рассвете. Такой момент позволить себе пропустить гросс-адмирал никак не мог. Не каждый день такое бывает, чтобы встретились в море два самых сильных корабля Третьего Рейха. Они обнаружили друг друга несколько часов назад, еще ночью, но так получилось, что сближались именно на рассвете при первых лучах солнца. Светило вставало за кормой флагманского «Тирпица», который выдвигался к месту встречи с востока.
А с запада, навстречу линкору, неспешно двигался по воде «Шарнхорст», впереди которого и по обеим сторонам разрезали серую волну Балтики, выбивая из нее соленые брызги, эсминцы эскорта. «Тирпиц» же сопровождали все три легких крейсера. Тишину морского простора нарушал гул мощных машин, доносившийся до мостика даже сквозь многочисленные стальные перекрытия палуб линкора и чувствовавшийся под ногами едва заметной вибрацией. Огромные корабли сближались величественно, словно два стальных левиафана, поделивших между собой весь этот мир моря и неба.
Редер считал, что его собственный план операции «Ход ферзем» сильно отличался от того, что обыкновенно предлагал главный штаб кригсмарине. Обычно, в штабных планах все просчитывалось очень четко с педантичностью, свойственной арийцам. Редер же впервые больше полагался как раз на импровизацию. Потому и свободы маневра оставлял себе гораздо больше. Он для себя понял, что решительность и инициативность иногда значат гораздо больше, чем устоявшиеся правила и старые догмы, которым обязательно учат неопытных курсантов.
Но, путь курсанта до гросс-адмирала слишком долгий, а Редер его уже преодолел. Потому он и не боялся идти на риск. Тем более, что немецкая техника казалась ему значительно более качественной, чем техника противника, а выучка немецких моряков до недавнего времени не вызывала никаких сомнений. Вот только гибель «Силезии» заставила задуматься о многом. Но, пересматривать систему военно-морского образования даже из-за такого досадного случая уже не получалось. Не имелось на это ни времени, ни возможностей. Шла война, которая требовала немедленных действий. И гросс-адмирал действовал. Он считал, что торжественная встреча двух главных немецких кораблей поднимет боевой дух моряков эскадры, удрученных недавней бесславной гибелью броненосца.
Исходя из этой духоподъемной задачи, Редер приказал командиру линкора Фридриху-Карлу Топпу выстроить свободных от вахты членов экипажа для торжественной встречи по правому борту. Сигнальщиков обязали развесить разноцветные праздничные флаги. А корабельному оркестру приказали играть бодрый марш. Рядом с гросс-адмиралом выстроились на мостике офицеры в парадной форме. Кроме командира линкора, присутствовали первый помощник фрегаттен-капитан Пауль Дювель, командир корабельной артиллерии корветтен-капитан Роберт Вебер, главный корабельный инженер линкора фрегаттен-капитан Оскар Штельмахер, старший инженер-электрик корветтен-капитан Пауль Штайнбитлер, штурман корветтен-капитан Вернер Кнеппе и еще несколько командиров разных служб корабля.
Наблюдая все это торжественное построение на рассвете нового дня, Карл Топп очень старался, выполняя привычную роль мальчика на побегушках при гросс-адмирале. Видимо, подчеркивая его статус подчиненного, Эрих Редер всегда называл его не полным именем, напрочь отбрасывая из него Фридриха. Отчего командир «Тирпица» уже привык быть просто Карлом вместо Фридриха-Карла. Но этот факт нисколько не смущал его. Топп гордился тем обстоятельством, что ему, корабельному инженеру, повезло командовать такой громадиной, целой морской крепостью, настоящим чудом немецкой инженерной мысли, с уникальными техническими решениями, сложнейшими машинами и мощнейшими двигателями.
