‑ Пойдём, Фёдор, все в трапезной уже.
Филарет мотнул головой. Наваждение исчезло. Что можно сказать, великих мастеров собрал Пётр Дмитриевич. Все ведь картины были хороши, а три просто волшебные. Почему же все эти люди побросали свои дома и перебрались в Вершилово?
А часть животворящего креста оказалась не щепкой, как думал патриарх. Это был закованный в золото кусок древесины размером чуть меньше аршина и шириной в две пяди. На передней поверхности был след от гвоздя и скол, видно кто‑то отодрал себе щепку, такую, какаю и представлял себе Филарет.
Это опять было не чудом. Это опять было за гранью понимания. Откуда мог Петруша достать эту реликвию? Кто такой князь Пожарский?
Событие пятьдесят пятое
Патриарх Иерусалимским и всей Палестины Феофаном III ехал по замечательной дороге в карете, подаренной князем Пожарским, и размышлял. Ему было уже 53 года. Он успел повидать мир, а три последних года провёл среди русских. Русские были разные. В Литве одни, в Московии другие, на Украине третьи, а в Вершилово четвёртые. В Московии они пытались вылезти из огромной ямы, в которую сверзились после двух десятилетий чехарды на престоле и войн, как гражданских, так и с Речью Посполитою. У тех русских было очень мало грамотных священников и не было стремления к объединению всех православных.
В Литве русские боролись с униатами и засильем латинян, но вся знать уже практически переметнулась к католикам. Надо отдать должное королю Сигизмунду, он неотвратимо твёрдою рукою насаждал в своих землях власть курии. На юге, в украйных землях было почти тоже, но там была и ещё одна власть ‑ казаки. Именно с их помощью патриарху удалось восстановить Киевскую метрополию и назначить новых митрополита и епископов.
И тут вмешиваются четвёртые русские. Князь Пожарский легко забирает у Речи Посполитой четыре крупных города, Смоленск, Полоцк, Витебск и Чернигов. И его оружие не слово, но меч. Не церемонясь, он забирает у униатов и католиков все храмы и передаёт их православным епархиям, а священники других конфессий либо уничтожаются, либо увозятся в плен, камни для этой чудесной дороги дробить. И ведь практически нет волнений. На всех освобождённых территориях отменяются налоги на два года и изгоняются с земель польские шляхтичи, а земля достаётся самим землепашцам. Со слов патриарха Филарета, это всё сделано по подсказке этого юноши. Надо отдать должное царю Михаилу, он выбрал себе мудрого советника.
После того, что Феофан увидел в Вершилово, он вспомнил все слухи, что ходили про молодого князя Пожарского. Этот город настолько отличался от всех ранее виденных патриархом городов, как Господь отличается от Врага рода человеческого ‑ Сатаны. Чистота, порядок, красота против грязи, вони и разгула преступности. Патриарха в отличие от его московского собрата не покоробили протестантский и католический храмы, возведённые в Вершилово, и тем более не покоробила синагога. Он жил в Иерусалиме, где храм Гроба Господня разделён между шестью христианскими конфессиями: католической, греко‑православной, армянской, коптской, эфиопской и сирийской.
За конфессиями закреплены разные части комплекса, но некоторые используются по очереди, например, кувуклия, где служится литургия на самом Гробе Господнем. Исторически такое деление нередко было причиной конфликтов между конфессиями, поэтому с 12 века и по сей день ключи от храма хранятся в арабо‑мусульманской семье Джуда, а право каждый день открывать и закрывать храм, закреплено за другой арабской семьёй Нусейбе.
Этим строительством различных храмов Пётр Пожарский дал понять самым просвещённым людям в Европе, что здесь, на Руси их преследовать не будут. И учёные, архитекторы, художники, музыканты поверили и приехали. И создали это чудо. И продолжают ехать. И продолжают создавать чудеса. Как всё просто. Или это ошибка? Почему в Литве и на Украине князь вёл себя по‑другому?
