Команда подлодки Д-3 работала четко, как один человек. На цель Котлов заходил с носовых углов, поэтому поправки к стрельбе давались минимальные. Одна из самых лучших позиций для торпедной стрельбы. Правда, если промахнешься, и не успеешь поднырнуть под врага, он тебя разрубит форштевнем. Такие корабли, как «Кент» легко разгоняются до 30-и узлов. Подлодка может не успеть убраться у него с дороги.
— Первый, второй пли! — прокричал Котлов, вдавливая кнопки командоаппарата.
Две смазанные тавотом торпеды, лениво выпрыгнули из торпедных аппаратов и понеслись навстречу вражескому крейсеру.
— Погружение! Донцов, к перископу! Готовь третью торпеду — рубанул Котлов, прыгая к люку.
На командный пост командир спустился последним. Люк над головой задраен, подлодка скрывается среди волн, опускается под перископ. Не успел боцман зафиксировать глубину, как командир БЧ-2-3 выпустил последнюю, контрольную торпеду.
Котлов оттер старпома от зенитного перископа и прильнул к окулярам. Вражеский корабль держит прежний курс. Прет себе в тумане, как танк по полю. Может, надеется на радиодальномеры? Говорят, появилась у империалистов такая штука, да и у нас на одном черноморском крейсере секретное загоризонтное оборудование есть.
Есть попадание! У борта крейсера вздымается водяной столб. Прямо под носовую башню загнали!
— Ура-а-а!!! — гремит на центральном посту Д-3.
Крикам командиров и боцманской команды вторят радостные возгласы в отсеках. Котлов представлял себе, что сейчас творится у торпедистов. Ребята за этот поход уже второй крейсер завалили. Молодцы!!!
А вторая торпеда прошла мимо. Крейсер сбавляет ход и разворачивается бортом. Еще десять секунд, и в него попадает еще одна торпеда. Третья из выпущенных. И опять в носовую оконечность. Корпус корабля не выдерживает второго удара подводным молотом. Над морем проносится жалобный стон рвущегося железа, утробный гул низвергающейся в отсеки воды, как-то незаметно к ним добавляется высокий противный рвущий душу звук.
Крейсер кренится на правый борт. Носовая оконечность отламывается и быстро тонет.
— Жуткое зрелище — бормочет себе под нос капитан лейтенант Котлов и громко требует: — шестой аппарат товсь!
— Шестой готов — докладывают из первого отсека.
— Пли!
Командир отворачивается от перископа и вытирает рукавом враз вспотевший лоб. Последний выстрел сделан почти в полигонных условиях, по неподвижной мишени. Здесь трудно промахнутся. Десять секунд и по корпусу подлодки бьет грохот подводного взрыва.
— Засадили под кормовую надстройку. Машинное отделение — докладывает лейтенант Донцов.
— Не выживет — добавляет политрук Махнов.
Заместитель по политчасти отмечает что-то в блокноте, чешет пятерней волосы на щеках и довольным тоном провозглашает:
— Из четырех торпед, три в яблочко. Товарищ командир, у нас снайперский экипаж.
— Точно, хорошо стреляете, командир — поддерживает замполита штурман.
— Все мы одна команда — соглашается командир — поздравляю с победой!
Ждать пока крейсер затонет, подводники не стали. Тихо отошли на пять миль западнее, вплыли и повернули на чистый норд. Командование в своем последнем приказе задало весьма обширный район маневрирования. Свободная охота. Видимо, наши дела уже были так плохи, что ставить подводникам конкретные задачи не было смысла.
Передав в штаб отчет о бое, командир распорядился уйти на перископную глубину и держать самый малый ход. Течение сносило подлодку в пролив. Глубины здесь достаточно большие, мин нет. Можно спокойно дрейфовать, не выдавая себя лишними шумами и караулить какую либо дичь.
— Товарищ капитан-лейтенант, у нас в носовых отсеках осталось пять торпед — констатировал замполит, когда суматоха на корабле улеглась, и экипаж вернулся к обычному повахтенному несению службы.
— Да, пять — кивнул Котлов, не понимая к чему клонит Махнов.
— В кормовых еще две заряжены. Так?
— Так.
— Я тут прикинул, мы вполне можем перетащить одну торпеду из седьмого отсека в первый и перезарядить аппарат — глаза замполита светились от радости.
— Ыы? — командир в буквальном смысле уронил челюсть. Мозги отказывались понимать смысл сказанного Эммануилом Махновым, или представить себе эту картину с перетаскиванием торпеды по отсекам подлодки. А самое главное — результат этого эксперимента.
