К вечеру после ужина я дождался, когда стемнеет, и вылетел дальше. Путь мой снова лежал через Чехию и Австрию, пока я, наконец, на малом ходу не пересек границу. Причем на пятидесятиметровой высоте, чтобы склоны холмов скрадывали и гасили тихий звук мотора. Понятно, что опасно, но действенно, и, развернувшись, полетел к роще, где меня должны были ждать остальные.
К счастью, несмотря на некоторые опасения, они меня дождались, на нервах, но дождались. Я их успокоил, сообщил, что у нас все благополучно, из-за ливня возникли проблемы и пришлось пережидать нелетную погоду, после чего залил топливо из бочки — опять вся ушла, нужно что-то думать, как топливо для третьей пары доставать — и велел катить самолет к лесу. По времени вылетать было поздно, день тут переждем, я как раз высплюсь, а вечером двинемся.
К вечеру меня разбудили, не особо сытно покормили, припасы к концу подходили, но для двоих еще хватит, и мы вылетели обратно на Украину. В этот раз моими попутчиками были артиллерист и старшина, остались Орлов с сапером.
Снова две посадки на дозаправку, и снова по левому борту мелькнул Краков. Только летели мы не на пустое место, а туда, где была припрятана одна из бочек. Это я про небольшую рощу. Мы благополучно сели на дорогу, побегали до бочки с канистрами, залив и баки, и сами канистры, после чего, оставив пустую бочку, полетели дальше. Запаса в баках вполне хватило без дозаправки долететь до наступления рассвета до поляны, где нас ждали Середа и сержант.
Те, видимо, услышали шум мотора, и я, увидев, как по нашей договоренности зажглись два костра на поляне, пошел на посадку. Та прошла благополучно, по этому, покинув салон, я сразу же скомандовал откатить самолет под деревья. Пережидать день я собрался тут. Провел заправку — все топливо залил, правда еще Березов подошел с двумя канистрами. Видимо, их откопали в тайнике, но уже заливать было некуда, под пробку, поставил пока в салон.
Пока сержант уводил напарников в лагерь — там каша готовилась в котелке, нас действительно ждали, — я велел капитану:
— Докладывайте.
— Схрон откопали, лагерь обустроили. Родник облагородили. Березов даже начал копать землянку под корнями ели, там действительно самое лучшее место. На этом пока все, разве что я обошел округу, присматривал сухостой, что пойдет на сруб для землянок. Топор есть, это хорошо, но нужны пилы, скобы, гвозди. Я примерно накидал список, можете ознакомиться, — протянул мне пару листов капитан.
— Чуть позже. Значит, так: сейчас всем отдыхать, кроме часового, естественно, завтра в час дня подъем, завтрак, раздача оружия и нарезание круга задач. А мы с вами и еще одним бойцом пробежимся до двух ближайших моих схронов, там припасы продовольствия, легкое ручное и тяжелое вооружение, одно ружье ПТР с запасом патронов и легкий миномет, правда к последнему всего десятка три мин, пять ящиков всего. Припрятал там все это еще до войны. С ружьем и минометом ваш лейтенант, надеюсь, разберется.
— Должен, парень он башковитый, судьба его, как и всех нас, потрепала, но он придет в норму, будьте уверены, товарищ Леший.
— Будем на это надеяться. Ну все, сейчас поужинаем, и отбой.
Днем, когда меня разбудили, после завтрака мы вчетвером — в лагере остался один Березов — направились к моим схронам. Времени прошло немало, было много поваленных деревьев, некоторые помечал по пути Середа, пойдут на срубы землянок, но я быстро отыскал приметы и указал, где копать. Главное, старшина запомнил, где находятся схроны, а то остальные явно не очень хорошо ориентировались по лесу, так что мы вырыли один схрон, тот, что с продовольствием и небольшим количеством оружия с боеприпасами, и перенесли это все в лагерь. Там сложили чуть в стороне и накрыли куском брезента.
В лагере мы остались вдвоем с капитаном, я начал готовить ужин — мне через четыре часа вылетать, а Коренев, забрав старшину и Березова, отправился за вещами, что находились во втором схроне. Там и было в основном тяжелое вооружение.
— Нам этого месяца на полтора хватит, — прикинув на глаз небольшой штабель мешков и коробок, к которым были прислонены разнотипные винтовки и свалены рядом пояса с чехлами, сказал Середа. Сам он был вооружен автоматом, тот всегда был рядом. Даже сейчас лежал у ноги, как у меня Смелый, вот остальным достались винтовки, лишь Березову пулемет и «парабеллум» в коричневой кобуре. Сейчас этот пулемет был прислонен к одному из деревьев стволом вверх. Он был в полностью снаряженном состоянии.
— Это тоже неплохо, но о продовольствии особо не думайте. Это моя задача — обеспечить вас запасами. А так это самый крупный из моих схронов с продовольствием, две телеги трофеями взял. Остальные на пару дней. Сейчас у вас стоит задача подготовиться к зиме, материал и инструменты я доставлю с последней партией, а потом уже будем работать тут, на месте.
— Вам виднее, товарищ Леший. Кажется, похлебка уже готова?
— Да, однако что-то парней долго не видно, как бы не заблудились, скоро стемнеет, и мне взлетать будет пора.
— Придут, с ними старшина, а для него лес что дом родной. Он сам так говорил еще в лагере у немцев. У нас нары рядом были.
— Пока есть время, хотелось бы выслушать, как вы попали в плен. Да и что о других парнях знаете.
— Что ж, слушайте…
Парни подошли позже, уже когда почти стемнело, время с капитаном пролетело незаметно, тот был отличным рассказчиком. Как будто я сам был в Брестской крепости и контратаками отбрасывал немцев от стен, пока не был ранен, контужен и подобран немцами. Об остальных он тоже рассказал, что знал. Немногое, особо о себе никто рассказывать не любил, но смог. Коренев и так понятно как попал в плен: их окружили, и командир отдал этот приказ, чем, возможно, спас многим жизнь. Березов выпрыгнул из горящего самолета и сломал ногу при посадке, был подобран местными жителями и передан на руки немцам. Это было в Литве, старшина оглушен в казарме и попал в плен через два часа после начала войны. Сапер воевал до февраля сорок второго, пока во время прорыва обороны на одном из участков случайно не оказался на пути немецких танков. Из шести человек, что ехали на полуторке, в плен попал он один. Орлов… тут все сложнее.
Командир танковой роты, участвовал в контратаке, чтобы сбить немцев с плацдарма у реки и дать переправиться санитарным подразделениям дивизии. Немцев сбить не удалось, потерял все коробочки, вел бой, отстреливаясь из курсового пулемета. Лежал у горящего танка, где погибли два члена его экипажа. Борозда на голове от попавшей по касательной пули показывала, как он оказался в плену — был оглушен пулей и контужен. У каждого своя судьба. Зачастую невеселая. Орлов был угрюм не от того, что оказался в плену, а оттого что не смог выполнить приказ, просто сил не хватило. Позже от одного из пленных, что также участвовал в этом бою, он узнал, что переправиться никто не успел, и практически все были уничтожены, отчего замкнулся в себе, но чуть позже начал отходить. Лагерная жизнь заставила, вернее не жизнь, а выживание.
