Повернувшись, она приказала слугам оставить их одних. Было приятно смотреть, как она работает, видеть решимость, с какой она приспосабливалась к изменяющейся ситуации. Форчун поначалу намеревался оставить ее в том заблуждении, что он горячий и мужественный племянник царя Сифакса. Было бы даже интересно позабавиться с агентом Империи, хоть она и была его злейшим врагом. Продолжение маскарада давало ему преимущество. Но причина его прекращения была веской — маска из живой протоплазмы начинала причинять неудобства.
Аррик уловил мысленные инструкции Форчуна и мгновенно подчинился, мягко упав с лица своего партнера.
— Если мы слишком понравились друг другу, это может вызвать неудовольствие Грегора Малика, — сказал агент ТЕРРЫ.
Софонисба в ужасе уставилась на него.
— Кто ты? — спросила она.
— Ганнибал Форчун. А ты?
— Если бы он был резидентом, в его череп были бы вживлены сенсоры мозгового поля, — объяснил Пол Таузиг. — И ты могла бы найти его без особого труда. Но агенты не могут позволить себе ничего такого, чтобы не засветиться на приборах противника.
— Как удобно, — сказала Луиза. — В Карфагене всего четверть миллиона человек.
Таузиг ласково улыбнулся.
— Зато с тобой целых два симбионта — Уэбли и Ронел. Они найдут его телепатически. Желаю удачи.
Та, которая звалась Софонисбой, родилась почти так же далеко от Земли, как и Ганнибал Форчун, и начала свою карьеру в Империи еще в нежном возрасте. Это было ее первое агентурное назначение, и она была не очень довольна им. Ей хватило ума не сопротивляться лучшему специалисту ТЕРРЫ. Как и предполагал Форчун, она даже не была вооружена.
Аррик прочесал окрестности телепатическим зондом и доложил об отсутствии непосредственной опасности со стороны имперцев.
Так как настоящий Масинисса должен был понадобиться позже (при успехе в восстановлении линии времени), его пока надо было где-нибудь спрятать. А тело мертвого пилота скиммера надо было уничтожить прежде, чем оно начнет разлагаться.
— Пошли, — сказал Форчун. — Мы прогуляемся.
— Как прикажешь, — кротко сказала Софонисба.
Для предосторожности Форчун связал ей руки за спиной. Уже стемнело, и они незамеченными добрались до скиммера. Они полетели на север от Сирты. Достигнув Средиземного моря, г Форчун выбросил пилота за борт в воду, затем повернул украденный скиммер на восток. В сорока милях от Карфагена он пошел на снижение. Софонисба всю дорогу молчала. Настоящий же Масинисса мирно спал, дыша глубоко и спокойно. Форчун приземлился вблизи небольшого городка. Здесь находилось кладбище. Карфагеняне, как и многие другие семитские народы, благородных людей и богачей хоронили в подземных склепах. Холм из песчаника неподалеку от этого городка был изрезан сотнями искусственных туннелей с большими и маленькими склепами, где стояли, как простые каменные и деревянные гробы, так и богато инкрустированные, расписные саркофаги. В один из них Форчун и поместил спящего принца, после того, как извлек оттуда кости его законного владельца.
Он осторожно прикрепил автоматическую капельницу со снотворным к руке Масиниссы, запрограммировав ее на ежедневные дозы на двадцать дней.
— К тому времени он умрет от голода, — запротестовала Софонисба.
— Он может немного похудеть, но не будет голодать; этот состав замедляет все процессы жизне деятельности.
— Со мной ты собираешься сделать то же самое?
— Я пока не знаю, что я хочу сделать с тобой.
Она задумчиво посмотрела на него.
— Я скорее пригожусь тебе живая, чем лежащая вот так. Особенно если ты развяжешь меня.
— Мы поговорим об этом, когда вернемся во дворец.
— А что, если он заинтересовался другой женщиной? — спросила Луиза психолога. — Сто семь десят дней — большой срок для мужчины вроде него, чтобы все еще скорбеть о потере.
— Заинтересовался? — засмеялся Алелис. — Только не в такой момент. Я думаю, сейчас он смотрит на женщин лишь с точки зрения пользы или вреда в своем задании, а остальных просто не за мечает. Он может даже причинить им боль, тем самым символически наказывая тебя.
Луиза покачала головой.
— Не думаю, что такой Ганнибал Форчун мне понравится.
— Понравится? Какое это имеет вообще значение? Мы должны спасти его и земную историю.
Войска Масиниссы, достигшие ночью Сирты и узнавшие, что их командир уже захватил в плен жену Сифакса, занялись разграблением столицы.
Лаллий прибыл несколько позже и немедленно направился во дворец. Форчун и пленная девушка только-только вернулись, когда римлянин постучал в ворота. Аррик быстро изобразил на лице Форчуна маску Масиниссы, и тут в зал вошел Лаллий.