— Но ведь мы больше стреляем из носовых аппаратов — на лице Махнова вырисовалась гримаса искреннего непонимания, почему это командир выпучил глаза на лоб и издает нечленораздельные звуки.
— А как ты ее переворачивать будешь? — наконец выдавил из себя Виктор Котлов и, будучи не в силах больше сдерживаться, оглушительно расхохотался.
— Так ведь… — до замполита дошло.
Даже под растительностью на лице было видно, что лицо замполита покраснело, как спелый помидор — извините, товарищ командир, я хотел как лучше.
— Как ее переворачивать? — со сдавленным стоном повторил Котлов, в его голове рисовалась картина заряженной в аппарат винтами вперед торпеды. Надо ли говорить, что командир был не в силах разогнуться и только сжимал руками болевший от смеха живот.
Смеялся не один капитан-лейтенант. Половина услышавших предложение Махнова моряков молча сползла на палубный настил или держалась за стены отсеков. Вторая половина просто хохотала, наплевав на всякие приличия и субординацию. Нет, анекдоты не придумывают, не в человеческих силах такое сочинить. Анекдоты берут из жизни. В реальности еще не такое бывает.
— Подожди, замполит, — Котлов схватил за руку готового сгореть со стыда Эммануила Махнова — знаешь, у меня на столике лежат пара книжек по устройству корабля и по тактике. Возьми и почитай на досуге. Да не обижайся, ты. Со всеми бывает.
Происшествие и бурная реакция товарищей так подействовали на замполита, что тот действительно направился прямиком в каюту командира, взял два томика учебных пособий и, пристроившись в углу кают-компании, погрузился в чтение.
В этот день подводная лодка еще один раз выходила в атаку. Торпеда поставила точку на судьбе уже жестоко избитого, тяжело поврежденного сторожевого корабля, выползавшего из жестокого боя с немецкими конвойными силами. Нанеся удар милосердия, Котлов приказал погрузиться на 50 метров. И правильно сделал.
Д-3 специально ни кто не бомбил, но, судя по докладам акустиков и рокоту взрывов, на поверхности заварилась кровавая каша. Негромко выругавшись себе под нос, командир решил опуститься еще глубже, пока подлодка не легла на дно. Здесь советские моряки и провели день, прислушиваясь к гулу разыгравшегося прямо над их головами сражения.
Акустики пытались составить рисунок боя, представить, что там на поверхности происходит, но тщетно. По шумам винтов можно было только приблизительно определить типы кораблей, а по взрывам судить о калибре снарядов, но не об их принадлежности.
После заката, Котлов приказал продувать цистерны и всплывать. Уставшие от томительного, тревожного ожидания на глубине, от жуткого чувства беспомощности, охватывающего подводников, когда над их головами рвутся бомбы, люди с радостью разбежались по боевым постам. Всплывали медленно. Акустики докладывали о каждом постороннем шуме за бортом.
Когда Д-3 поднялась до 40-а метров, над ней прошел крупный корабль. Пришлось зависнуть в толще воды, дожидаясь, пока не стихнет шум винтов. Достигнув поверхности, моряки подняли перископы. Первым делом оглядеться по сторонам. Быть готовыми при первом же намеке на опасность нырнуть в спасительную бездну. Выждав еще пять минут, командир разрешил всплытие.
Утром подлодку отнесло в Ла-Манш. В проливе штормило. Волны поднимались выше рубки. На моряков действовала качка. Правда, это лучше застоявшегося воздуха, в буквальном смысле давящей на плечи толщи воды над головой и тревожных взглядов в сторону поглотителей углекислоты.
Несмотря на холод, захлестывающие мостик брызги и сырость, на крыше рубки было тесно. Все кто мог, под разными предлогами нашли себе дело на мостике и зенитной площадке.
Небо закрыто облаками, уточнить свое местоположение по звездам не удалось. Штурман не был уверен в правильности прокладок по счислению. Силу течения в проливе он оценивал приблизительно. А район опасный, даже в мирное время в Ла-Манше постоянно тонули суда.
— Куда прокладывать курс, командир? — задал животрепещущий вопрос Анатолий Серебряков.
— Курс? А давайте в Северное море — хитровато усмехнулся Котлов. — В Канале и без нас полно охотников, а на подступах больше целей.
— Принято, командир — уважительно кивнул старпом — не будем стеснять себе маневр.
Уточнив у командира БЧ-5, как обстоят дела с запасом соляры, капитан-лейтенант распорядился дать полный ход. Топлива в цистернах достаточно, хватит обойти вокруг Англии, да еще останется на возвращение в Североморск. Виктор Котлов искренне надеялся, что торпеды на подлодке закончатся раньше горючего.
