Полонский проснулся через пару часов. В помещении было жарко. Посмотрел на операционный стол. Коробицын, укрытый только полотенцем в верхней части бедер, был нормального розового цвета. По сравнению с бинтами на левой ноге и большим пластырем на груди это было хорошо заметно. Приглядевшись, генерал увидел ровные вздымания и опускания груди. Дышит.
— Как он? — шепотом спросил сидевшую у терминала томографа Веру.
— Мама говорит, что хорошо. Лекарствами пришлось накачать, чтобы отторжения вашей крови не было. Пить хотите? — девушка говорила нормальным громким голосом.
Только сейчас генерал понял, что в горле сильная сухость. И во всем теле слабость. Он еще не успел кивнуть, как Вера подошла, протянула ему высокий хрустальный стакан с чем-то ярко-красным и аккуратно своей мягкой ладошкой помогла приподнять голову. Терпкий гранатовый сок пришелся в самый раз.
— Дети?
— Папа с Лазаренко связывался — все уже хорошо.
— А где все?
— Дрыхнут. Мужики по стакану хлопнули и спать. Мама заснула, когда Наденьку опять кормила — устали и перенервничали все, — с олимпийским спокойствием констатировала девушка.
— А ты? — поинтересовался генерал.
— Я вчера рано улеглась — мой Гришка опять под монитором мыслил, — а сегодня после всех событий кофе напилась.
— Как это, под монитором? — не понял Полонский.
— Устраивается на постели поудобнее и пытается одним усилием мысли картинки рисовать, — улыбнулась девушка.
— Что Наташа сказала о перспективах? — Полонский кивком головы указал на полковника.
— Рано еще что-то говорить. Без кислорода голова Андрея была всего минуты четыре. Потом ваше сердце работало. Ни один АИК[42] так быстро не подключишь. А необратимые изменения в коре головного мозга наступают, как правило, через шесть-семь минут. Сейчас он просто спит. Раньше завтрашнего дня будить не будем. Вот тогда все и выяснится. Но максимум, что может быть — частичная амнезия.
Генерал призадумался и попытался сесть на диване. Вера тут же толкнула его обратно.
— Лежите. Вы очень много своей крови Андрею отдали. На теоретической грани летального исхода. Если бы не тщательный контроль за вашим здоровьем и частичное восполнение донорской кровью, минимум на пару недель свалились бы. А сейчас надо отдыхать. Кушать я прямо сюда принесу, как захотите.
— Но, — Полонский не знал, как объяснить этой такой уверенной в себе девчонке, — мне надо…
— Решаемо, — девушка подошла к терминалу, немного поколдовала там, и давление внизу живота вдруг исчезло.
— Вечером переведем вас в другую палату, и вставать уже можно будет. Сейчас я пока единственная сиделка на весь Красный. Лена нянькой с маленькими возится, а я с вами двоими. Все остальные дрыхнут. И вы сейчас еще немного поспите.
Веки налились свинцом, и генерала вдруг неудержимо потянуло в сон.
«Снотворное через микропортал вогнала», — успел сообразить Полонский.
* * *
— И еще: сейчас в эфир пойдет сообщение. Вертолет, на котором перевозили затребованных бандитами зэков, чтобы обменять их на жизни больных детей, был сбит из ПЗРК американского производства «Стингер». Пилоты смогли посадить поврежденную машину и покинуть ее. Осужденные террористы, прикованные внутри вертолета наручниками в соответствии с правилами перевозки заключенных, сгорели заживо.
— Шито белыми нитками. Хотя — хрен что-либо докажешь. Это ты такое решение принял? — поинтересовался генерал.
— Совместно с Лазаренко, — кивнул Сахно. — Надо раз и навсегда отбить у бандитов даже мелкое желание добиваться у нас чего-либо террором. Ты не согласен?
— Нет, все правильно. А что западные СМИ?
— Переливают из пустого в порожнее. Подняли шумиху, чтобы отвлечь внимание от состояния своей экономики. Что у них есть реального? Видеозапись появления Андрея из пустоты и немедленного исчезновения с гранатой. Тут же врывается спецназ, и трансляция прекращается — кто-то из офицеров своевременно отключил камеру. Смогли, конечно, проанализировать падение с ног бандитов. Но ФСБ уже довольно грамотно начала распускать слухи, что был применен усыпляющий газ нового образца — без вредных для здоровья последствий. Конечно, сам прыжок Коробицына крутят по телевизору без перерыва. Британская разведка и ЦРУ наверняка опознали его, просмотрев записи из Южного Лондона с того неудачного задержания.