Расположение всех отсеков линкора при проектировании тщательно продумывали, особо тщательно просчитывая запас прочности. И Карл Топп верил, что корабль получился почти что непотопляемым. И у него, как у опытного морского инженера, принимающего непосредственное участие в работе над проектом, имелись все основания верить в это. Ведь, казалось бы, при проектировании и строительстве учитывалась каждая мелочь, внутри огромного корабельного корпуса установили множество продольных и поперечных водонепроницаемых переборок, а толстой броней тщательно защитили все самые важные механизмы. К тому же, броневой пояс уходил на пару метров ниже ватерлинии.
В команде Карл Топп тоже старался поддерживать уверенность, что линкор абсолютно непотопляем. Вот только после гибели в конце мая однотипного «Бисмарка», поддерживать непоколебимую веру в непотопляемость «Тирпица» среди экипажа сделалось неблагодарным занятием. Ведь при потоплении «Бисмарка» англичанами выжили лишь немногие моряки. В экипаже оставшегося линкора, конечно же, все начали задумываться о том, почему в итоге произошло именно так, и отчего же пошел ко дну огромный новый линкор. Оптимизма у команды по поводу непотопляемости поубавилось, что, впрочем, не мешало любому моряку с «Тирпица» по-прежнему гордиться своим кораблем.
Карл Топп прекрасно знал, что «Тирпиц» на самом деле огромен, и его водоизмещение равнялось не каким-то там тридцати пяти тысячам тонн, как было официально заявлено, а гораздо больше. При полной загрузке водоизмещение линкора доходило до пятидесяти шести тысяч. И это по праву был один из крупнейших линкоров мира длиной двести пятьдесят один метр, шириной тридцать шесть и с осадкой в одиннадцать. То был просто грандиозный бронированный монстр, при виде которого враги Германии обязаны сразу впадать в благоговейный трепет перед немецкой мощью.
Но и «Шарнхорст», идущий навстречу «Тирпицу», выглядел ненамного хуже флагмана эскадры. Конечно, не слишком удачная формы корпуса и носа, сделанные ради того, чтобы достичь максимальной скорости при ограниченном водоизмещении, не лучшим образом сказывалась на мореходности линейного крейсера. Но то была вынужденная мера, когда в ограниченный тоннаж конструкторы пытались впихнуть максимальную начинку и при этом выжать из корабля максимальную скорость. Водоизмещение в ходе строительства тоже повысили больше проектного. И теперь оно доходило до тридцати девяти тысяч тонн.
Все эти ухищрения привели к тому, что корабль получился перегруженным и не столь мореходным, как «Тирпиц». «Шарнхорст» постоянно испытывал проблемы с заливанием волнами носовой оконечности и с перегрузкой машин. От сырости часто выходило из строя электрооборудование, а от слишком больших нагрузок на котлотурбинные группы турбоагрегатов постоянно подводили нагревательные трубки. К тому же, бронирование в некоторых местах корабля оказалось явно недостаточным, что не однажды показывали практические проверки на прочность корпуса, уже не единожды осуществленные английскими бомбардировщиками. Впрочем, внешне это в момент торжественной встречи кораблей особенно никому не бросалось в глаза.
Зрительно линейный крейсер не сильно уступал линкору. В длину он был короче лишь на шестнадцать метров, а в ширину уже на шесть, при осадке меньшей на метр. Каждая из трех его башен оснащалась тремя орудиями меньшего калибра, чем у «Тирпица», но все равно и эти девять длинных пушек смотрелись достаточно грозно. На линейном крейсере тоже выстроили команду вдоль борта и вывесили разноцветные праздничные флажки. Сближаясь, оба огромных корабля приветствовали друг друга длинными гудками. На «Тирпице» оркестр заиграл мелодию гимна Третьего Рейха, и обе команды запели: «Германия превыше всего, превыше всего в мире!»
Глава 12
Просматривая бумаги, Лебедев вспоминал недавнее путешествие по акватории архипелага и по его островам. Вчитываясь в ту или иную запись, Александр сразу вспоминал то место, которого этот документ