— Ты уже развлекся, Масинисса, — сказал он. — Теперь отдай эту женщину мне.
— Найди себе другую девку, — ответил фальшивый нумидиец.
— Как жена врага Рима она принадлежит Риму.
— Я не согласен. Я сделаю ее своей женой.
— Ты не можешь жениться на этой женщине!
— Боюсь, что могу. Гасдрубал обещал мне ее в жены.
— У тебя нет никакого права жениться на ней. Она враг Рима.
— Ты слишком горячишься, Лаллий. Не волнуйся, во дворце есть еще много девок. Выбери себе.
— Но Сципион… — начал римлянин, брызгая слюной.
— Выбери и для него тоже, — сделал широкий жест Форчун. — Каких он предпочитает?
— Я устала, — сказала Софонисба. — Если вы со бираетесь спорить дальше, я пошла спать. В такую рань не спят только бедняки.
— Хорошая идея, — согласился Форчун. — Мы поговорим с Даллием позже.
Лаллий мог оказаться для Форчуна большой занозой. Римлянин был стоек, верен и совершенно лишен фантазии. Мужчины такого сорта неспособны на измену просто потому, что это никогда не приходит в голову. Но зато это вояки, всегда являющиеся добрым примером для подражания своим солдатам.
Вечером следующего трудного дня Лже-Масинисса согласился взять Софонисбу с собой и ехать к Сципиону, который может решить, что с ней делать. Это был тот компромисс, на который вполне мог бы пойти настоящий Масинисса.
Пока шли приготовления, Уэбли чувствовал себя не у дел. Без привычного партнера он был словно не в своей тарелке. Большинство симбионтов-торгов были не в состоянии общаться друг с другом в такой тесной связи, как у них получалось с агентами и резидентами ТЕРРЫ. Они привыкали к такой связи и ревновали, если кто-нибудь им мешал. Но как работать двум симбионтам с одним человеком? На практике подобное случалось крайне редко.
Уэбли, однако, думал, что у них втроем все получается. Ронел на удивление была согласна с ним. Только Луиза сомневалась…
Аррик обнаружил, что двое людей могут немного узнать друг о друге, даже если они проведут вместе шесть дней на одной лошади и шесть ночей в одной палатке. Особенно если они оба профессиональные шпионы. Вся информация, которой обменивались они, была очень выверенным сочетанием лжи и правды. Софонисба и Форчун вели между собой сложную игру. А прямодушный Лаллий каждую ночь выставлял вокруг их шатра римскую охрану, предпочитая не доверять никому.
— Мне не очень понятен обряд свадьбы у этих землян, — сказала однажды Софонисба, — хоть он и весьма забавен.
— Но брак с Сифаксом ты, кажется, находила удобным способом для контроля над стариком.
Софонисба улыбнулась:
— А ты нашел его удобным для отвода глаз Лаллию. Если бы ты не объявлял нас давно обручен ными, когда он появился…
— Он бы отправил тебя в цепях к Сципиону. У тебя нет причин жаловаться.
Софонисба откинулась на гору подушек.
— Уж, по крайней мере, ты мог бы вести себя, как муж, — кокетливо надулась шпионка.
И Форчун как настоящий профессиональный герой смог на время отрешиться от переживаний, связанных с Луизой, и воспользовался предложением Софонисбы. Оба получили удовольствие, и при этом ни линия истории Земли, ни задание по ее исправлению не были нарушены.
Когда они достигли лагеря Сципиона, то Форчун с Софонисбой в первую очередь направились к человеку в клетке. Для настоящего Масиниссы это было бы сладким моментом торжества, поэтому Форчун постарался похвастаться перед стариком своей добычей.
— Это она во всем виновата! — жаловался Сифакс, указывая трясущимся пальцем сквозь прутья. — Она обманула меня. Она вовлекла меня в это предательство. Карфагенянка задурманила мне разум и заставила отвернуться от Рима. Она во всем виновата. Она испортит Масиниссу, как испортила меня!
Позднее разные историки будут спорить об этой проблеме. Некоторые будут настаивать, что старый царь сказал совсем не это, и причины, по которым он внезапно перешел к карфагенянам, были глубже, нежели романтическое увлечение. Но факт остается фактом, свидетелей этой сцены было предостаточно, и историк Тит Ливии зафиксировал именно эти слова. Сифакс же сказал это по очень простой, чисто человеческой причине: он был ревнив и ужасно раздражен, видя на своем месте, рядом со своей женщиной, более молодого мужчину, и надеялся уколоть соперника. Все это позволило временно отсутствующему сейчас Масиниссе прожить великую жизнь и войти в историю как двукратный сокрушитель могучего Карфагена.