрощавшись, мы расстались, и уже через пятнадцать минут наша маленькая колонна катила к складу, ставшему, практически, нашей второй базой. Всю дорогу меня донимал один вопрос, что же такое наши наворотили на Луцкой дороге, что немцы приняли наш дивизион за целую дивизию? Конечно, приятно осознавать, что немцы нас боятся, но с другой стороны, для уничтожения дивизии не используют полк, а как минимум тоже дивизию. Такой расклад сулил нам в будущем большие неприятности, ведь реальное соотношение сил было другим, но мысль, что эта дивизия не попадет на фронт и это замедлит продвижение немцев на восток, согревала сердце.
23 июня. Старший лейтенант Лучик.
По прибытию в дивизион, я доложился Абросимову и коротко рассказал о выполнении задания. Видно было, что он очень доволен тем, что мы нашли снаряды. Разрешив нам отдыхать, он приказал прибыть через три часа для получения нового задания.
Вернувшись в батарею, я увидел, что возле нашего БТРа собрались солдаты и офицеры огневых взводов, и расспрашивают моих бойцов о нашем рейде.
Прервав эту "пресс конференцию" я сказал:
— Ребята, имейте совесть! Мы ночь не спали, а отдыха нам дали только три часа!
Народ стал расходиться. Завалившись в выделенные нам палатки, уставшие солдаты практически мгновенно уснули, и только громкий храп раздавался изнутри.
Я же отправился спать в офицерскую палатку, приказав разбудить меня через два с половиной часа.
Мне показалось, что я только коснулся лицом подушки, а меня уже дергали за ногу. Приказав солдатам собираться, водителю — заправить БТР, я, приведя себя в порядок, отправился к Абросимову.
— Товарищ подполковник, старший лейтенант Лучик прибыл для получения боевого задания.
— Товарищ старший лейтенант, вы ведь по гражданской специальности — химик?
— Так точно.
— Это очень хорошо! Дело в том, что в обнаруженном лейтенантом Омельченко, складе ГСМ, находятся бочки с различным топливом. Но какого качества диз. топливо и какое октановое число бензина, мы определить не можем. Вы должны выехать на склад и определить, пригодно ли топливо для наших двигателей.
— Товарищ подполковник, но я ведь просто учитель химии, а не специалист по ГСМ, к тому же, для такого анализа необходимо оборудование!
— Ну, с оборудованием, любой дурак определит! Вы ведь прекрасно понимаете, что нет у нас такого оборудования, да и специалистов других нет! Думайте, как обойтись подручными средствами. Выполняйте!
Нанеся на свою карту место расположения склада, я направился к своему БТРу.
— Легко сказать, — думал я — а как сделать? Ведь у меня нет ничего, ни реактивов, ни оборудования, даже простейшего ареометра, и то нет!
От пришедшей в голову мысли, я даже остановился. Ну конечно же, ареометр.
Если нет возможности определить качество топлива химическими исследованиями, значит нужно определить его плотность и сравнить с плотностью имеющегося у нас топлива!
В принципе, ареометр представляет из себя обыкновенный поплавок, с грузиком на нижнем конце, чем ниже плотность жидкости, в которую он опущен, тем глубже он в нее погружается.
Вернувшись в батарею, я стал сооружать ареометр из корпуса от шариковой ручки. Для грузика использовал свинец, выковырянный из винтовочной пули.
Вскоре прибор был готов и отградуирован на нашем бензине и нашей солярке.
Теперь можно было ехать на склад ГСМ и определять, какое же топливо там.
Часа через полтора мы подъезжали к складу. Топливо хранилось в металлических бочках, стоявших прямо на земле, из чего было понятно, что склад не предназначался для длительного хранения. Бочек было очень много, но наша задача облегчалась тем, что они были расставлены большими группами, вероятно в зависимости от типа топлива, хранившегося в них. Что находится в бочке, можно было примерно определить по запаху.
Открыв бочку из ближайшей группы, мы налили литров пять в ведро. По запаху это был бензин. Плотность его была выше, чем нашего бензина, значит, октановое число должно быть ниже и соответствовать нашему шестьдесят шестому или даже шестьдесят второму. То, что он достаточно медленно испарялся с пальца, подтверждало это. Для наших БТРов и ЗИЛов такой бензин не очень годился, хотя, в крайнем случае, ездить было можно. В следующей группе бочек был такой же бензин. Жидкость, налитая в ведро из бочек третьей группы поставила меня в тупик. Запах ее не был похож ни на запах бензина, ни на запах диз. топлива. Все по очереди стали обнюхивать ведро. Наконец кто-то сказал:
