Боксер: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

Правда и то, что хороший большой боксер всегда побьет маленького бойца. И в форме и кондициях Левы с ребятами сомневаться не приходилось. Они тренированные, постоянно спаррингуют и выступают. Я же не просто заржавел (хотя по прошлой-то жизни поддерживал форму), но и растренирован. Но, в отличие от пацанов с разрядами юношескими, мое понимание зиждется на опыте мастера спорта с двумя сотнями боев по любителям. В общем, вся надежда на то, что опыт не пропьешь. И вообще надежда умирает последней…

Утренняя тренировка отчетливо показала мою околонулевую физическую готовность и. Осталось выяснить, как обстоят дела по части рефлексов и скорости. И насколько заготовка в виде нынешнего тела подойдет для моих далеко идущих планов. Допустим, в теперешнем состоянии я не выдержу на ринге и раунда. Однако если рефлексы и скорость на месте, этого раунда в принципе не понадобится. Отсюда главный вопрос на повестке дня — хватит ли мне сил свалить Леву разовым ударом?

С таким вопросом я решил заглянуть в боксерский зал. Тело нужно «обкатать». Привязать свои рефлексы к нему. Сейчас шел обед, а за ним начнется тихий час. Это значит, что у меня есть время для полноценного тест-драйва организма.

Я предположил, что тренера там не будет, а если будет… попрошусь на мешках поработать. Вдруг пустит?

Сказано — сделано.

Как настоящий белорусский партизан, я вышел из корпуса. Приметил, что школьники возвращаются из столовой. Тамара, как обычно, взяла инициативу в свои руки и самолично повела ребят на тихий час. Девчонки, видимо, по её соображениям, в сопровождении не нуждались, а вот за парнями старшая пионервожатая решила присмотреть.

Спорить с ней никто не стал, остальные тренера пошли к своему корпусу, тоже перевести дыхание после насыщенного начала дня. Среди них — тренер по боксу. Отлично, значит, на какое-то время зал в моем полном распоряжении.

Прислонившись спиной к стене корпуса, я дождался, пока пионеры зайдут внутрь. И короткими перебежками добрался к клумбе, где в первый раз встретился со стариком. Возле нее располагалось небольшое кирпичное здание зала — как по заказу, с открытыми нараспашку окнами.

Но все было слишком просто, а закон равновесия как раз заключается в том, что простое нужно чуточку усложнить.

Тамара вышла из корпуса, вытащила из кармана красную повязку дежурного, важно надела на себя и начала обход лагеря. Как назло, она двинулась сразу к клумбе у боксерского зала. Как будто медом намазано!

Блин! Сейчас засечёт!

Я огляделся, соображая, куда спрятаться. Такое впечатление, что у старшей пионервожатой нюх на нарушителей распорядка.

Тома угрожающе приближалась к боксерскому залу, и единственное, что пришло мне в голову — прыгнуть в клумбу. Да простит меня тренер… я благополучно перемахнул через низенький заборчик и затаился среди цветов. Для верности прикрылся клеенкой, защищавшей рассаду.

Тома, гордо поправляя повязку дежурного на плече, шла неспешным шагом и напевала песню.

— Заботится сердце, сердце волнуется, почтовый пакуется груз. Мой адрес — не дом и не улица…

Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. У Тамары был приятный голос, но, подойдя к клумбе, она перестала петь и остановилась. Я, спрятавшись среди роз, замер и затаил дыхание. Увидит — будет крышка. И вместо зала придется выслушивать зачитываемые нотации. Но Тома лишь нагнулась к цветам, сделала вдох, и я впервые увидел на ее лице улыбку. При всей строгости это была самая обыкновенная девчонка, которую мог обрадовать такой пустяк, как вид и запах цветов.

Понюхав розы, старшая пионервожатая выпрямилась и пошла дальше.

— Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз! — послышался удаляющийся напев.

Пронесло. Я для порядка полежал в клумбе еще несколько минут. Потом осторожно вылез из-под клеенки и озадаченно осмотрел примятые саженцы… нехорошо получилось. Половина рассады выглядела так, будто тут самый настоящий сумоист приземлился. Садовод из меня так себе, дачи и той не было отродясь, но ошибки всегда надо исправлять. Я приметил лейку и полил цветы. Авось, поможет… Поскреб затылок, наблюдая, как вода жадно впитывается в разрыхленный чернозем. Не уверен, что поможет, но я, по крайней мере, старался.

Закончив, вылез из клумбы, отряхиваясь. Подошел к открытому окну и, встав на цыпочки, заглянул внутрь. По меркам семидесятых зал оказался хорошо оснащен. Дощатый пол недавно выкрашен в коричневый цвет. Стены покрыты краской темно-зеленого цвета до уровня человеческого роста, выше — побелены. У дальней стены, подвешенные на цепь, болтались несколько классических боксерских груш и мешков, все разной жесткости, формы и веса. Имелась скоростная груша и парочка настенных подушек. В центре зала стоял ринг, а в отдельной комнатке, рядом с кабинетом тренера, я приметил старые добрые советские тренажеры. На одной из стен висели большие зеркала, в которые можно было увидеть себя в полный рост. То что надо. Зал пустовал.

Тома могла в любой момент вернуться, поэтому я не стал долго размышлять. Подпрыгнул, уцепился за подоконник и оказался внутри. Зал был совершенно новый, и запах стоял соответствующий — дерева и краски. Я остановился и с удовольствием вдохнул, почти как вожатая над палисадником. Ух! Запахи новенького спортивного зала. Совсем как в молодости. Прежде чем начинать хозяйничать, я заглянул в раздевалку.

Никого.

В тренерскую тоже заглянул, чуть приоткрыв дверь. Тренер толком не успел обжиться, но на столе лежали какие-то грамоты, а в углу комнаты стояли кубки. Все это принадлежало юным воспитанникам и скоро будет висеть на стене. Я даже приметил несколько фоток с соревнований, а рассмотрев их, приподнял бровь, узнав знакомую рожу Левы. Талантливый, выходит, паршивец, раз удостоился…

Кстати, помимо прочего на столе стояла пепельница с окурками. В семидесятых курение было обыденностью и нормой. Курили поголовно все, даже включая некотрых спортсменов высокого уровня и тренеров. И то ли табак был чище, то ли еще в чем секрет, но спортсмены, смолившие по полпачке за день, добивались результатов, не выплевывая легкие. Сам такой был, пробовал, баловался и при этом успешно выступал. Другое дело, что без «соски» в