Что ж, раз меня там ждут в любое время, а Виктория еще спит, почему бы и не поинтересоваться, что такого мне хотят сообщить опричники. «Оракул» нашел только приказ полковника Городового, возглавившего Красноярское отделение ЦСБ, и его капитан уже выполнил, передав приглашение. А заглядывать в мысли людей искусственный интеллект еще не научился.
— Распорядись, чтобы мне приготовили машину, — велел я, уничтожив последний кусочек восточной сладости. — Если княгиня проснется раньше, чем я вернусь, скажешь ей, что я ненадолго.
— Как пожелаете, Дмитрий Алексеевич, — поклонившись, ответил тот.
* * *
Полковник Городовой Илья Евгеньевич только пришел на службу, о чем мне посчитал нужным сообщить его секретарь. Спешить мне было некуда, так что я дождался, пока о моем прибытии доложат, и лишь после приглашения вошел в кабинет.
Илья Евгеньевич был человеком немолодым, но за собой следил. Возраст выдавали лишь морщины на шее да абсолютная седина. Для своих семидесяти пяти лет выглядел он просто превосходно, не многие благородные, которых молодит магический дар, сохраняются так хорошо.
— Здравствуйте, Дмитрий Алексеевич, — очень бодро поднялся из-за стола полковник. — Благодарю, что так быстро откликнулись на мое скромное приглашение.
Служить ему оставалось несколько месяцев, после чего уйдет на пенсию уже принудительно. В отличие от капитана, который был послан меня пригласить, Илья Евгеньевич заслужил далеко не одну награду из рук государя.
Ворошилов отправил Городового в Красноярск досидеть до конца перед уходом со службы. Боевой офицер ЦСБ, Илья Евгеньевич держался за свою работу до последнего, хотя многие на его месте давно бы махнули рукой и отправились встречать старость.
— Здравствуйте, Илья Евгеньевич, — кивнул я, пожимая протянутую сухую ладонь.
Однако за старческой сухостью скрывалась немалая сила даже по меркам молодых людей. Городовой оказался настоящим богатырем, пусть и постаревшим, но мощь еще не растерявшим.
— Прошу, присаживайтесь, — указав мне на кресло, предложил хозяин кабинета.
Пока я садился, Илья Евгеньевич предупредил по селектору, что временно для всех недоступен, и сам вернулся на свое место. Сложив руки на столешнице, полковник заговорил:
— Я понимаю, что вы можете посчитать мой вопрос маленьким и незначительным, — произнес он, глядя мне в глаза. — Но я просто не могу не спросить. Полагаю, вам уже докладывали, что всем заинтересованным лицам уже стало известно, что вы связаны с омоложением боярина Орлова, князя Демидова, великого князя Невского и излечили нескольких сильно искалеченных царских людей.
О том, что шила в мешке не утаишь, я думал уже давно. Но пока проблемы в этом не видел. Наноботы производятся в достаточном количестве, и я вполне могу брать дополнительных пациентов. Другое дело, что еще никто не осмеливался просить меня об этом.
— Хотите тоже получить омоложение, Илья Евгеньевич? — спросил я напрямую, приподняв бровь.
На месте полковника я бы тоже обязательно попробовал договориться. Семьдесят пять лет, из которых больше полувека на службе — это очень серьезно. Не представляю, как он будет каждое утро просыпаться на пенсии с осознанием, что родная ЦСБ в нем больше не нуждается и дело, которому посвятил всю свою жизнь, теперь живет без него.
А вот если скинуть лет двадцать-тридцать, тоскливое существование можно провести и продуктивнее, и приятнее. У каждого опричника жалованье вполне достойное, и многие, оставив службу, начинают собственное дело. Сколько на счету накоплено у полковника, я мог бы посмотреть, конечно, но мне было не настолько интересно.
Усмехнувшись, Илья Евгеньевич ответил:
— Я солгу, если скажу, что не думал об этом, Дмитрий Алексеевич, — произнес Городовой. — Но даже не смею надеяться на такую милость. Да и прожил я хорошую жизнь, князь. Вы ведь уже видели мое личное дело?
