делопроизводства. Наследники мятежного князя взяты под домашний арест, никому из них не разрешается покидать столицу под страхом смерти.
– На сей счет можете не волноваться, князь, если только вы не решите последовать пагубному примеру вашего соседа, – успокоил я Кантемира.
– Таких мыслей у меня и в помине нет, государь, – нервно сглотнул он, смотря на руки.
– Что ж, раз вопросов больше нет, то, думаю, нам пора принять делегацию от православных народов, ведущих народную войну с турками…
Я ожидал увидеть полуоборванных повстанцев, но в шатер вошли трое крепких, уверенных в себе офицеров. Камзолы слегка потерты, штаны из плотного сукна облегают ноги, не стесняя движений при ходьбе. На поясе у каждого висят ножны – шпага или сабля.
Подойдя на пару саженей к столу, двое замерли на месте, склонив непокрытые головы, а третий вышел вперед и достал из-за пазухи сложенное вчетверо письмо.
– «О благочестивейший царь-батюшка, красносиятельное солнце правды! Милостивым оком воззри на нас, убогих, и твоими царскими щедротами промысли о нашей отеческой Сербской земле, от многих лет, грехов ради наших, ярмом басурманским обремененной, особенно когда воздвиг Господь Бог крестоносную десницу твою на басурмана проклятого. Не забудь и нас, малейших, приглашением царским и милованием своим, да и мы потщимся службою своею за своего православного царя!»
Прочитав послание, офицер встал на колено, не решаясь поднять взгляд от земляного пола шатра.
– Встань, мил человек, – даю посланнику знак подняться, – назови себя, а мы решим, как быть, чем помочь угнетенным народам.
– Я полковник Волина Потыседа, один из командиров сербского ополчения, восставшего против турецкого ига, прибыл к всемилостивейшему заступнику с просьбой о помощи моему народу, – уважительно поклонившись, ответил офицер.
– Что ж, приятно осознавать, что сербский народ нашел силы встать на защиту родной земли. Этот поступок по меньшей мере достоин уважения.
Генералы частью улыбаются, частью хмурятся, некоторые уважительно смотрят на застывших командиров повстанцев. Сами же сербы замерли в напряженных позах, с дрожью ожидая моего решения.
А каким оно может быть в нынешней ситуации? Единственно возможным и правильным будет оказать помощь, причем не военной силой, а гарантией прикрытия восстания православным государством. Если вспомнить, что в начале весны сербский полковник Михайло Милорадович отправился на территорию турок для поднятия восстания черногорцев, то становятся понятны и другие задумки по подобным вопросам.
Как писал Милорадович в письме, приехав в Македонию, Диоклетию и прочие провинции края, он сумел собрать всех христиан, князей и воевод. Подал грамоты о свободах православному народу в лице Даниила, митрополита Скендерийского, не обделив других почтенных людей. Прочтя грамоты, люди обрадовались, начав повсеместно бить турок, проливая кровь за веру и Отечество. Даже те, кто получал раньше жалованье от венециан и турок, отринули его, бросились на борьбу с захватчиками.
Правда, первоначальный успех может оказаться бессмысленным, если не снабдить повстанцев всем необходимым. Частично они вооружились сами, за счет арсеналов в захваченных городах и крепостицах, но в основном смелые, храбрые ополченцы оказались вооружены дрекольем и вилами. Милорадович отмечал, что захваченное вооружение убогое, старое, а пушек и военных припасов для них вовсе не имеется. У отрядов постоянная нужда в олове и порохе, а достать их негде: латины с венецианцами не продают их даже под страхом смерти.
«Латины гораздо враждебнее нашему богоугодному делу, чем сами турки, ибо латины надеются, что земля будет вся их. И когда мы ходили на турок, то латины посылали к ним письма, обнадеживая их, чтоб не боялись, уговаривали турок…» Эти слова Милорадовича лучше всего отображают настоящее отношение проклятых католиков к православному народу.
– И вдвойне приятней говорить о том, что русский народ не может оставить братьев-славян в трудную минуту. Однако какой помощи вы желаете?
– Воинов у нас хватает, ваше величество, но вооружения очень мало, нет пороха, свинца, про орудия говорить вовсе не стоит, – ответил полковник.
– Что ж, не могу сказать, что у нашей армии всего этого вдосталь, но, благодаря нашим верным союзникам Валахии и Молдавии, мы сможем отправить необходимый обоз с боеприпасами, – гляжу я на Кантемира и Ивана Текелию.
– Мы будем благодарны, всемилостивейший, за помощь, но это не главное, для чего мы прибыли. От лица всего сербского народа мы просим русского царя принять нас под свою руку, как верных сыновей своих…
– Об этом пока не может быть и речи, – резко обрываю я их.
На лицах офицеров застыла детская обида – будто им показали конфету и тут же убрали, нагло посмеявшись напоследок.
– Но…
– Никаких но, господа, все коронные договоры, наподобие тех, что Россия заключила с княжествами, мы сможем рассмотреть только тогда, когда ваши полки выйдут к нам на помощь, выгнав с территории или истребив турецких нахлебников…
Слова я говорил правильные, нужные, даже убедил сербских командиров, почти убедил генералов, но часть втихомолку улыбалась. Тут и младенцу понятно, что просто так такие территории никто не отдаст. Та же самая Австрия Габсбургов с удовольствием отзовет армию с западного направления только для того, чтобы не дать своим сербам поднять головы, а то и вовсе прихватить кусочек-другой от территории Османской империи. Только этот кусочек будет пропитан русской кровью или, на худой конец, кровью наших союзников.
Сербы облегченно выдохнули. Уверенность в своем будущем у них появилась.
Мне не хотелось пускаться в полемику и затрагивать тонкие грани политики, но без этого никуда. Разговор, начинавшийся как прием представителей союзного народа, желающего найти защиту под дланью России, плавно перетек в беседу о слабостях турок и возможной реакции на наши действия. Речь шла о возможном вмешательстве иностранных государств на стороне Османской империи. Удивительно, но полковники осведомлены в некоторых вопросах лучше меня, при этом никаких тактических наработок мы не рассматривали: повстанцам на данный момент они не нужны, а нашей армии нет резона раскрывать секреты.
– Ваше величество, враг приближается к позициям, авангард вступил в бой! – вбежал в шатер гонец в пыльном, мокром на спине и груди мундире; на русых волосах старая треуголка, видимо, снабжение до сих пор не озаботилось переодеванием армии в новые образцы униформы.
– Это что за доклад, солдат? – нахмурившись, спрашиваю его.
– Виноват, господин командующий! – вытянулся он во фрунт. – В десяти верстах на юго-востоке идут бои с полками противника, численность солдат в точности не установлена, но по первому взгляду их не менее пятидесяти тысяч. Не считая возможного резерва.
– Вот так-то лучше, ступай отдохни. – Приняв доклад, обращаюсь к генералам: – Ну что, господа, пора нам воспользоваться наработками и выбить великого визиря с плато. Следующее сражение пройдет без участия артиллерии, боеприпасов для «колпаков»
