все секретные производства на Онежском озере. Там легче обеспечить секретность, и в то же время, это недалеко от Петербурга с его академической научной базой.
И кстати, изготовив необходимое количество винторезных станков, мы сможем в 28 году нарезать стволы всем гладкоствольным ружьям, имеющимся в армии. Стрельба пулями Минье из таких ружей позволит увеличить дальность прицельной стрельбы еще раза в два.
— Так это просто отлично! Вот только будем называть эти пули не пулями какого-то Минье, который еще даже не родился, а пулями Меййра. И снаряды тоже. Чтобы вопросов про Минье не возникало. А что еще нам полезного и быстро реализуемого наука может подсказать? — обратился Михаил к Уварову.
— Можно наладить производство воздушных шаров для корректировки артиллерийского и ракетного огня. Можно легко сделать сигнализацию разноцветными ракетами с помощью обычных ружей. Можно еще быстро наладить производство ручных гранат, дымовых шашек, противопехотных мин.
— Отлично, это весьма полезные вещи. Готовьте по этим вопросам императорский указ, разрабатывайте, испытывайте и готовьтесь к производству всего этого.
А что скажете про паровой флот?
— Думаю, через год мы сможем начать производство более — менее приличных паровых машин мощностью 200 — 300 лошадиных сил. — Ответил Мейер. — С такими машинами небольшие корабли типа шлюпа или брига водоизмещением порядка 500 тонн будут давать не менее десяти узлов. А на корвет в 1000 тонн можно будет поставить две таких машины.
С длинноствольными пушками и новыми снарядами с начинкой из тротила, такие малые кораблики легко разнесут любой современный флот из линкоров и фрегатов, а сами останутся невредимыми, поскольку всегда смогут занять выгодную позицию для стрельбы.
— Отлично! Через два года нам нужно иметь на Черном море и на Балтике не менее чем по десятку таких кораблей. А лучше — больше. По машинам и кораблям тоже готовьте указы.
Перед отъездом Михаил передал Мейеру и Уварову ориентировочные потребности армии и флота во всех видах новых боеприпасов, которые необходимо будет произвести до начала войны с Турцией.
18. Крестьянская реформа.
Бурное начало нового царствования сменилось еще более бурным продолжением. Сытой, сонной и благополучной жизни чиновного Петербурга пришел конец. При покойном императоре Александре высокие чины табели о рангах неспешно прибывали в свои присутствия к полудню, хорошо выспавшись после вечерних балов и раутов предшествующего вечера, не спеша и плотно позавтракав, пообщавшись с домашними, раздав указания прислуге.
Прибыв на место, не спеша принимали доклады подчиненных, лениво просматривали бумаги, свято чтя главные чиновные принципы: «бумага должна вылежаться», «не делай сегодня то, что можно отложить на завтра» и «а что я с этого буду иметь?»
Соответственно, все дела в империи вершились неспешно, если вообще не умирали в зародыше. Однако, после подавления мятежа всё в славном граде Петра взбесилось, закружилось, завертелось и помчалось кувырком.
Сперва, частым гребнем по высшему свету прошли аресты, потом передислокация гвардии, потом реформа ведомств, потом военная реформа с увольнением в запас переслуживших возрастной ценз.
В свете кипели страсти. Некоторые осмеливались открыто критиковать Императора за скороспешность и непродуманность реформ. Однако, вскоре особо рьяные критики были взяты бывшими жандармами, а ныне офицерами «Внутренних войск», и отправились по приговору Особого суда на специальную каторгу для государственных преступников.
Крамольные разговоры после этого велись только шёпотом, только тет-а-тет и только среди близких родственников или старинных друзей, и только там, где не было посторонних ушей.
Теперь в министерствах работа кипела. Чиновники приходили на работу к 9 часам утра, а уходили, хорошо, если в 9 вечера. Одновременно в работе находились десятки указов и рескриптов императора, постановлений Председателя кабинета министров и министерских распоряжений. За любое нарушение сроков обработки деловых бумаг, установленных специальным Указом, или за попытку уклониться от рассмотрения дела по существу и попытку отписаться ничего не значащей ерундой, Канцелярия ЕИВ карала беспощадно. На первый раз объявляли выговор, на второй — понижали в должности на 1 — 2 ступени служебной лестницы. А в третий раз чиновника, не смотря на былые заслуги, разжаловали в самый низший 14 класс — в коллежские регистраторы.
Особо зверские порядки установились в Канцелярии ЕИВ, в канцелярии Председателя кабинета министров, в Госсовете, в министерствах обороны, государственных имуществ, промышленности, науки и образования. Руководители этих ведомств сами работали по 14 часов в сутки и требовали того же от подчиненных. Впрочем, именно эти министры пользовались особым расположением Императора, и часто вызывались к нему для прямых докладов. Другие министры вынуждены были осваивать новый темп работы, опасаясь слететь с должности.
А с теми, кто не успевал перестроиться на новый темп работы, Председатель кабинета министров Левашов поступал жестоко. Министр юстиции граф Лопухин, попытавшийся волокитить проект судебной реформы, в апреле был уволен с должности в отставку без пенсии. А бывший министр народного образования князь Вяземский, переведенный новым министром Уваровым на должность начальника департамента начального образования, в мае был снят с должности и отдан под суд. Быстро проведенное следствие выявило факты многочисленных хищений в его ведомстве, о которых бывший министр обязан был знать. Вяземский вместе с шестью высокопоставленными чиновниками направился по этапу на каторгу, а все их имущество было конфисковано в казну.
Специальным Указом императора, все хищения казенных средств были приравнены к государственным преступлениям и переведены в юрисдикцию Особого суда.
А хищения на строительстве заводов и дорог были приравнены к государственной измене. За них имущество конфисковывали не только у фигуранта, но и у всех его близких родственников.
За лето и осень Особым судом было приговорено к пожизненной каторге с конфискацией имущества семеро высокопоставленных чиновников из бывшего морского и военного министерств, девять человек, включая двух начальников департаментов, из министерства финансов, трое из министерства государственных имуществ, и двое из министерства внутренних дел. Больше всего пострадало министерство двора, из него арестовали и