Патриарх вёз из Пурецкой волости подарки, фарфор, стеклянные вазы, карандаши, белоснежную бумагу. Его даже успели осмотреть вершиловские травницы и дали ему с собой целебные сборы трав с чёткой инструкцией, когда и как делать отвары и настои, и когда и поскольку их принимать. Он словно три дня был в сказке. Жаль, не удастся почти ничего из увиденного сделать в Иерусалиме. Османы и так его просто терпят. Малейшее движение, которое они сочтут угрозой, и можно сесть в тюрьму или вообще лишиться головы.
Что ж, зато он сможет помочь этим четвёртым русским. Он пошлёт несколько учителей в строящуюся в Вершилово семинарию, он пришлёт книги, он будет молить Господа о здравии Петра Дмитриевича Пожарского.
Патриарх улыбнулся. На прощание князь Пожарский наградил его медалью "За укрепление православия на Руси". Смешно. Всё‑таки это ещё просто мальчишка. Феофан не останется в долгу, как только он вернётся в Иерусалим, так посвятит князя Петра Дмитриевича Пожарского меньшого в рыцари православных крестоносцев святого храма гроба Господня, и наградит орденом Гроба Господня.
Он один создал силу способную противостоять Сигизмунду. И патриарх не сомневался ‑ этот юноша вернёт Литву и Украину в лоно православной церкви. Ему только чуть надо помочь.
Событие пятьдесят шестое
Пётр Дмитриевич Пожарский не поленился и посчитал, на сколько растянется вершиловский полк при движении по дороге. Получилось семь километров. Полк вышел маршем к Старой Ладоге вчера. В отличие от первого похода на шведов реки ещё не замёрзли, и пришлось прокладывать другой маршрут. Пётр карту расстелил на столе и показал Заброжскому, Шварцкопфу, Шуйскому и Долгорукому их новый путь до Ладожского озера. Сначала по Владимирскому тракту почти до Москвы, Но в Москву заезжать не стоит, поспрошать у местных объездную дорогу и уйти прямо на Тверь, ну и дальше по этой же дороге до Великого Новгорода. К тому времени реки уже встанут, и по Волхову полку нужно добраться до Старой Ладоги, где и встретиться с запорожскими казаками. Туда и Пожарский с десятком Бебезяка и спецназом Афанасия Бороды подъедет. Пётру пришлось остаться дожидаться припозднившегося князя Разгильдеева со своими татарами.
Полк из трёх сотен конных стрельцов, трёх сотен рейтар и трёх сотен повозок, ну и плюс боевые холопы князей Долгорукого и Шуйского растянулся длиннющей змеёй. Если шесть сотен с обозом растягиваются на семь километров, то получается, что нормально оснащённое войско в десять тысяч человек должно растянуться на сто километров. А у Наполеона, по учебникам было, когда он вторгся в Россию 350 тысяч человек, это получается три тысячи пятьсот километров. Хрень получается, первые вступали в Москву, а последние только из Парижу выезжали. Ладно, посчитаем по‑другому. У нас на шестьсот человек в обозе более трёхсот возчиков, медиков, слесарей и кузнецов. Значит, обоз равен половине самого войска, пусть тогда у Наполеона выйдет 200 тысяч солдат. Получится змея тоже в две тысячи километров. То есть, даже теоретически такого огромного войска у "маленького капрала" быть не могло. Ладно, пусть часть солдат шла пешком, пусть такой обоз, как смогли себе позволить вершиловцы, объединённое войско Европы позволить себе не могло. Разделим ещё на два. Один чёрт тысяча километров. Скорее всего, было тех французов и примкнувшим к ним 100 тысяч. Может чуть побольше.
Пётр, провожая полк, задумался. А смог бы он с одним своим полком справиться с Наполеоном. Оставим в покое ту часть, что пошла на Санкт‑Петербург. Дороги узкие, лето, вокруг лес. Разбить полк на сотни и атаковать с флангов змею эту ещё на территории Польши. Сделать выстрелов по десять и на всех парах скакать к арьергарду, а там ещё раз проделать ту же операцию. Ну и так несколько раз, мы ведь подсчитали, что армия растянется на много‑много‑много километров. Французы встанут и начнут выпускать вперёд и по флангам дозоры. По крайней мере, так бы сделал Пётр, потеряв за день больше десяти тысяч солдат и офицеров.