Я кивнул, и полковник продолжил:
— Я служил своей стране всю свою жизнь, Дмитрий Алексеевич. Впервые Царская Служба Безопасности пришла ко мне, когда я победил на спортивных соревнованиях по боксу среди юниоров, — глаза Ильи Евгеньевича подернулись дымкой, а на губах появилась ностальгическая улыбка. — Затем был армия, и уже там меня стали готовить к переходу сюда. Я ловил аристократов, Дмитрий Алексеевич, пресекал преступления, боролся с несколькими волнами мятежей и подавлял одно восстание.
Он замолчал, а я не торопил. Собеседник заслуживал, чтобы к нему отнеслись со всей серьезностью, и я не собирался отказывать ему в этом праве. На таких людях, как Городовой, держится не только Русское царство, но и весь мир.
И ведь они зачастую совершенно незаметны. Медики, спасатели, полицейские, пожарные — в каждой службе можно найти тех, кто кладет свою жизнь ради блага других. И не просит для себя ни особого отношения, ни наград. Цепляется за свою работу, видя в этом истинный смысл жизни.
— Я знаю одну семью, Дмитрий Алексеевич, — заговорил Илья Евгеньевич, — здесь у вас в Красноярске. Я служил вместе с одним человеком несколько лет, пока он не погиб при исполнении. У его сына, хорошего честного человека, дочь прикована к инвалидному креслу с рождения. И я хотел бы попросить вас...
Я хмыкнул, поднимаясь на ноги, и полковник замолчал, глядя на меня с удивлением.
— Знаете, Илья Евгеньевич, — произнес я, глядя на Городового, — я уважаю вашу твердость духа. И девочку эту я включу в список, но ничего обещать не могу. Если это врожденное, мое лекарство может не справиться. Такого опыта мы еще не проводили, а у меня нет царского разрешения ставить опыты на людях. Это противозаконно.
— Но вы не отказываетесь? — с надеждой уточнил полковник.
— Конечно, не отказываюсь, — пожал я плечами, сунув руку во внутренний карман пиджака. — Однако девочка как-то жила до сих пор, подождет и до завтра. А это для вас, не думаю, что кто-либо усомнится, что вы, Илья Евгеньевич, заслужили.
Шприц с наноботами лег на столешницу. Полковник даже не шелохнулся, глядя на меня с вопросом в глазах.
— Здесь автоматическая дозировка, Илья Евгеньевич, уже рассчитана на ваш возраст и ваше здоровье. В шприце десять инъекций, — пояснял я. — На время приема моего лекарства вам необходимо взять короткий отпуск, так как эффект будет мешать вам нормально сосредоточиться.
Полковник Городовой слушал внимательно, а я продолжил:
— Одного укола в сутки будет достаточно, — сказал я. — Я надеюсь на ваше благоразумие, Илья Евгеньевич. Завтра я устраиваю небольшую пресс-конференцию, где сообщу, что собираю людей с проблемами по здоровью. Ваша девочка будет включена в список заранее. Данные пришлете мне на почту. Так что этот шприц, — я указал на инъектор на столешнице, — лично для вас. Кому-то другому давать его просто опасно. Мы поняли друг друга?
— Поняли, Дмитрий Алексеевич, — серьезно кивнул он. — И спасибо, что согласились.
— Речь идет о судьбах моих подданных, Илья Евгеньевич, — ответил я. — Плохим бы я был князем, если бы не старался улучшить их жизнь. Так что не спешите записывать меня в святые, я преследую совершенно низменные цели. Чем больше благ получат мои подданные, тем больше родят детей, и тем больше из других земель мигрирует в Красноярское княжество. А чем больше подданных — тем сильнее мой род, и тем богаче я.
Полковник усмехнулся, демонстрируя, что нисколько в мои слова не поверил. Впрочем, я душой не кривил. Такой шаг действительно может серьезно изменить положение Красноярского княжества в Русском царстве.
— И все же, я вам благодарен, Дмитрий Алексеевич, — поклонился мне Илья Евгеньевич. — Спасибо, что посетили меня.
Я кивнул и, не прощаясь, покинул кабинет. Секретарь проводил меня внимательным движением глаз, но ничего не сказал.
Уже садясь на заднее сидение «Монстра», я бросил взгляд на виртуальное окошко искусственного интеллекта. Среди моих подданных действительно имелось огромное число тех, кому была необходима помощь для банального самообслуживания. Как и везде, хватало травмированных при исполнении, на работе или еще как.
