пятьсот? Всего-то одну цифирьку подправить, а какой эффект!
Маршалы засмеялись. Практика громогласного завышения числа побед была обычным делом во всех армиях.
– Триста советских танков – это месячная продукция одного завода, скажем, «Красное Сормово» [54]. Если у них нашелся такой герой, что якобы смог несколько лет бороться с месячной продукцией одного ма-а-ленького заводика, – Сталин, разумеется, показал это на пальцах, – то наградить его, конечно, стоит. Чтобы все знали.
Василевский не очень искренне улыбнулся и согласно кивнул. В конце концов, за последний год, начиная с лета сорок третьего, войска действительно получали с неба значительно больше помощи, нежели угрозы. Но лишний раз уколоть летунов было всегда полезно – чтобы не спали.
– С германской авиацией, даже если они вдруг найдут топливо, мы справимся без большого труда. Это выполнимо. Другое дело – американские восьмая и пятнадцатая воздушные армии. Если кто-то полагает, что наша восьмая воздушная армия возьмет на себя их восьмую и все будет нормально, то он, конечно, ошибается. Но все же кое-что у нас есть.
Новиков на мгновение замолк, будто пробуя на вкус слова. Затем продолжил, окончательно изгнав из голоса эмоции:
– За это лето были сформированы сорок новых авиаполков ПВО плюс восемь ночных – в основном на базе отдельных эскадрилий ПВО или же эскадрилий, выведенных из составов уже действующих частей, то есть на костяке ветеранов, пополненные до штатного состава, полностью снабженные всем необходимым и подготовленные для ведения боев на большой высоте. Это около полутора тысяч истребителей, и это именно тот фактор, который позволяет нам надеяться, что воздушная граница будет прикрыта достаточно надежно.
– Вы полагаете, что полторы тысячи истребителей смогут то, чего не смогли немцы?
– Разумеется, нет, товарищ Сталин. Но сорок полков, как я сказал, – это лишь вновь сформированные части, которыми мы можем свободно маневрировать. Кроме них имеются уже давно действующие части ПВО, прикрывающие важные промышленные объекты и крупные города, а также семь тысяч пятьсот истребителей фронтовой и флотской авиации, которые даже если и не будут завязаны на противодействие тяжелым бомбардировщикам, то вполне способны пересчитать ребра фронтовой авиации предполагаемого противника, каковую я считаю сравнительно слабой, ну и вполне на равных подраться с истребителями прикрытия.
– То есть вы считаете, что наша истребительная авиация сможет выдержать этот удар и не будет съедена за несколько месяцев, как немецкие истребительные группы до этого?
– Нет! – На лице Новикова вновь отразилась злоба, он даже взмахнул кулаком. – У нас есть более тысячи тех же американских истребителей – преимущественно «аэрокобр» – и по две с половиной тысячи только новых «лавочкиных» и Як-9. Большинство наших летчиков является обстрелянными ветеранами, многие воюют не первый год, а американцы меняют свой летный состав каждые несколько месяцев! Может быть, в бою «один на один» их истребители технически и превосходят наши, но в любой мало-мальски продолжительной кампании мы их просто задавим! Американцы не способны выносить потери! Нам даже не надо сбивать все эти тысячи самолетов сразу, никто на это и не претендует. Но одна-две попытки рейдов, столкнувшихся с решительным противодействием, одна-две драки в полную силу – и они сами откатятся назад, не выдержав уровня потерь. – Он прижал руки к груди – так ему хотелось, чтобы его наконец поняли и поверили.
– Значит, так. – Сталин остановился у своего стола, стоящего перпендикулярно остальным, и положил трубку в массивную пепельницу. – Сорок полков – это, конечно, мало. Все то время, которое у нас осталось, вы, товарищ Новиков, должны потратить на усиление авиации ПВО. Какие машины сведены в эти полки?
– Шесть полков двухмоторных Пе-3 [55], четыре «лавочкиных», остальные – разные типы «яков» с большой долей тяжелых пушечных вариантов, – мгновенно отозвался главмаршал.
– Мало. Товарищ Шахурин [56], заводам номер двадцать шесть и номер четыреста шестьдесят шесть [57] немедленно усилить выпуск, план в течение месяца увеличить в полтора раза, перебросить все возможные ресурсы – людские, сырьевые, все. Самолетостроительным заводам, выпускающим указанные типы истребителей, также увеличить выпуск – настолько, насколько позволят площади. Часть полков разрешаю создать на базе отдельных эскадрилий фронтовых частей, но ни в коем, ни в коем случае не ослабляя саму фронтовую авиацию. За это вы, товарищ Новиков, отвечаете перед всеми нами.
Сталин без труда называл номера заводов, в очередной раз демонстрируя свою феноменальную память. Хотя именно он всего два с половиной месяца назад назвал необходимую цифру в сорок новых полков ПВО, сейчас оцененную как недостаточную, это количество выглядело просчетом именно главмаршала авиации.
– И восемь полков ночных истребителей – это, товарищ Новиков, тоже мало. Нужно по крайней мере тридцать! И времени у вас для этого будет мало, так что поработать вам придется!
– Работы, товарищ Сталин, я не боюсь. – Начало фразы заставило вождя удивленно воззриться на набычившегося человека с маршальскими звездами. – Но, по моему мнению, создание столь большого количества частей ночных истребителей нецелесообразно.
– Почему? – Тон Сталина внезапно стал спокойным, даже слишком.
– Готовить хороших ночных истребителей нужно в шесть раз дольше, чем обычных летчиков авиации ПВО. Ночные машины требуют специального оборудования, которое производится в ограниченных количествах и выпуск которого увеличить быстро не представляется возможным. Мы никогда не имели потребности в масштабной системе ночников, практически всегда делая упор на средства зенитного противодействия. Если вы помните серию налетов на Москву, ночные истребители большой роли в их отражении сыграть не могли…
– Мы все помним Москву. – Тон Сталина стал более расслабленным, и у многих как будто упал камень с сердца. – Тогда я, помнится, распределял «яки» по частям поштучно. – Он негромко засмеялся, вспоминая.
– Так точно, товарищ Сталин. И ночникам после выполнения задания разрешалось выпрыгивать с парашютом, поскольку садиться ночью они не могли.
Сталин снова поморщился.
– Германия с огромным трудом и большими затратами сумела создать действующие части ночных истребителей, но и их эффективность никогда не была слишком высокой – вспомните хотя бы наши налеты сорок первого [58]. Нам будет не легче. Поэтому я предлагаю не распылять средства, не создавать новые части ночных истребителей, которые могут быть созданы сейчас только за счет остальных истребительных частей, а максимально усилить зенитную артиллерию, в первую очередь тяжелую, уплотнять сеть прожекторных постов, наблюдения, звукоразведки, радиоразведки. Это принесет гораздо больший эффект, поверьте мне!
– А не случится ли так, товарищ Новиков, – оценивающе прищурился Сталин, – что вот мы вам сейчас поверим, а потом вы снова будете говорить, что были неправы? Тогда ведь неправыми окажемся и все мы, так?
– Я никогда не отказывался от ответственности, товарищ Сталин. И вы это знаете. – Тон
