Я не стала ни подтверждать, ни опровергать. Весь мой такой стройный и красивый план сейчас рушился прямо на глазах. И вот что делать? Убить его что ли? Так Анжелика дома. И куда я потом дену труп?
Пивоваров, видимо, поняв по моему взгляду, о чём я сейчас думаю, торопливо сказал:
— Раз так, Любовь Васильевна, то я целиком и полностью на вашей стороне. Можете рассчитывать на мою всестороннюю поддержку! Во всём!
Я промолчала. Потому что не знала, что говорить. Тем временем, Пивоваров, очевидно, поняв, что мне нужно время на подумать, сказал:
— А Таисия эта зачем? Только склоки провоцирует. Всех уже задолбала. Её же скоро дружно бить начнут…
— Вот за этим и нужна, — призналась я, раз деваться было всё равно некуда.
— Не пойму… — покачал головой Пивоваров.
— Есть такая наука, Пётр Кузьмич, — пояснила я, — называется «конфликтология». Если команда сразу не может сработаться, значит, им нужен общий враг, против которого все объединятся и начнут бороться.
— Умно! — оценил мою задумку Пивоваров. — И, кстати, уже начало работать. Ещё не на сто процентов, но скоро будет.
Я лишь пожала плечами, мол, к тому и стремимся.
— В общем, можете во всём на меня рассчитывать, — очень серьёзно сказал Пивоваров.
— Зачем это вам, Пётр Кузьмич? — устало спросила я.
— Понимаете, Любовь Васильевна, я старый коммунист. — Загорячился Пивоваров, — И жил я в Советском союзе, гордился этим и верил, что скоро наступит коммунизм, верил во всеобщее равенство и братство. Да, были у нас перекосы, было много… эммм… всякого, но я верил, что скоро это исчезнет. Нужно немного ещё подождать, поднажать, поработать. Подождали… на свою голову. И сейчас я смотрю, как все наши идеалы растоптаны, как такая великая страна рухнула. Как наши «старшие братья», снисходительно похлопывая нас на плечу, раздают жевательную резинку. Примерно то же самое они уже сделали с индейцами у себя на континенте. Теперь полезли к нам. Засирают нашим детям мозги… Не могу смотреть на всё это, Любовь Васильевна! Сердце кровью обливается! И что самое обидное — никому нет никакого дела! Все радостно жуют эту жвачку, смотрят тупые передачи по телевизору, и не обращают внимания, как нашу страну дерибанят. И свои, и «старшие братья». Эх!
Он обречённо махнул рукой и его плечи поникли.
Мы ещё долго сидели с ним на кухне и разговаривали о нашем прошлом, о будущем, о детях, и о том, что нужно сделать, чтобы вернуть Страну Советов.
И лишь, когда он ушел, я подумала — а интересно, зачем он приходил?
Наступил «день Икс». Я с самого утра места себе не находила. Слонялась среди толпы таких же взволнованных родителей, ожидающих своих чадушек.
И вот Анжелика вышла из кабинета, где проходило собеседование, и радостно, на весь коридор, воскликнула:
— Я поступила! — от восторга она аж взвизгнула и закружилась на одной ножке, так, что юбка поднялась колоколом.
— Тише ты, люди смотрят! — сдерживая облегчённую улыбку, сделала замечание я. — я даже не сомневалась, что ты поступишь.
— Правда? — счастливая улыбка осветила ее лицо.
— Абсолютная правда, — подтвердила я, не став рассказывать, сколько мне пришлось выбегать, чтобы она попала на собеседование вне конкурса.
Пока Анжелика бегала в какой-то кабинет, узнавала что там дальше, ко мне подошла знакомая женщина, Лариса, и шепнула на ушко:
— Моя Олечка тоже поступила! Представляете⁈ Спасибо вам!
Я кивнула, мол, я старалась.
— Как с вами рассчитываться? — проворковала Лариса. — Сынуля Славочки завтра собеседование будет проходить. А у Иринки доча только послезавтра. Они сами потом к вам подойдут.
— Но вы же передали деньги, — удивилась я.
— Так то было «туда», — зарделась она, — а вам сто и юристу пятьдесят. А теперь Ольга поступила и я так рада. Давайте я вас в ресторан приглашу? И юриста вашего?
Я внутренне поёжилась — не хватало, чтобы меня тут коллективно поили.
— А вы где и кем работаете? — спросила я, забирая юридический «договор» обратно.
— Я на автовокзале диспетчером, — с гордостью ответила она.
Ну так себе связи. И я продолжила допрос:
— А ваш муж где?
— Он в администрации, в отделе по контролю и земельному кадастру.
— Во-о-оот! — удовлетворенно протянула я. — Я бы проконсультировалась с вашим мужем. И мы будем в расчёте. Пойдет?
— Конечно, пойдет, — довольно согласилась тетка.
Ну а что — консультация в ее понимании — это бла-бла-бла, а в ресторан сводить — это деньги. А так такая экономия.
Договорились на завтра.
Вот и отлично. У меня уже шестьсот долларов заработано. Завтра, может, ещё тысячу двести заработаю, если повезёт. Если не повезёт, то и так нормально. Эх, люблю делать деньги из воздуха! Жаль, не всегда это получается.
Лучезарная Марина, хоть и была вся такая намоленная и «воцерковлённая», затаила на меня зло. Так-то мне её переживания побоку. «Невиноватая я», как говорится. Но ей же мало было затаить зло и молча страдать.
Нет, Марина страдала громко и самоотверженно.
Я как раз шла на встречу с Всеволодом, мы вчера договорились, что он мне скажет, какую услугу взять с Ростислава взамен письма, как дорогу мне опять перегородила Марина.
— Вот мне интересно, — начала она издалека, явно играя на публику, коей скопилось достаточно. — Вы же, Любовь Васильевна, крещение не приняли, на молебны не ходите. Зато ездите то в Норильск, то в Америку, говорят, собираетесь? С чего это вам такие преференции?
Я пожала плечами и попыталась пройти, но Марина встала намертво. В народе говорят — «раскарячилась»:
— Нет! Отвечайте!
Я аж застыла. И вот что её — матом послать? Ну так неудобно. Тем более люди
