Ознакомительная версия.
– Стоять! – крик, прозвучавший из-за спин, был достаточно властен, но командовавший процессией офицер даже не удостоил его вниманием.
– Стоять, я сказал! – Четверка греков в коротких кожаных варварских штанах и простых накидках прокладывала путь вослед въезжающей в узкую арку повозке смертников. Передний грек размахивал грамотой с печатью, но ни мавр, ни сопровождающие не обращали на это никакого внимания.
Начальник конвоя даже демонстративно хлестнул лошадь, тянущую повозку, рядовые стражники быстрее заработали тупыми кончиками копий.
В арке их уже ждали. Высокий, забранный в доспехи усатый варвар на громадном черном жеребце в окружении десятка «кельтов» выглядел слишком грозно для скромных служителей порядка: передовые стражники столпились перед лошадью франка, перегородившей не самую широкую улочку. У всех латинян было расчехлено оружие и сняты верхние плащи, открывая любопытствующим дорогие кольчуги и обшитые бляхами стеганые куртки.
Рядом с варваром на небольшом мерине демонстративно скучал немолодой грек в плаще с цветами военно-морского флота.
– Да кто вы такие? – заревел мавр, подлетая к людям, преграждающим дорогу. – С дороги! Не то обвиню в попытке мятежа!
Варвар даже не двинулся с места, только плюнул из-под нависшей над глазами боевой маски под ноги негодующему командиру охранников.
Тот взбеленился. По знаку толстяка-командира из оцепления к месту задержки процессии потянулись пелтасты, вооруженные щитами и мечами. Перед горсткой варваров через минуту выросла уже стена щитов.
– С дороги, бунтовщики, или мне придется убрать вас силой оружия!
«Кельты» не сдвинулись с места. Только несколько пеших латинян откинули крышки тулов, открывая передним воинам кесаря ровные ряды плотно уложенных стрел, да вытянули из-за спин длинные луки с уже натянутыми тетивами.
– Отряд! – Мавр отступил чуть назад. – За басилевса, на врагов Византии…
Но его эмоциональную речь прервал оторвавшийся от собственных ногтей грек в одежде моряка. Он окинул ленивым взглядом разом побелевшего от гнева мавра и флегматично ткнул пальцем за его спину:
– Может, лучше посмотришь назад, любезный?
Вегил не оглядываясь выпалил:
– Да ты кто такой? – Он уточнил: – Кто ты, чтобы указывать мне?
Кто-то потянул мавра за край тоги, и когда негодующий и сочащийся злобой командир полицейской команды, перевозящей осужденных, обернулся, ему в глаза ткнули грамоту. Слова замерли в устах толстяка – перед его глазами, на расстоянии вытянутой руки, плясала на пергаменте багряная печать самого басилевса.
– Это помилование осужденным за вчерашний разбой! – четко выговорил вновь вернувшийся к своим ногтям моряк. – И снизу печать самого самодержца!
Возражать вегил не стал. Пока его глаза пробегали одну за другой строчки грамоты, пелтасты медленно разошлись, открывая варварам и морякам великого дуки доступ к повозке со смертниками. «Полочане» были без сознания, и суровое лицо предводителя варваров перекосила страшная гримаса.
– Проезжай, проезжай пока! – рявкнул на замершего возницу уже держащий в руке грамоту мавр. – Я прочитаю и разберусь. Если здесь все верно, то всех их, конечно, освободят. – Не задерживайте дорогу, а то вам понадобиться еще одно помилование! – заревел он на все так же стоящих на проходе «кельтов».
Воины латинян начали расходиться. Возница снова взялся за кнут, но его остановил офицер дуки:
– Я – проэдр Георгий Тансадис, порученец великого дуки Мануила Вутумита! Кто ты, что осмеливаешься ослушаться приказа самого кесаря? Я хочу знать, потому что собираюсь обвинить тебя в измене! – Он наклонился с седла к самому лицу побелевшего от страха грузного вегила. – Там ясно сказано: при получении послания отпустить! Так?
Мавр попробовал оправдаться:
– Я и не думал противиться указаниям басилевса! Все будет исполнено. – Его глазки при этом подозрительно бегали. – Только мне надо разобраться с печатью и подписью. Если все сойдется, то тогда, конечно, все, кого касается это письмо, будут отпущены и…
Но его опять прервал представитель главы военного флота Империи. Он нетерпеливо подогнал своего мерина под бок толстяка и заревел тому прямо в ухо:
– Именем кесаря немедленно освободить заключенных!
Конвойный струхнул. Он подал коня слегка назад и обреченно махнул вегилам. Те расступились. Тут же к повозке метнулись воины Горового. Через полминуты кавалькада с переброшенными через седла смертниками-латинянами уже скрылась в узких улочках верхнего города. Вслед ей задумчиво смотрел посеревший от переживаний начальник охраны.
…Когда между вегилами и русичами осталось не менее десяти кварталов, Тимофей Михайлович, убедившийся, что товарищи его начинают подавать признаки жизни, спросил скачущего справа Тансадиса:
– На кой ты на рожон лез? Сказал мне не пускать повозки дальше той улочки? Все равно ж мы б успели с помилованием до того места, где рубят головы? Ну, как у вас та площадь называется?
Держащий своего мерина у бока казачьего коня грек нехорошо усмехнулся:
– Даже у помилования багрянородного бывают ограничения… Если бы повозка прошла «руки», где ты их остановил, то дальше грамота басилевса стала бы никчемной бумажкой.[45]
Казак скрипнул зубами:
– Шо?! И та курва знала то?
Проэдр, неплохо знавший русинскую речь, понял смысл эмоциональной реплики и согласно кивнул. Подъесаул грязно выругался.
Георгий оглянулся через плечо на пустую улицу и задумчиво произнес:
– Интересно, где это вы нажили себе таких влиятельных врагов?
2753 год до новой эры
Маленькие люди народа пакалакака были очень испуганы. Бывало так, что их сети приносили из бескрайнего океана что-то необычное: большого кальмара, мать-черепаху, весом превосходящую трех мужчин, страшную лупоглазую тварь с когтями длиной в человеческую руку. Бывало и так, что утром на побережье находилось то, чему никто из жителей прибрежной деревушки не мог дать имя.
И сейчас люди народа пакалакака мучались большими сомнениями, рассматривая то, что лежало перед ними. Легко было бы назвать это человеком, ибо это больше всего походило на взрослого мужчину. Походило во всем, практически во всем, кроме одного: это было белым. Не легкого кофейного оттенка, не красного цвета и даже не розового – ослепительно, неестественно белым.
Жрец, немедленно вызванный из деревушки, окурил дымом существо, вынесенное на сушу богом подводного мира, страшным крабом Базузуликавой, и отступил в сторону. Дальше он был бессилен. Существо дышало, но было ли оно по-настоящему живым, не знал никто. Если тени подводного мира и не тронули его дыхания, то душу могли взять. А без души…
Ознакомительная версия.
