Тяжелое положение на фронтах, а также нарастающая активность контрреволюционных сил заставили партию уже к середине лета 1918 г. начать переходить на военное положение. Первые мобилизации рабочих, родившихся в 1896 и 1897 гг., прошли в Москве и Петрограде блестяще. Путиловцы, призванные в Красную Армию (свыше 300 чел.), собрались на заводе, выстроились в ряды и с пением Интернационала в сопровождении 200 000 рабочих отправились к сборному пункту.
Петроград послал на чехословацкий фронт через Москву не менее 300 виднейших работников-коммунистов. Очередная мобилизация 1893, 1894 и 1895 гг. проходила удачно не только в столицах: в Костроме 14 августа состоялось соединенное заседание совета и всех рабочих и красноармейских организаций. Была принята резолюция, в которой говорилось о необходимости проведения всеобщей мобилизации рабочих Костромы и бедняков деревни. В Твери местная организация коммунистов отправляла на фронт (сообщение от 16 августа) пятую часть своих членов. На Урале некоторые заводы, например Надеждинский, послали на фронт всех коммунистов.
Профессиональные союзы в это время формировали еще только продовольственные отряды, которые имели и немалое военное значение. В Петрограде на 20 августа 1918 г. Центральная продовольственная управа зарегистрировала 3300 человек, записавшихся в продотряды: особенно успешно действовали союзы металлистов, писчебумажников и деревообработчиков.
Развивалось всеобщее военное обучение трудящихся: в Москве им было охвачено 45 000 чел., а в Петрограде в [89] конце августа собирались довести число обучающихся до 90 000. Таким образом, создавался резерв для будущих мобилизаций. Кроме этого, особо происходило военное обучение коммунистов.
Документы того времени так отражали влияние партийных мобилизаций на фронте: красноармеец с Казанского фронта писал, что «с приездом больших партий коммунистов-организаторов мы решили взять инициативу в свои руки — от обороны перейти к наступлению». Тов. Лашевич сообщал с Уральского фронта, что там много было упущено, но «теперь Урала не узнаешь. Питерцы совершили колоссальную работу». [90]
Когда пришли первые известия о крупной победе под Казанью, то общий тон партийных и советских газет был таков, что «взамен ушедших на фронт надо немедленно создавать новые кадры». 14 сентября т. Ем. Ярославский писал: «почти отовсюду мы слышим, что в этом возрождении нашей Красной Армии сыграла большую, исключительную роль партия коммунистов, пославшая лучшие свои силы в армию на фронт. Они оживили, оздоровили весь организм Красной Армии, дали бессмертные образцы стойкости и революционной дисциплины».
Однако успехи красного оружия на средней Волге в силу пространственности театра не оказывали особого влияния на ход дел в бассейне верхней Камы. Там наоборот противник, опираясь на охваченный упорным восстанием Ижевско-Воткинский район, насчитывающий 5500 вооруженных бойцов и связывавший оперативную свободу 2-й красной армии, продолжал накапливать свои силы на Пермском направлении, сосредоточив в треугольнике Верхотурье — Сарапуль — Екатеринбург до 31 510 штыков и сабель при 68 орудиях. Эти силы стремились обойти левый фланг 3-й красной армии, действовавшей на Пермском направлении, со стороны Верхотурья. Однако трудные местные условия театра в связи и с активной обороной 3-й армии обусловливали крайне медленное развитие операций противника в этом направлении. Положение этого участка красного фронта более упрочилось, когда в начале ноября 2-й армии удалось сломить сопротивление противника в Ижевско-Воткинском районе и значительно продвинуться вперед. Значение успеха 2-й армии заключалось в том, что ею был срезан наиболее упорно державшийся выступ фронта противника.
Тем временем 1-я и 4-я красные армии Восточного фронта, развивая одержанный успех, овладели 7 октября Самарой. В дальнейшем, перенеся свои операции на левый берег Волги, 5-я и 1-я красные армии широким фронтом развивали дальнейшее наступление, выйдя к 25 октября на линию Бугульма — Мензелинск, и оказались на уступе вперед по отношению к 3-й армии. Это наступление проходило под знаком продолжающегося разложения в рядах противника, причем развал особенно был заметен в его тылу, где мобилизации проходили неудачно и большинство мобилизованных [91] разбегалось. Обстановка на Восточном фронте начинала рисоваться определенно благоприятной в глазах тогдашнего главного советского командования, и оно не считало пока нужным, учитывая обстановку на других фронтах, усиливать Восточный фронт.
История возникновения Северного фронта Гражданской войны берет свое начало от так называемого Мурманского соглашения местной советской власти с военным командованием Антанты (схема 3).
В Мурманск прибыл чрезвычайный комиссар советского правительства Нацаренус для устранения взаимных недоразумений. Он требовал официального признания советской власти. Последняя обязывалась обеспечить красными войсками Мурманскую железную дорогу от покушений белофинов. Это предложение казалось выгодным Антанте, так как ее силы на Мурманском побережье в это время состояли из батальона английских моряков (400–500 чел.) и небольшого сербского отряда. Переговоры о дальнейшей высадке союзных войск шли между местным советом и англо-французским командованием, но договор еще не был подписан. Надежды на прибытие чехо-словацкого корпуса из глубины России у союзного командования отпали, так как этот корпус 25 и 26 мая с оружием в руках выступил против советской власти. В таком положении представители союзного командования, не имея прямой связи со своими посольствами, пребывавшими в Вологде, сами взяли на себя обязанности дипломатов. Они телеграфировали своим правительствам о безусловной желательности скорейшего признания ими советской власти. Таковы были первые результаты переговоров Нацаренуса и Мурманского совета с союзниками, причем последний первоначально не уклонялся от выполнения указаний Московского центра.
Однако союзники постепенно увеличивали количество своих военных судов на Мурманском побережье и своих сил в районе Мурманска. Находившийся в Мурманске с 25 мая английский генерал Пуль при помощи прибывавших подкреплений постепенно подготовил базу будущего вторжения, производя рекогносцировку Мурманского побережья и заняв Соловецкие острова. При таком положении дел поручение Нацаренуса не могло увенчаться успехом, и советское правительство [92] потребовало прекращения переговоров между Мурманским советом и союзным командованием. Часть членов совета во главе со своим председателем Юрьевым не выполнила этого требования, они самовольно прекратили связь с Москвой, объявив независимость Мурманского района, заключив 8 июля 1918 г. соответствующий договор с Антантой. Но и тогда вопрос о начале интервенции не стоял еще так остро. Антанте [93] необходимо было выиграть время для благополучного возвращения ее послов из Вологды в сферу ее военного влияния. Измена части Мурманского совета развязала руки генералу Пулю, и он приступил к постепенной оккупации Мурманского побережья. Несмотря на протест советского правительства, 17 июля союзники окончательно договорились с Мурманским советом, причем в основу договора было положено соглашение о совместных действиях против держав германской коалиции при сохранении автономии русского военного командования и суверенитета Мурманского совета во внутренних делах области. Это соглашение было опротестовано конференцией советов Северной области, но ничего иного фактически нельзя было предпринять, так как со 2 по 12 июля ген. Пуль успел уже занять Мурманский район, причем конечным южным пунктом проникновения английских отрядов явилась ст. Сороки, где они входили уже в соприкосновение с отрядами Красной Армии. К концу июля общая численность сил, находившихся под командованием ген. Пуля, доходила уже до 8000 чел.
