прицелился в другой, который проплывал ближе всего к нему. На этот раз он прицелился более тщательно, метя в кормовую часть. Короткий хлопок, и опять дымный росчерк гранаты упирается почти туда, куда он и метил, возле моторной решетки двигателя. На этот раз его заметили. Он еле успел нырнуть на дно окопа, как наверху засвистели пули. А потом еще и в душу проник противный холод, после свиста первых мин. Несмотря на это, он упрямо начал заряжать в РПГ-2 третий выстрел. Стрельба вокруг его окопа вроде бы начала стихать, хотя мины рвались вокруг довольно часто. Он, подавляя нервную дрожь, начал снова подниматься в окопе, когда за спиной рвануло. Спину обожгла такая боль, что из вдруг онемевших рук сразу выпал гранатомет. Он свалился в окоп, скрючившись в три погибели, но боль все усиливалась. В голове вдруг зашумело, неровная стенка окопа, по которой он бессильно царапал рукой, вдруг стала нерезкой, а потом и вовсе расплылась перед его взором. И навалилась темнота.
Подбитый вторым выстрелом Олега БТР горел, постепенно сносимый течением вдоль косы, на юг, обратно в море. Морпехи, выбираясь из верхних люков, вытаскивали убитых и раненых.
Битор с Лутой и остальной компанией пережили Олега ненадолго. Они бежали, вернее, брели по тропке, которая проходила по берегам озера Большой Вилюй. Бежать получалось плохо, ноги проламывались через тонкий лед и вязли в зыбучем песке, смешанном с илом. И в этот момент всю группу обнаружил пулеметчик первого LVTP-5, к тому моменту выплывшего из протоки. С расстояния всего двести метров, он скосил их одной длинной очередью.
Обе ноги у Битора, казалось, были в раскаленных клещах. Он поднял голову и огляделся. Рядом лежа на боку, бессмысленно разевал рот Лута, изо рта у него густо лезли красно-розовые пузыри. «Не жилец», – отстраненно подумал Битор. Остальные вообще не шевелились. Потом он, медленно, волоча неподвижные ноги, пополз, с трудом проламывая лед, к берегу. Перед глазами все плыло и путалось, поэтому он не заметил, что ползет прямо в глубокую промоину, образованную весенним паводком у самого подъема на берег. Да и проклятый лед мешал, закрывая все ровной белой коркой. Осознание, что он ползет не туда, пришло слишком поздно. Под грудью и руками, вместо илистого, но все-таки грунта, неожиданно оказалась затхлая вода, причем довольно глубокая. Битор попытался упереться руками и двинуться назад, несмотря на адскую боль из перебитых ног. Но ил под руками легко проваливался, опоры никакой не было, и он все глубже сползал в промоину. Наконец, лед оказался на уровне запрокинутой назад головы. Битор попытался закричать, но в рот уже хлынула вонючая вода вперемешку с взбаламученным илом. И он, уже захлебываясь, вспомнил отчаянные глаза Олега. «Стоило ли убегать, чтобы так позорно подохнуть?» – остатками угасающего сознания подумал сержант-дезертир.
02 ноября, местное время 10:40. Камчатка. Побережье Авачинского залива, семьсот метров к северо-западу от западного берега озера Большой Вилюй. Позиции 3-й батареи 3-го гаубичного дивизиона 157-го артиллерийского полка 22-й дважды Краснознаменной Краснодарско-Харбинской мотострелковой «Чапаевской» дивизии
– Быстрее, быстрее! – торопил батарейцев молоденький лейтенант, в грязном мундире и с одним оторванным погоном. Вопиющее нарушение формы одежды, но сейчас его никто не замечал. Батарея меньше получаса назад, едва открыв огонь по американским высадочным средствам, была тут же атакована американскими штурмовиками. А потом ее позиции были дополнительно обстреляны из корабельных орудий. И в настоящее время во всех штабах, советских и американских, она уже считалась уничтоженной. Кое-где ее тактическую отметку уже успели перечеркнуть на карте или даже стереть ластиком. Но в реальности батарея еще жила, частично, но жила. От нее уцелела одна 122-миллиметровая гаубица М30 из шести и четырнадцать человек личного состава из шестидесяти пяти. Из офицеров уцелел только один командир третьего огневого взвода, который отчаянно подгонял батарейцев. Весь автомобильный парк батареи сейчас полыхал в распадке, позади разрушенных позиций, на которых остались одни трупы и остальные пять раскуроченных орудий. А остатки личного состава батареи сейчас на руках, по редколесью толкали и тянули тяжелую, весом почти в две с половиной тонны гаубицу, чтобы выкатить ее на прямую наводку.
Несколько минут назад передовой корректировщик сообщил о прорыве американцев прямо по воде озера Большой Вилюй в центре позиций второго батальона. С прежнего места гаубица не могла вести огонь прямой наводкой. Все-таки гаубица – это артиллерийская система, ведущая огонь почти всегда с закрытых позиций, ее снаряды летят по навесной траектории, поражая противника через возвышенности, одновременно само орудие остается невидимым для противника. Прямая наводка для гаубицы, это крайний случай, последний шанс. И вот сейчас этот случай наступил. Наконец-то вспотевшие до исподнего белья и вымотавшиеся до смерти артиллеристы выкатили гаубицу на пологий, поросший соснами пригорок, с которого просматривался берег озера. Пока одни солдаты наскоро маскировали орудие нарубленными сосновыми ветками, наводчик стал ловить в прицел один из американских бронетранспортеров, уже выехавших из озера. Американцы увлеченно расстреливали из пулеметов автотранспорт первой и второй мотострелковых рот, стоявший в лощинах неподалеку от берега. Один из БТР повернул направо, заходя в тыл мотострелкам, оборонявшим берег бухты Безымянная. Второй медленно поехал по дороге к ним, в сторону Вилючинска.
– Давай, наводи на этого, который по дороге едет. Черт, ему же сто метров до блиндажа, где медпункт батальона, осталось! Быстрее, пока он не надумал десант высаживать! – прохрипел, запаленно дыша, наводчику лейтенант.
Все остальные номера расчета замерли в напряженном ожидании. Снарядный уже, присев за орудием, держал в руках следующий осколочно-фугасный снаряд, зарядный, также присев за ним, держал гильзу с пороховым картузом. Замковый, справа от казенника, вращал маховик механизма вертикального наведения до совмещения подвижной и неподвижной стрелок прицела. Заряжающий замер в ожидании выстрела, готовясь как можно быстрее подготовить гаубицу к следующему. Остальные артиллеристы в это время уже были на старой огневой, поднося тяжелые ящики со снарядами и зарядами к новой позиции орудия.
Тем временем из окопа, вырытого возле блиндажа батальонного медпункта, по американским БТР раздались редкие выстрелы из карабинов. Первый БТР остановился, довернув чуть влево, и начал открывать переднюю высадочную аппарель, как раз подставив ее под прямую наводку наводчику. Аппарель успела опуститься лишь до половины, когда в нее, в уже открытую часть влетел 122-миллиметровый осколочно-фугасный снаряд, весом почти в двадцать два килограмма. БТР исчез в багрово-красной вспышке взрыва. Вот он был, а вот в следующую секунду его нет, на месте него огненный шар, от которого в разные стороны отлетают громадные куски бронированной машины. Когда вспышка огня улеглась, на
