их профессиональных тренеров из городского спортобщества.
— Ого, у тебя и размах! — похвалил меня Разуваев. — Если хотя бы в одном из этих видов спорта мы себя покажем, то всех победителей мы наградим от имени школы.
— Это само собой, — кивнул я. — Я вот хочу устроить внутришкольные соревнования, а победителей поощрить туристической поездкой на весенних каникулах.
— Внутришкольные соревнования — это отлично, — пробормотал Пал Палыч, — а вот насчет туристической поездки… Не уверен, что наш школьный бюджет ее потянет.
— Финансирование я беру на себя. От вас требуется только официальная поддержка.
— А-а, ну это пожалуйста… А насчет соревнований, давайте завтра обсудим.
— Хорошо, — согласился я.
Тема была исчерпана. Девушкам надоело танцевать без партнеров. Да и вообще пора было расходится. Я поднялся, искренне поблагодарил хозяев за прекрасный вечер и отправился одеваться. В прихожей ко мне подошла Илга.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказала она.
— О чем?
— О нас с тобой.
— А такое понятие еще существует?
— Это я и хочу понять.
— Хорошо, давай встретимся и поговорим. Завтра вечером, устраивает?
— Да.
— Тогда позвони часиков в семь.
И я вышел на лестничную площадку. Спускаясь по ступенькам, я прикидывал стоит ли мне садится за руль? Выпил я не то, что бы очень много, но в голове все-таки слегка шумело. И выйдя на темную заснеженную улицу, я все же решил, что оставлю свой козырный автомобиль здесь, во дворе, и постараюсь поймать такси. «Дворники» и зеркала я снял заранее, оставалось уповать на то, что до утра ничего плохого с ней не случится. Падал снег, укутывая черную машину белым пушистым чехлом.
Грустно было оставлять свою старушку в чужом дворе, но делать нечего. Побрел дальше, выбрался к проезжей части и начал голосовать. Такси не попалось, зато тормознул грузовик. Я не привередлив, забрался в теплую, в пропахшую маслом и бензином кабину. Водила подкинул меня к моему дому, за что я ему с чистым сердцем дал червонец, что примерно в десять раз выше стоимости проезда на такси, но отзывчивость надо поощрять. Дома я залез под душ и завалился спать. А утром побежал за своей машинкой.
Побежал в буквальном смысле, хотя с похмелюги мне хотелось еще с часок поваляться в постельке. Правда, часть пути я все же проделал на общественном транспорте. И все же ворвался во двор, где оставил свой «ГАЗ-24», так будто за мною гнались. Машинка, слава труду, осталась на месте. Едва я стряхнул с нее снег, из подъезда показались мои коллеги — отец и дочь Разуваевы. Я помахал им рукой, чтобы подошли. Вместе ехать на работу веселее. Я заметил, что Тигра опять надела дубленку и джинсы. Все вернулось на круги своя. Олтлично.
Пал Палыч и Антонина Павловна поздоровались со мною и с удовольствием приняли мое приглашение. Я завел движок, прогрел его на холостых оборотах, чуть-чуть побуксовал, выбираясь из снежных заносов, и мы поехали в школу. По дороге подхватили еще и учительницу русского языка и литературы. Так что к школьным воротам подкатила целая ватага преподавателей. Когда перед тем, как поставить свой автомобиль в гараж при автомастерких, я высадил коллег, за этим процессом наблюдала целая толпа школяров.
В учительской с утра все было как обычно. Дамы хвастали обновками и показывали друг дружке выкройки из журнала «Работница». Мужская часть педсостава трепалась о хоккее и международном положении. Я перекинулся парой слов с Карлом и Петром Николаевичем. Курбатов посмотрел на меня выжидательно — он ждал от меня доклад о новом контакте с Ильей Ильичом, который так и не состоялся, если не считать телефонного звонка. Впрочем, об этом он узнает на большой перемене.
Когда прозвенел звонок, я взял журнал восьмого «Г» и пошел в спортзал. Урок прошел своим чередом, а после звонка на перемену, ко мне подошел братишка — Володька Борисов — и сказал:
— Сан Сеич, мы с Ксюшей в субботу вас к себе приглашаем.
— Спасибо! — откликнулся я. — А по какому поводу?
— Ну у меня того… — смутился он. — Днюха… День Рождения в смысле…
— А-а, ну так отлично! Обязательно буду! А во сколько?
— В пять вечера.
— Тогда ждите!
— Ага…
Ну вот, родичи, уже и на Днюху пригласили. Пора бы тряхнуть Рудика насчет приставки. Одну-то мог бы уже и достать. Надо будет заглянуть к нему завтра. Сегодня у меня, после работы, разговор с Илгой, а потом — Наташа. Надеюсь, расставим все точки над «i». На большой перемене я отправился в столовку, перекусить и доложить. Хотя докладывать мне как раз особенно было нечего. Тем не менее, я подсел к Витьку, который глотал гуляш с макаронами. Себе я взял то же самое, да и выбора-то большого не было. Не ресторан же.
— Не состоялась моя встреча с Ильей Ильичом, — сказал я.
— Почему? — буркнул трудовик.
— Я не заехал за ним в гостиницу.
— По какой причине?
— Пришлось вытаскивать хорошего человека из секты.
— Что еще за секта?
— Стропилин организовал, утверждает, что — с подачи Ильи Ильича.
— На Сумарокова — это похоже, — кивнул Курбатов. — И что?
— Надеюсь, что секты больше нет, — откликнулся я. — Во всяком случае, Стропилина я выставил не в самом выгодном для него свете.
— Ладно, проверим, что там за секта, — сказал Витек, — но постарайся следующий контакт с Ильей Ильичом не пропускать.
— Слушаюсь, босс! — улыбнулся я.
На этом мы и разошлись. После уроков директор объявил совещание, но не для всего коллектива, а лишь для заинтересованных лиц. Войдя в кабинет Пал Палыча, я обнаружил, кроме него — Эвелину Ардалионовну и Серафиму Терентьевну — куда ж без нее. У обеих был самый серьезный вид, а в руках они держали авторучки, нацелив их на листы бумаги, что лежали перед ними. Разуваев, оглядев присутствующих, прокашлялся, чтобы прочистить горло перед тем, как произнести вступительную речь.
— Итак, товарищи, — заговорил он. — Я пригласил вас…
Фраза напоминала начало пьесы Гоголя.
— Чтобы сообщить нам пренеприятное известие? — уточнил я. — К нам едет ревизор!
Сима хихикнула, а Шапокляк посмотрела на меня с неодобрением.
— Нет, слава богу, — откликнулся директор. — О том, что в
