— Повесть написал мой сын! — сказала она. — Он учится, поэтому ее вам привезла я. Честно скажу, что не люблю фантастику, но его книгу прочла с интересом. И вовсе не из-за того, что писал сын. Эту вещь уже прочитали несколько человек, и всем понравилось. Не понравится вам, я ее повезу другим.
— Оставьте ваш адрес, — сказал редактор. — В месячный срок мы вас уведомим о результатах.
Это было шестого ноября, а двенадцатого пришло письмо из издательства, где сообщалось, что рукопись они берут, опубликуют в ближайшее время в составе сборника, а нам нужно подъехать в редакцию для оформления договора. Там же сообщалось, что оплата рукописи в пять авторских листов составит ориентировочно семьсот пятьдесят рублей.
— Ты ее сколько писал? — спросил удивленный отец. — Две недели? За две недели почти четыре моих зарплаты!
— Я ее две недели переписывал начисто, — сказал я ему. — А придумывал больше двух месяцев.
Хоть семья из-за моей писанины получала большие деньги, я видел, что отец ушел на службу расстроенный. Я его понимал. Когда сам тяжелым трудом зарабатываешь небольшую, в общем-то, зарплату и видишь, что кто-то другой гребет деньги лопатой, это огорчает. То, что этот кто-то его сын, большой роли не играло. Не скажешь же, что это чужая книга, что писалась она дольше, а писателю тоже нужно на что-то жить. И сюжеты ему на голову с дерева не падают, их еще нужно придумать. Впрочем, вечером он уже был прежним, шутил и прикидывал, что бы мне купить на день рождения.
Как я потом корил себя за то, что вовремя не предупредил мать не распускать язык при подругах о моем писательстве! Когда я узнал, что она им все рассказала, встал раньше и смог перехватить Игоря и договориться, что он будет нем как рыба. Толку-то! Все всем раззвонил Витька Платов. Я попросил сестру с ним поговорить, но она опоздала. Кто-то из десятиклассников успел спросить у Валерки Дворкина, что он знает о моих книгах, поэтому первое, что я услышал, заходя в класс, был радостный вопль Ромки: — Писатель пришел!
— Вам что, больше нечем заняться? — недовольно спросил я обступивших меня одноклассников. — Ребята, будьте людьми! Вы же видите, что я не хочу об этом говорить!
— Книгу дашь почитать? — спросил Валерка.
— Когда она у меня будет, тогда дам, — пообещал я. — Черновик никому показывать не буду, издательство еще в нем что-то может поменять.
— Так это что, правда? — удивилась Лена.
— Я никому в этом учебном году, по-моему, пока не соврал, — ответил я ей. — А про книгу не хотел говорить. Давайте рассаживайтесь все по местам, нечего вокруг меня толпиться!
Прозвенел звонок, и все нехотя разошлись по партам. Как назло, первым уроком была литература. Я знал, что кто-нибудь меня Зинаиде заложит. Так и вышло.
— Что у тебя, Смирнова? — спросила классная, увидев поднятую руку.
— Зинаида Александровна! Грищенко написал книгу, которую будут печатать!
— Что, правда? — вопросительно посмотрела на меня Зинаида.
— Повесть включена в состав сборника, — недовольно ответил я. — Должны выпустить зимой.
— А что ты тогда такой мрачный?
— Для равновесия! — буркнул я. — Вокруг меня слишком много веселых. Я об этой книге в школе никому не болтал!
— И о чем книга?
— Фантастика, — ответил я. — Самый несерьезный жанр. Его даже в школе не изучают.
— Пока не изучают, — сказала классная, поразив меня до глубины души. — Надеюсь, когда книга выйдет, ты ее принесешь в класс, и мы прочитаем. Объем большой?
— Нет, — ответил я. — Всего пятьдесят страниц. Я ее не очень долго писал.
— Тем более, — кивнула она. — Так, тишина! Продолжаем урок.
Сколько раз я читал, что известность мешает жить знаменитостям, причем не только за бугром с его папарацци и наглой прессой. На излишнее внимание жаловались даже наши актеры в советское время. Я такое назойливое внимание к своей персоне в полной мере испытал в тот день. Я выдержал, хотя к концу дня был близок к тому, чтобы пойти к директору и отпроситься. Я знаю, он бы меня отпустил. Я выдержал, а на другой день было уже легче. И внимания немного меньше, и я к нему уже как-то притерпелся. Несколько раз я ловил на себе полные недоумения взгляды Лены. Казалось, она во мне что-то ищет и не находит. Я обратил внимание, что в последнее время стал относиться к своей соседке по парте гораздо спокойнее. И слава богу! Видно же, что я ей не интересен. Наверное, мучается вопросом, что со мной произошло. Ну и ладно. Когда сестра говорила родителям, что в меня влюблена половина девчонок, она сильно преувеличила. Света меня откровенно избегала, а Люся вела себя со мной, как и со всеми остальными. Но появились другие претендентки на мое внимание, причем целых пять. Я старался держать их на расстоянии и при этом никого не обидеть. Пока это удавалось.
На день рождения отец с матерью подарили мне часы «Победа» с поздравительной гравировкой на корпусе. Это было во вторник. Я заранее подал своим родителям хорошую мысль — отметить мой день рождения в выходной, поэтому вечером мы посидели семейно, а друзей я позвал к двум в воскресенье. В пятницу отец по делам службы уехал в Минск, и смог выкроить время пробежаться по магазинам, причем деньги особо не экономил, поэтому стол у меня по тем временам был богатый. Родители все сделали и ушли отсиживаться на второй этаж к Платовым. Таня чмокнула меня в щеку и тоже исчезла, а я, одетый в недавно купленный костюм, сел на тахту и стал ждать гостей.
Первой пришла Люся.
— Здравствуй! — сказала она, переступив порог. — Поздравляю!
Я взял у нее из рук сверток с подарком и помог снять пальто, чем изрядно удивил. Под пальто оказалось платье из синей шерсти, которое я на ней еще не видел. Оно было прекрасно пошито и выгодно подчеркивало достоинства фигуры. Хоть Люся была младше меня месяца на четыре, она уже начала округляться в нужных местах. Для взрослого парня она продолжала оставаться девчонкой, но меня равнодушным не оставила.
— Прекрасно выглядишь, — подарил я ей стандартный для моего времени комплимент, заставив смутиться.
— Садись на тахту, — сказал я, тоже садясь. — А почему ты без Лены? Она что, не придет?
— Она думала, — замялась Люся. — Но в последний момент…
— Передумала, — закончил я фразу. — Причина, случайно, не во мне?
— Во мне, — сказала девочка, заливаясь румянцем. — Она сказала, что не хочет мне мешать, а ты… в общем, ты ей не нужен. Извини.
— За что ты извиняешься? — спросил я. — Все, что ты мне сказала, я знал и так. Значит, не судьба. Я ведь тоже в последнее время изменил к ней отношение. Бог с ней и ее восьмиклассником. Наверное, будь мы все постарше, это воспринималось бы больнее, сейчас мы еще только входим в такой возраст.
