Ознакомительная версия.
А теперешний тридцать восьмой, именно потому, что Замок решил переиграть сюжет, таковым не был. И тот Шульгин, с которым Антон явился в Лондон к Сильвии, тоже сейчас не являлся полноценной личностью. Форзейль же, леди Спенсер и ее помощник – являлись. И находились в положении живых актеров, проговаривающих написанные для них реплики в окружении фанерных и картонных декораций, но в меру своего таланта и законов жанра вызывающих у зрителей эмоции, даже превосходящие естественные по качеству и степени воздействия. Но только до тех пор, пока не упадет занавес.
Все названные персонажи продолжали восседать в гостиной Сильвии за поздним ужином и только что закончили расписывать диспозицию предстоящих действий. Лихарев выразил желание вернуться в Москву, встретиться с бывшим, дореволюционным еще координатором, своим предшественником, и поднять войска московского гарнизона для защиты дачи Сталина и его самого от возможного вторжения дуггуров. Непосредственного, по барселонскому типу, или оформленного как-то иначе. Остальные должны были немедленно переместиться на кунцевскую дачу, где хранились тела убитых монстров.
А вот Антон, получается, находился одновременно и там, и в Крыму? Или там его теперь не было? Время остановлено, вернее – приостановлено, и он полностью здесь. И мы с ним нормально общаемся.
Хорошо, что рядом нет Ирины. Кто знает, вдруг, вмешавшись в наш разговор, она непроизвольно нарушит длящуюся паузу «ничего посередине нигде». Сказано же было, что любое непредусмотренное, вообще не совпадающее с уже случившимся действие могло сломать хрупкое равновесие.
– А как остальное происходит? Шульгин нормально выглядит? Никаких у тебя сомнений? – Антона, похоже, волновали те же мысли, что и меня. Не фантом ли на самом деле Сашка, подсунутый нам именно дуггурами или преследующим собственные, непостижимые цели Замком?
– Насколько я его чувствую – настоящий, только капитально выбитый из колеи. На грани срыва. Да, вот именно так. Или – или! Ирине, кстати, скажи, что дело практически сделано. Пусть не переживает, если тебе сейчас отлучиться придется. Со мной согласовано.
– Она сама говорить хочет…
Ну, вот еще забота.
Ирина показалась из-за левой рамки «окна», уже должным образом одетая, причесанная, подкрашенная. Спокойная.
– У тебя действительно все в порядке? Разрешаешь Антону уйти?
– Да, Ира, да. Антону нужно принести из той Москвы одну вещицу, иначе Сашка просто не поверит, а тогда – сама понимаешь. Я же в полной норме. Сижу, как видишь, в рубке и наслаждаюсь океаническими красотами. Чем быстрее Антон обернется, тем лучше…
– Мне очень хочется перешагнуть сейчас к тебе. Может быть, уже можно? Сам ведь сказал, что с Шульгиным ты фактически договорился. Антон принесет, что нужно, и мое присутствие Александра еще больше подбодрит…
– Я бы твое прибытие только приветствовал. Но лучше все-таки после Антона. Доходит? Все настолько на грани… Лишнее слово, лишний жест могут сорвать лавину. Кто знает, какие настроения в нем твое появление пробудит? Потерпи совсем немного. Христос терпел и нам велел… Пока собирайся в дорогу, если что, я тебе из Замка проход открою, когда мы туда доберемся. А сейчас я с Антоном договорю…
Ирина исчезла из кадра. На шаг отошла или поднялась в комнаты, мне из рубки видно не было.
С форзейлем я поделился частью своих размышлений по поводу текущих событий. В частности, меня интересовал очередной парадокс, вернее, то, что мне таковым представлялось, а именно – судьба Валентина Лихарева. Сбежав из своего времени в две тысячи пятый, там он не сохранил никаких воспоминаний о событиях, участником которых является сейчас. Следует ли из этого вывод, что наша миссия заведомо завершилась успешно и развилка пройдена?
– Забавный вопрос, – тонко улыбнулся Антон. – Жаль только, ответить на него я не в состоянии. Теоретик из меня никакой. Формально выглядит именно так. Шульгин, встретившись с тобой, уже принял решение, повлияв тем самым на свое и наше будущее. И мне теперь можно никуда не ходить и ничего не приносить. Заманчиво. На самом же деле в нашем положении надежнее будет предположить, что мгновенье продолжает длиться. Один неверный шаг, и уже у всех нас исчезнут воспоминания о встрече с Лихаревым, как и многие другие… Вот тогда нас, охваченных амнезией, можно будет брать голыми руками. Так что давай все-таки сделаем, как Александр просит.
Что ж, в логике, если здесь вообще стоит употреблять этот термин, ему не откажешь.
– Второй вопрос, – продолжил я, – ты собираешься снова заскочить к Сильвии в Лондон или сразу в Москву?
– Это имеет значение?
– Не знаю. Просто в голову пришло. Мне показалось, если у тебя что-нибудь сорвется или пойдет не так, Лихарева нужно предупредить. Он ведь не строевой командир, только в придворных интригах натаскан, никак не в кризисном управлении войсками. И Сталин пока что военного опыта не имеет, кроме легендарной Царицынской операции, да и то его роль в ней сильно преувеличена. А я все ж таки полгода вместе с Берестиным большой войной руководил. Ты ему вот что скажи…
– Зачем? Если сорвется, на ту реальность останется только махнуть рукой.
– Не согласен. Противника лучше связать боем на самом отдаленном плацдарме. Просто так наши не сдадутся, сражаться в любом случае будут. А мы здесь успеем подготовиться, изучить стратегию и тактику врага, его боевые возможности. В том числе анатомию с физиологией…
– Резонно.
Ирина, поговорив со мной, некоторое время размышляла, куря уже третью за это раннее утро сигарету, чего обычно себе не позволяла.
– Знаешь, коллега, – сказала она Антону, поправляя совсем не нуждающуюся в этом прическу – просто рефлекторный жест. – Еще раз скажу: если Андрей не вернется, мне терять нечего…
Антон не то чтобы напуганный, но несколько выведенный из себя угрозой Ирины (аггрианка, если бы пришла в боевое неистовство, как истинная Валькирия (баба-берсерк), вполне могла устроить то, что обещала, не заботясь о последствиях), решил поскорее откланяться.
Начал, натянуто улыбаясь, прощаться, сказал, что, безусловно, все договоренности остаются в силе и он готов добровольно, по первому слову явиться на расправу. Как человек чести.
– Первый выстрел, безусловно, за тобой. На шести шагах, если желаешь…
– Да я и на ста тебе в лоб попаду, из трехлинейки… – мило улыбнулась Ирина, и сомневаться, что так оно и будет, не стоило.
– А сейчас подожди минутку…
Она ушла в комнату, и тотчас же вернулась, неся в руке пресловутый золотой портсигар. Но не свой, с другой эмблемой на крышке, отобранный у Дайяны в последней стычке. Она его подрегулировала определенным способом и вручала Антону без опаски. Если потребуется, нейтрализует на любом расстоянии или банальным образом взорвет, приведя свою угрозу в исполнение. Попусту болтать Ирина не любила. Обещала – выполняй. Вместе с тем и формулу «умеешь считать до десяти, остановись на семи» никто не отменял. В разных вариациях у любых мыслящих существ такая идея должна присутствовать в базовой идеологии. Иначе – никак!
Ознакомительная версия.