— Окончательно парня засветили, — согласился Полонский и вдруг весело хмыкнул: — Законный повод вручить ему Звезду Героя в Георгиевском зале Кремля под объективами телекамер. А вот твоей Наташе, да и всем остальным в команде, ордена придется здесь в менее торжественной обстановке…
— Перестань, Дима, — перебил генерала Сахно, — не за побрякушки же…
Генеральский кулак обрушился на столешницу — посуда загремела:
— Это не побрякушки! Это — награды Родины. Ты хоть понимаешь, Саша, что говоришь? — Полонский покачнулся на стуле — он был еще очень слаб, — но все-таки усидел.
Сахно вскочил и придержал друга.
— Ну, не прав я, Дима. На той войне, когда я еще служил, ордена иногда давали не тем, кто заслужил, а всяким…
— Прошли те времена, — перебил, успокаиваясь, генерал. — Я не я буду, но такого в нашей стране больше не повторится. Ладно, давай еще по одной.
Александр Юрьевич тут же наполнил бокалы. Полонский посмотрел на просвет рубиновую жидкость.
— Эх, если бы не запрет твоей жены… Беленькая была бы лучше.
— Терпи, — ухмыльнулся Сахно, — сказано, только марочный сушняк или слабокрепленое. Надо тебе кровь восстанавливать.
— Наталья для меня теперь высший авторитет в медицине! — согласился генерал. — С того света почти с пулей в сердце вытащить Андрея… Давай за нее.
Они чокнулись, выпили, практически не смакуя, великолепное вино.
— Говоришь, когда служил? — Полонский прищуренным взглядом посмотрел на Александра Юрьевича. — А сейчас чем, по-твоему, вы здесь занимаетесь? — генерал в этот момент намеренно не стал отождествлять себя с остальными Красными полковниками.
— Ну, — Сахно сам задумался немного над ответом, по привычке потирая кончик носа сгибом указательного пальца, — работаем…
— Для кого? — хмыкнул Дмитрий Алексеевич и сам же ответил: — На благо всех людей и в первую очередь — своей страны. Только попробуй отрицать. Несколько пафосно звучит, но факт есть факт.
— Ты это к чему? — вопрос был задан с некоторым удивлением.
— Легализовать вас надо. Хотя бы для наших спецслужб.
— И как ты это себе представляешь? — к удивлению прибавилась усмешка. — Выпишешь нам удостоверения Красных полковников?
— Ну почему сразу красных? Создадим новый сверхсекретный отдел ФСБ. Вот его штат и будет из одних полковников.
Сахно расхохотался:
— Несовершеннолетней Верке полковника присвоишь?!
Полонский задумчиво посмотрел на Александра Юрьевича.
— А и присвою! Что есть воинское звание? Статус, определяющий права и обязанности военнослужащих. Права Красных полковников? Мы их сами взяли — как однажды Гена Кононов выразился: казнить и миловать кого угодно невзирая ни на что. Обязанности? Пахать чуть ли не круглосуточно на благо всех людей. Это все, Саша, несколько побольше, чем на полковника тянет. Но — сами выбрали звание. Значит, так тому и быть!
— Гришка.
— Что Гришка?
— Я же тебе рассказывал: это он такое название команде придумал.
— Хорошо хоть не генералы. Мне в Военном совете попотеть бы пришлось, пробивая для вас звания. А вот полковника, то есть старшего офицера, я сам вправе присвоить, как председатель совета.
— И как ты себе это представляешь? Что в корочках будет написано? — Нет, Сахно уже не улыбался. Знал, что переубедить в чем-то Полонского без серьезных доводов практически невозможно.
— В удостоверении, — генерал выделил голосом это слово, — в частности, будет сказано, что предъявитель сего имеет все права члена Военного совета. А последний у нас ныне, в том числе орган законотворческий. Следовательно, права обладателя удостоверения вообще ограничены ничем не будут. Во всяком случае — в любых воинских формированиях и органах поддержания правопорядка Российской Федерации. Подпись в документе будет моя и Лазаренко.
— Угу. Еще красную полосу по диагонали, — язвительно хмыкнул Александр Юрьевич.
Полонский заинтересованно посмотрел на Сахно.
— Здравая идея. Не будут, во всяком случае, нашей молодежи глупых вопросов задавать при предъявлении удостоверения.
— Дима, но зачем?
— В государстве должен быть порядок даже в мелочах. А тем более — на таком уровне. Ну и, в конце концов, не вечно же вам затворниками в Красном сидеть.
— Так работа же. И… Ты можешь найти другое место, на Земле, где было бы так интересно жить?
