Горько усмехнувшись, обер-лейтенант, с трудом встал на колени, расстегнул кобуру, попутно удивившись дымящемуся на руках комбинезону, достал пистолет и вытянул руку в сторону набегавших русских пехотинцев, которые уже были совсем рядом.
Он дрожащей рукой успел сделать всего два выстрела, когда подбежавший русский, с перекошенным лицом, выбил из рук пистолет и со всего размаху всадил ему в грудь штык немецкого трофейного карабина.
***
Этот штурм я надолго запомню. Столько горелой техники за раз я еще никогда не видел. Но и наших много полегло. Ковальчука отправили сразу с первой партией раненных и он уже лежал на операционном столе у Ольги с Мариной, подбитый БТР и БМП-2 уже тоже утащили и с помощью немецкого трофейного тягача загнали в боксы, где раньше стояли немецкие грузовики. После массированного артиллерийского обстрела наш автопарк резко уменьшился, поэтому приходилось одни и те же машины гонять по несколько раз. Ближе к часу ночи закончили отправку раненных и уцелевшей техники, которая могла составить интерес для советского командования. Обязательным условием, которое поставил, и меня поддержали все без исключения, был обязательны сбор тел погибших бойцов и командиров нашей сборной бригады и их отправка на ту сторону Днепра. Хорошо, что перед самым началом боев, после распределения освобожденных военнопленных по подразделениям составили обязательные списки, с анкетными данными, по которым впоследствии можно было идентифицировать погибших. Да, будет братская могила, но в ней будут похоронены не безымянные воины, даже в такой мелочи мы должны помогать потомкам.
К двум часам ночи стали вывозить грузовики забитые уже бойцами, снимаемыми с позиций, оставив небольшие заслоны, для создания видимости. Немцы ничего не предпринимали, только изредка из-за леса постреливали гаубицы и иногда давали о себе знать пара минометных батарей. Павлов, вооруженный неким подобием акустического локатора, составленного из двух разнесенных микрофонов с узкими диаграммами направленности, после двух-трех залпов выявлял позиции противника и немедленно и вполне эффективно отвечал огнем трех оставшихся в его распоряжении гаубиц. После таких дуэлей, к середине ночи, немцы вообще боялись нас обстреливать.
К трем часам утра, вся иновременная техника была выведена с плацдарма и начиналась полная эвакуация всего личного состава. Павлов, как истинный артиллерист упросил не отдавать гаубицы, к которым у него было еще несколько боекомплектов, три уцелевших немецких зенитных 20мм пушки и одну противотанковую 37мм пушку, так напоминавшую по конструкции нашу сорокопятку, к которым было в избытке боеприпасов. Резонно предположив, что и в нашем времени найдется применение таким смертельным игрушкам, мы все это хозяйство вместе с десятком полугусеничных тягачей, несколькими легковыми машинами и пятью грузовиками, распихали по гаражам близлежащих домов, где были уже оборудованы относительно герметичные убежища. К этому прибавилось несколько тысяч единиц стрелкового трофейного оружия с еще большим количеством боеприпасов. Как люди из умирающего мира, мы так или иначе радовались каждому приобретению из прошлого, которое несло хоть какую-то экономическую ценность. К пяти часам утра, когда Артемьев и приданные ему для помощи саперы, минировал все вокруг так, чтоб потом тут неделю никто не мог нормально ходить, я подошел к оставшемуся для отражения хоть гипотетической атаки противника немецкому Т-III, на котором воевал Шестаков и несколько его бойцов. Некоторое время назад ко мне подошел Васильев, который уже перегнал многострадальный, но не побежденный Т-64 в наше время, и с дальним заходом завел разговор про Шестакова, поняв, куда он клонит, я сразу его оборвал и спросил в лоб.
— Вадик, давай вот без этих либерастических заходов. Хочешь что-то сказать, не темни, говори сразу, а то ведешь себя как чиновник, требующий откат. Мы вроде как уже не чужие люди, сколько вместе повоевали. Сам знаешь, как после такого из людей все дерьмо вымывает.
Вадик чуть смущенно улыбнулся.
— Извини командир, привыкли с Черненко, вот по инерции и идет.
— Да ладно. Ты ж по Шестакову поговорить хочешь?
— Да, толковый мужик, что-то типа твоего Павлова, танкист от бога. В нашей реальной истории наверно сгинул где-то в лесах или в концлагере загнулся, а тут чуть ли не готовый танковый ас. Погонять его на симуляторах, чуть теории и практики с нашей техникой и можно второй танк ему доверить. Тем более если технику предкам будем передавать, все равно понадобятся спецы-инструкторы, и обучать народ все равно придется.
— Да Вадик я согласен, парень вроде как стоящий, да и человека три у него нормальные, которых можно прогнать через детектор лжи. Молодые, быстро научатся, а вот остальных придется отправлять на большую землю.
Мы стояли и молчали, наслаждаясь ночным воздухом, ни я, ни Васильев не курили, поэтому было как-то проще общаться. Я остановил пробегающего мимо бойца, и дал команду вызвать ко мне старшего лейтенанта Шестакова. Пока он не подошел, быстренько обсудил с Васильевым стратегию разговора, так чтоб заинтересовать человека, но если он начнет юлить и отказываться, не выдавать ему никакой серьезной информации.
Усталый, но довольный Шестаков подбежал минут через десять. С той поры, когда мы его и его бойцов освободили из рук украинских националистов-карателей, он сильно изменился. Настороженное отношение к грозным сотрудникам органов государственной безопасности сменилось уважением, а иногда восхищением тем, как мы часто решаем некоторое проблемы. Тут тем более подходил Павлов и как бы между прочим завел разговор про Шестакова, и то что старлей уважительно о нас отзывался. Я это тогда принял к сведению и вот сейчас, рассмотрев проблему со всех сторон, решил действовать, но естественно при полном соблюдении всех мер предосторожности.
— Товарищ майор государственной безопасности, старший лейтенант Шестаков, по вашему приказанию прибыл.
— Да ты так, Евгений Павлович не тянись. Поговорить с тобой хотели. По человечески.
Вроде ничего в человеке не изменилось, но всеми обостренными чувствами я увидел затаенную надежду, переходящую в радость.
— Слушаю.
— Скажи, как тебе сегодняшний бой, особенно когда танковый батальон расчихвостили?
— Мастерски, товарищ майор вы их в ловушку затянули, а потом как на полигоне расстреляли.
— И это все?
— Ну и танки у нас стоящие, жаль, у нас таких не было, давно бы наверно уже в Берлине были.
— Мне нравится твой оптимизм. В общем так, Евгений, мы подбираем людей для подобных операций, способных изменить ход войны и уменьшить потери. Тебя обкатали в бою, посмотрели, что ты стоишь, и капитан Васильев лично за тебя просил. Но учти дело добровольное и после этого ты уже не будешь себе принадлежать, может что и вся твоя жизнь после этого изменится настолько, что сейчас даже представить не можешь. Есть вероятность, что с родными и близкими больнее не сможешь встретиться, исходя и специфики и секретности нашей службы. Подумай, у тебя есть десять минут.
