самой смерти!
Но и ее кое-как прошли без переломов и синяков.
Пока медленно шли к его желанной постели, я нехотя раздумывал, как мне быть этим самым кандидатом? Были всякие другие возможные варианты, но, похоже, как в типичном советском фильме, производственный план будет обязательно совмещаться с личными отношениями. То есть, победный финиш на соревновании означает и счастливый семейный спурт.
Рад ли я был такой неожиданной свадьбе? Пожалуй, да. Мое юное тело уже страдало от неразделенной неги будущего секса. А вариантов, между прочим, не было. Кроме, разумеется, колки дров а-ля Челентано. Или, в нашем варианте, каждодневные тренировки на лыжне. А тут такая дева! Не голливудская красотка, но кое-что в этом есть. Хотя, похоже, борзая, как та же беременная породистая собака. Ну, вы поняли?
Та что ты молодой, но еще глупенький, очень четко думай. С одной стороны, Мария Пушина — та еще стерва со всеми еще неприглядными признаками. Хочешь, чтобы тебя нагло ругали и каждодневно пинали, иди, влюбляйся. Обязательно будешь мучаться.
С другой стороны, женщины ведь все стервозные. То есть, если ты уйдешь от Марии, и наивно будешь думать, что очередная твоя избранница окажется пушистая и белая, тут тебя и возьмут. Кхе-кхе, барабанные палочки тебе в руки и свисток в одно место.
В общем, если ты хочешь секса, а потом семью и семью (не обязательно в таком порядке, но вдруг и так), то готовься к мучительному периоду своей жизни.
А после этого уже думай, что наряду с негативными чертами тебе в ней нравится или шкурка выбелки не стоит?
М-гм, а вот здесь я уже должен признаться. Мария та еще стерва, но ведь красивая и для меня привлекательная. И потом, Бог с ней девой. Старческий разум мой уже, не спеша, высчитывал, какие приличные бонусы я получу от будущего тестя — главного тренера. Конечно, на победный пьедестал он меня не поднимет, ну и не надо. Сам побегу! А вот хотя бы отпинываться от массы околоспортивных чиновников он поможет. И опять же мои будущие дети!
Я аккуратно опустил Пушина на кровать. Тренер был расквартирован в небольшой комнатушке. Лучше, чем мы, школьники, но на взгляд попаданца XXI века, все равно изрядно плохо даже для ХХ столетия. Драный линялый ковер на полу, ломанная тумбочка с казенным штампом, железная кровать под многопудовую тушу посетителя. Фу! Как в тюремной камере!
Подростковые мышцы, не рассчитанные на тяжесть старческого веса, закряхтели. Потом под тренерским телом заскрипела постель. Как его разморило!
— Донес? — в комнату стремительно ворвался физрук Алексей, полушепотом выругался, — ведь сказал же помогу, нет сам. Где ты его достал в таком интересном состоянии?
— Он, собственно, сам меня нашел. В столовой, — пояснил я, — заболтал до икоты, а потом уснул. Мне осталось только потихонечку дотащить его на второй этаж. А он уже был на полном автомате.
— С коньяку всегда так, — с видом ученого знатока сказал Алексей, — пьешь вроде как пустая вода. А потом бряк и все, нечего не помнишь.
Неужели все же наставник иногда выпивает? — я с неподдельным интересом посмотрел на него, — а в школе учителя вроде бы говорили, что он трезвенник. Хотя в России деревенский мужик да не пьющий!
— Не смотри так с открытым ртом, — засмеялся Алексей, поняв обалдевшего меня, — мух наловишь, тут их нормально. А я не пил, не пью, и никогда не буду пить эту проклятую гадость. А вот просто смотреть уже могу. Сколько этих официозных банкетов уже прошло при моем трезвом участии.
Алексей почесал свой нос, иронично посмотрел на меня, начал инструктировать:
— Лучше слушай дальше деловую часть. Примерно через неделю в этом же феврале будет проходить своего рода открытый чемпионат Удмуртии — соревнование «Ижевская винтовка». Там и будут решаться, кто поедет на российские соревнования. Получишь первое место = одно место твое. Правда, ты новичок и многие к тебе будут относиться с некоторой опаской. Но это уже очевидные проблемы твоего ижевского тренера.
— А? — только и открыл рот я в изумлении.
Я же выиграл эту ступень! Или зачем я побеждал в Игре? И Пушин подтверждал. Или это только с пьяна?
— Что замолчал? Думаешь, обманули? — хмыкнул Алексей, — никто не обманывал. Ты член сборной Удмуртии по лыжам. Неофициально, правда, ну так тебя зачем просят в удмуртскую столицу? Посмотреть и поставить на учет официозно.
Пошли, — он вышел из комнаты и пояснил: — это немного разные понятия — член сборной и член команды на конкретные соревнования. Опытный прославленный спортсмен может без особого вреда пропустить одно — два соревнования главным образом из-за нездоровья. Ну а тебе, молодой человек, безусловно, первоначально надо подтверждать свой статус. Капризничать будешь потом.
Уяснил теперь, в чем разница? В Игре ты только добивался положения члена сборной, а в Ижевск уже будешь ехать уже в этом качестве. А что надо подтверждать, привыкай, это будет всегда.
Ага, нормуль, — смекнул я на слова Алексея, — в общем-то, сказано правильно и к месту. Что же, век живи, век учись, дураком помрешь. А ты что думал, тут все дороги в цветах?
Остаток этого вечера я мучительно провел в долгом ожидании обещанной легковой машины. Алексей в конечном итоге тоже решил поехать с нами. Я только с облегчением вздохнул. Не то что бы совсем боялся, но где-то там, в оной пятой точке, ощутимо свербело и испуганно пищало. Разум уже не боялся, а вот тело еще побивалось.
Один Пушин ничего не боялся и не ждал. Он сладко и безмятежно проспал часть отведенного времени. Но и его, в конце концов, разбудили, когда машина из Ижевска приехала, и ее шофер пришел к нам в школу. И это совсем не со зла, сегодняшний день все же был рабочим, а потому к ночи требовалось обязательно быть в Ижевске. Чтобы завтра непременно быть с раннего утра на рабочем месте. Рабочие, блин, будни советского времени! В XXI веке, когда я уже был деканом, требования, кажется, стали мягче. Или у меня должность была менее ответственной?
Пушин, лучше меня знавший об этих номенклатурных особенностях светских чиновников, на своего шофера ничуть не обиделся. Встал, умылся холодной водой, крепко, до красноты, растерся до пояса полотенцем. Поужинал колбасой с булкой, привезенной расторопным водилой. Предложил, кстати, и нам. Во как! И пусть мы отказались, но решпект!
Часам к восьми, когда я
