— Штырь, вот так встреча! — обрадованно воскликнул Бугор. — Муха за тобой заходил, а твоя мать сказала, что ты уже куда-то ушел. А ты вон где, тоже в парке.
— Да я с музыкантами с танцплощадки скорешился, мы с ними обсуждаем наши возможные перспективы на будущее.
— Ты че, тоже что ли музыкантом заделался? Обалдеть, пацаны, Штырь у нас теперь лабух. Много заработал?
— Все еще впереди. И кстати, Муха, очень может быть, что я заберу документы из железнодорожного и поступлю в музыкальное училище.
— Брешешь! Ты же в жизни ни на чем не играл. Да и нот не знаешь, — заявил Сява.
— Не знаю насчет нот, но на гитаре Штырь лабает зачетно, — встрял Муха. — Недавно такой концерт забацал — весь двор на ушах стоял. И песни обалденные. Ты уж пацанам тоже как-нибудь сыграл бы, гитара же у тебя дома есть…
— Так, с концертами успеется, мы вообще-то сюда по делу пришли, — осадил всех Бугор. — Будем щас с лохов мелочь трясти… Во, глянь, как раз чешет фраер с какой-то телкой.
Бугор кивнул в сторону парочки. Невысокий парень лет 16–17 с девушкой под ручку неторопясь прогуливались по погруженной в вечерний полусумрак аллее, на которой редкие фонари еще не зажигались. Одета парочка была прилично, что, конечно же, не ускользнуло от внимательного взгляда главаря нашей банды, к которой я себя уже, впрочем, старался не причислять.
— Че, Штырь, подломим фраерка? — криво ухмыльнулся Бугор. — Вроде упакован богато, может, у него не только мелочь в карманах завалялась.
— Слушай, Бугор, я решил с этим делом завязать, и тебе не советовал бы. Так ведь рано или поздно окажешься за решеткой. И парней за собой тянешь.
— Во блин, как долбануло-то тебя… Решил перевоспитанием нашим заняться, Штырь? Или ты уже и не Штырь, а Егор, как там тебя по батюшке? С нами западло стало корешиться? А если пацаны не хотят быть такими же чистенькими?
— Ну, если голова на плечах у них есть — вовремя одумаются.
Сява и Муха на меня глядели удивленно, словно видели в первый раз, Дюша сидел, опустив голову.
— Ну как знаешь, Штырь, — сквозь зубы сплюнул Бугор. — Можешь валить свои песенки сочинять, а у нас фраер с телкой вон уже уходят. Парни, подорвались шустрее.
«Блин, сейчас ведь и впрямь парню хреново придется, — думал я, удаляясь в другую сторону. — Хоть он и выглядит постарше, но один Бугор чего стоит. Здоровый, сука. Ввязаться в это дело? Тогда и самому, чего доброго, бока намнут, и без того у Бугра теперь зуб на меня. А стоять в стороне… Все же это не ларек с куревом грабить».
Я обернулся, глядя, как братва завязывает разговор с ничего не подозревающим пока парнем. Небось сначала закурить спросят, после на мелочь перейдут по уже отработанной схеме. Плавали, знаем. И ни одного прохожего, как назло, никто Бугра с подельниками не спугнет… О, а на ловца и зверь бежит. Точно, парочка молодых людей с красными повязками неторопясь двигалась по расположенной перпендикулярно аллее. Если девица начнет кричать — могут и услышать. А если нет? Вдруг их шпана уже запугала?
— Товарищи! — окликнул я дээндэшников.
Парочка притормозила, пытаясь разглядеть в сумерках того, кто их окликнул. Я сделал еще несколько шагов навстречу.
— Чего тебе, парень? — спросил наконец один из обладателей повязок.
— Похоже, вон там хулиганы к молодому человеку и его девушке пристают, — показал я в глубину аллеи.
— Где?
— Да вон же…
— Ну-ка, Серега, пойдем разберемся, — поторопил своего напарника говоривший.
В этот момент от места разборки раздался девичий вскрик, и ребята с повязками тут же припустили что есть мочи. Раздалась трель свистка, ого, оказывается, их даже свистками снабжали. Ладно, я свое дело сделал, спас парня и девицу от поругания, и теперь с чистой совестью могу продолжать движение, заданное внутренним навигатором, то есть в сторону ближайшей станции метро. И вообще, что-то я уже сильно проголодался. Интересно, чем мамуля меня сегодня порадует на ужин?
— А-а, здравствуйте, здравствуйте, молодой человек. Проходите. Может, чайку?
Матвей Иосифович все еще обращался ко мне на «вы», тем самым невольно поднимая меня в собственных глазах. Или подчеркнутая вежливость — характерная особенность этой нации? Хотя вон Бернес сразу «тыкать» начал. Но он, скорее, исключение из правил. Потому что за свои 63 года я встречал немало последователей Торы, особенно в сфере культуры, и почти все предпочитали подчеркнуто уважительное обращение. Разве что Миша Шуфутинский любил иногда так запанибрата хлопнуть по плечу и потащить выпить по стопарику-другому огненной воды. Сейчас он года на три, наверное, моложе меня, еще постигает азы в средней школе.
— Да я дома чаю как раз перед выходом напился, — соврал я. — Может быть, сразу к делу?
— Ну что ж, не смею настаивать, к делу так к делу. Прошу к инструменту, показывайте, что у вас припасено.
Я раскрыл папку, извлек из нее ноты и тексты порядка полутора десятка песен, которые, как мне казалось, соответствовали духу времени и могли иметь счастливую судьбу. В моем прошлом, во всяком случае, так и было.
Для начала я повторил вещи, которые исполнял здесь в первое свое посещение. Песню «На дальней станции сойду» Блантер пообещал предложить молодому, подающему надежды исполнителю Вадиму Мулерману.
— Светит незнакомая звезда, снова мы оторваны от дома… — затянул я своим хрипловатым тенорком очередной потенциальный хит.
Выслушав песню до конца, Блантер надолго задумался. Чтобы облегчить его муки, я предложил кандидатуру Эдиты Пьехи, которая на самом деле была одной из первых исполнительниц произведения. Хотя народ больше помнил Анну Герман, да и мне ее вариант импонировал, если честно. Но пока Герман и в Польше была мало кому известна, а Пьеха уже на слуху.
«Нежность» мы решили предложить популярной в это время Лидии Клемент, которая через несколько лет, если мне не изменяла память, умрет вроде бы от меланобластомы. Надо будет, кстати, предупредить ее, как и Бернеса, чтобы следила за своим здоровьем. Но это если удастся сойтись с певицей поближе.
Песню «Шумят хлеба» зарезервировали за Хилем, и то пришлось Блантера уговаривать. Хиль пока еще не вышел на эстраду, блистал с классическим репертуаром, Матвей Исаакович даже как-то побывал на концерте, где выступал мой протеже. Но все же моя настойчивость принесла свои плоды, Блантер пообещал найти координаты певца и связаться с ним.
- «Черный кот» можно предложить Тамаре Миансаровой, — сказал я, закончив аккомпанировать себе после очередной песни.
— Хм, ну а что, вполне себе веселая песенка, проскальзывает что-то джазовое, — задумчиво кивнул Блантер. — Думаю, и Тамаре придется по вкусу, она девушка, как бы сказать, заводная.
