объяснять никому не стоит.
Протопопов залез ему за пазуху, всерьёз полагая найти там пистолет, из которого этот Петров намеревался грохнуть министра выстрелом в спину. Но нашел там лишь газету с названием «Русское знамя», скрученную в трубочку для удобства.
Газету!
И больше ничего, ни пистолета, ни на худой конец спрятанного в газете ножа, чтобы им засадить под рёбра. Даже арматуры и той нет, чтобы голову проломить…
Пустыми оказались карманы брюк.
Чистый…
Протопопов осторожно поднялся, убрал кольт и рывком поднял на ноги человека, представившегося Петровым. Он ёжился и держался руками за ушибленный бок. Понятно, подготовки никакой, падать правильно не умеем и не группируемся.
Министр ещё раз окинул «киллера» пристальным взглядом, продолжая удерживать за грудки одной рукой.
– Я ведь тебя за малым не грохнул прямо тут, потом Маркову пришлось бы твои мозги со стеночек соскребать. Или не врубаешься, что происходит?
– Так я ведь всего на всего поговорить хотел, – ответил Петров, все ещё морщась от боли.
– Ты вроде интеллигентный человек, с виду не глупый. А тяму нет, что за министрами не надо ходить по пятам и со спину подкрадываться. К министрам на приём записываются…
Протопопов понимая, что произошло недоразумение и никакой это не киллер, отряхнул пыль с пиджака мужчины, которым он благополучно вытер полы начисто. Хлопнул его по плечу, подбадривающе.
– Что хотел то? Выкладывай.
Петров ответил не сразу, наверное, уже и позабыл после такой тёплой встречи.
– Поговорить с вами, Александр Дмитриевич… уж извините, что вышло так. Я как-то не догадался и думал, что вы меня узнаете, я ведь у вас на приеме бывал прошлой весной, мы по газете вашей ещё общались, припоминаете может быть? Вы совещание редакторов проводили, когда "Русскую волю" открывали.
Припоминать Петрова Протопопов не припоминал. Мало ли с кем виделся прежний министр. Правда, если бы цель встречи была важной – наверняка бы запомнил рожу этого мужчины, а тут совершенно пусто в голове.
– В чем была проблема подойти ко мне в квартире Николай Евгеньевича? – министр приподнял бровь. – Отчаевничали бы, пообщались.
– Бог видит, не хотел, чтобы свидетелем нашего разговора стали отдельные личности, которые пришли на квартиру, – признался Петров.
Видя, что Протопопов сменил гнев на милость, мужчина нагнулся, поднял газету, прижал ее к груди.
– Вижу, что вы меня не припоминаете, Александр Дмитриевич, поэтому представляюсь заново. Моя фамилия Петров, редактор «Русского знамени», наверняка вы читали нашу газету, – он протянул руку. Обменялись рукопожатиями. – Не обладая лишней скромность скажу, что мы в нашей газете поднимаем упавшее знамя правых и вообще мы патриоты до глубины своей души.
– Это у вас девиз такой? Знамя поднимать упавшее?
– Это чистая правда, которая, между прочим, многим приходится не по нраву. Блеклое обсуждение на собрании СРН не оставляет нам другого выхода.
– Не боитесь в «Русском знамени», что и вас закроют? Как те две патриотические газетёнки, о которых у Маркова вещали?
– Если только на то не последует прямого распоряжения свыше… – пожал плечами редактор. – От вас, например, Александр Дмитриевич.
– А есть за что закрывать стало быть? – улыбнулся Протопопов. – Если есть, так мы закроем.
Петров промолчал, поэтому министр добавил, видя, что журналист не понимает шуток.
– Я скорее про то, что ваши правые газеты ныне не пользуются популярностью и не находят у читателя отклик, от слова совсем.
На самом деле Протопопов уже начал терять интерес к своему собеседнику и даже хотел сообщить этому газетчику, что если тот надумал взять у министра интервью или еще чего, то сейчас на то неподходящее время. Есть приёмные часы, запись в конце концов и не совсем правильно общаться вот так вот в подъезде дома Маркова. Да, Протопопов, конечно, немного подзабил на свою часть «публичных» обязательств и вот уже несколько дней подряд отменял прием, но вон Марков и Римский-Корсаков таки нашли способ встретиться, изловчились. Поэтому пусть Петров или как его там – тоже дерзает, если это ему действительно нужно.
Однако следующие слова редактора «Русского знамени» заставили министра передумать и таки выслушать Петрова.
– Понимаете, Александр Дмитриевич. Тут дело в том, что газеты или как вы их называете газетенки у наших патриотов не совсем правые, – начал Петров. – А правые они лишь настолько, насколько позволяют им поправеть. Наша же газета исправно издается на личные средства глубоко уважаемой лично мной госпожи Елены Александровны Полубояриновой. И в этой связи, я позволю себе сравнение тех самых правых газеток с вашей «Русской волей». Она ведь тоже заявлена как промонархичнская, так сказать.
– Продолжайте.
– Я имею в виду исключительно то, что капитал, в лице банкиров ее финансирующих, и вздоха свободного не дает делать редакции.
Петров сделал паузу, видимо ожидая реакцию Протопопова, но реакции не последовало. Непонятно чего он ожидал, глаза министру хотел открыть? Так сам прежний Протопопов, собственно и искал инвесторов для участия в акционерном обществе «Печать», в состав которого входила газета "Русская воля" и по сути была главным активом этой организации.
Но добавлять к сказанному, редактор Петров ничего не стал. Зато протянул министру свою газету, буквально всучил ее Протопопову, потому как тот не сразу захотел брать.
– Вы хотите сказать, что правые это не правые? Договаривайте, пожалуйста, я не имею привычки разговаривать на половину.
Куда больше, чем слова о собственной газете, Протопопова заинтересовали слова Петрова о том, что собравшиеся у Маркова патриоты настолько правые, насколько им позволяют поправеть. Вот это уже любопытно и хотелось услышать более развернутых объяснений.
Кто позволяет, собственно?
– Вы разве не знаете, что Маклаков, чей визит к Государю так активно обсуждают в этих стенах, это масон, активный член ложи и от патриота в нем кот наплакал!
– Вы серьезно? – Протопопов несколько напрягся от слов редактора и одновременно разочаровался самую малость.
Однако Петров продолжал, не обращая внимания на явный скепсис в словах министра.
– Послушное израилево стадо янычар, скажу вам. Я признаться думал одно время, что вы тоже из их числа, пока госпожа Полубояринова мне все не объяснила и не расставила по полочкам,
