кем-то, кто сдал, — вяло ответил я, — это примерно то же самое…
— Я только чертёжнице сказала, — на глаза у неё навернулись слёзы, — больше никому.
— Ираиде Львовне что ли? Хорошо, тогда обвинение в стукачестве я с тебя снимаю, но продолжать наше общение, тем более в контексте ванной комнаты, считаю излишним. Меня, знаешь, за это дело пообещали из школы вышибить с волчьим билетом.
Софья молча вытерла слёзы и удалилась из квартиры на лестницу…
А может и зря ты её так, спросил я сам у себя и сам же себе ответил — может быть… человек она, кажется, неплохой, но если уж рубить хвост собаке, то лучше всё сразу, а не кусочками. У тебя же Марина есть, правильно? Правильно — а гаремы тут если разводить, не поймёт этого никто, в первую очередь Тимоха из наробраза… кстати, насчёт Марины…
Чёрт, как не хватает телефонов в этом времени — казалось бы, что в этом такого сложного, протащить нужное количество пар проводов до каждой квартиры, не сложнее электричества с газом. Ан нет — газ и свет у всех есть, а телефон дай бог у одного из десяти.
Оставил проверку контрольных, накинул куртку (на улице как-то резко похолодало) и отправился по уже знакомому маршруту на улицу Чонгарскую… странное название, это из времён гражданской войны, кажется, когда наши Крым брали. Дорога туда по-прежнему пролегала через хляби и топи, прыгать, чтобы не набрать на обувь килограммы грязи, пришлось много.
— Марина дома? — спросил я у той же злой старухи в том же цветном платке.
— Нету её, когда придёт, не знаю, — ответила она мне ровно так же, как позавчера.
Надо бы средство связи что ли какое придумать, в сердцах сказал я сам себе, отправляясь по обратному маршруту. Ладно, отложим Мариночку на завтра, а пока займёмся гражданином Жменей из роно…
Но не получилось у меня и это — возле подъезда на этот раз сидели на лавочке не бабки, а Алла со своим хахалем Обручевым.
— О, Антон Палыч, — обрадовалась она, завидев меня, — а мы как раз вас и ждём, не дождёмся.
— И зачем я вам понадобился? — хмуро спросил я, плюхаясь рядом с ними на скамейку, — хотите что-нибудь новое о производных переменных функций услышать?
— Не, — уверенно вступил в разговор Обручев, — про переменные функции мы достаточно на уроках наслушались. Мы насчёт спортивной формы.
— Понятно, — ответил я, — ну выкладывай, что там у тебя накопилось насчёт этой формы.
Вместо ответа он развернул свёрток, который у него на коленях лежал, и вытащил оттуда футболку с трусами синего цвета. На футболке причём красовалась надпись «Тигры Новокалининска», довольно криво и косо сляпанная на скорую руку.
— Через трафарет делали? — спросил я.
— Ну да, — пояснила Алла, — сначала на листе ватмана написали, потом ножницами вырезали, что надо.
— А краску какую взяли?
— Обычную акварельную…
— При первой стирке же всё и смоется, — внёс я свои критические пять копеек, — надо ж было хотя бы масляной…
— Так первый блин всегда комом бывает, — нашёлся Обручев, — но сама идея вам как, нравится?
— А почему собственно тигры-то? Они тут у нас сроду не водились, — спросил я.
— Так страшнее для соперников будет, — сказала Алла, — вон в Канаде как хоккейные команды называются?
— Как? — спросил я, хотя и так хорошо знал ответ.
— Например «Медведи Бостона» или «Черные ястребы Чикаго»…
— Или «Пингвины из Питтсбурга», — добавил я.
— Ну пингвины тут не очень подходят, — смешался Обручев, — но медведям и ястребам тигры вполне могут быть достойными соперниками…
— Понятно, — вздохнул я, — ну чего, идея мне нравится, исполнение правда не очень, но это дело наживное. И название будете утверждать не вы, а руководство школы — не уверен, что Оксане Алексеевне ваши тигры понравятся. Но в целом вы молодцы, выношу обоим благодарность с занесением в личное дело.
На этом я откланялся и пошёл было домой, но за мной хвостом в подъезд зашла Алла и тихо сказала, оглянувшись зачем-то по сторонам:
— Про вас спрашивал этот дядечка из первого подъезда… ну который лысый.
— Жменя? — уточнил я, — в роно который работает?
— Фамилию не знаю, но работает он кажется там.
— И что он спрашивал?
— Да ерунду всякую — чем занимаетесь в свободное время, с кем встречаетесь, когда из дома выходите…
— И ты всё ему выложила?
— Нет, конечно, — состроила обиженное лицо Алла, — наврала я ему с три короба.
— Спасибо, Алла, я этого не забуду…
— А чего ему от вас надо-то? — спросила она.
— Дело мне в роно шьют, — коротко ответил я, — но надеюсь, что отобьюсь.
— Рассчитывайте на мою поддержку, — и Алла чмокнула меня в щёку… на этот раз помады у неё на губах не было, так что следов от её чмока не осталось.
А Марина сама ко мне пришла после шести вечера.
— Я подумала, — сказала она, проходя в зал.
— И что надумала?
— Переезжаю я к тебе, но только не сегодня, а через неделю — надо кое-какие дела уладить.
— Буэно, — ответил я ей и тут же пояснил, — это значит «зашибись» на испанском.
— Ты испанский язык знаешь?
— Ну так, — пошевелил пальцами я, — пару сотен общеупотребительных слов и выражений — в нашем классе двое испанцев учились… дети тех, кто в гражданскую войну к нам перебрались. Вот от них и нахватался. Кстати, давно всё хотел спросить — та недобрая бабка, что на Чонгарской в твоём доме живет, она кто тебе?
— Бабка и есть, — недовольно ответила Марина, — по отцовской линии. Больше никого из родни у меня и не осталось.
Ночи полны неожиданностями
Ночи полны неожиданностями
— Давай я приберусь тут, — тут же следом предложила она, — а то развёл, понимаешь, грязищу. Я вот и тряпку с разной химией принесла, у тебя наверняка этого нет.
— Почему это, — обиделся я, — тряпка имеется, и швабра тоже. Вот с химией да, некоторые проблемы…
— Ну вот видишь, — обрадовалась
