Джак провёл Петера в свой кабинет на втором этаже, окнами на живописную долину реки Шварцбах. Пасмурный рассвет преобразился в солнечное утро. Плотные алебастровые облака выстроились в ровные колонны, словно для атаки на Франкфурт.
Петер, щурясь от яркого света, извлёк из рюкзака кассету «Титаник» и подарочную упаковку со Свиньёй. Затем рядом поставил Пса и свой пузырёк с пилюлями.
Вопреки его ожиданиям, Джак не стал заглядывать в коробочку с трофеем. Он открыл сейф и достал оттуда ещё одну, точно такую же упаковку.
— Как умер Лека? — спросил Джак.
Петер убрал Пса в мешочек, стянул завязки, положил мешочек в коробку.
— От пули, — ответил он. — Лека нарушил Процедуру.
— Досадно, — повторил Джак.
— Передаю тебе Пса и Свинью, — произнёс Петер последнее, что требовалось.
Джак аккуратно придвинул к себе обе коробки с фигурками, пузырёк и кассету, всё аккуратно переложил в сейф. Дверца захлопнулась с громким щелчком.
— Тебе надо отдохнуть, Гончий, — сказал пронар. — Пёс здорово тебя потрепал.
Налил Петеру стакан воды из графина, придвинул пластиковую коробку с двумя капсулами, белой и голубой.
— В «Приюте» есть свободные номера. Располагайся.
Белая и голубая. Как всегда при расставании с Псом. Пятый раз. Пилюли не хотели проваливаться в горло, но Петер заглатывал воду, пока поток не унёс их в пищевод. Сонное расслабление накатывало волнами. Свободен! От задачи, от работы, от злобного Пса! Расположиться прямо здесь, а не плестись в город до пустой и неуютной съёмной квартиры — отличная мысль.
— Спасибо, Джак!
Уже вытягивая ноги под прохладным свежим бельём гостиничной постели, Петер вдруг подумал: всё, что делал пронар — как он спрашивал про Леку, как убирал фигурки, — тоже очень похоже на некую процедуру. Как будто из четырёх углов целятся ничего не упускающие камеры, каждое слово и каждое движение будут зафиксированы, рассмотрены и оценены.
Петер последним усилием выключил мобильный телефон и прыгнул навстречу накрывающему его сну. Когда Пёс, прорвав и проломав подарочные упаковки, всё-таки пробрался к Свинье в тёмной пещере сейфа, она обернулась вепрем — и одним стремительным движением вспорола ему брюхо.
Майнц, Германия
3 марта 1999 года
Электричка выпустила пассажиров на перрон Майнца и погасила огни.
С вокзала до отеля Ян решил отправиться пешком. Опций, собственно, было немного: городской транспорт крепко спал в стойлах — час ночи! — а брать такси показалось глупо. Тоже мне, мегаполис. Город, конечно, с историей, но практически без географии. Тысяч двести человек. На наш формат — Химки.
Найдя информационную тумбу и внимательно рассмотрев карту, Ян рассмеялся: мог бы и догадаться, что отель специально выбирали рядом с вокзалом.
Он перешёл пустынную площадь, заложил изрядный крюк, чтобы обойти пучок хитроумных автомобильных развязок, и оказался на тихой улочке Рёмервалль. Она петляла по склону холма, с одной стороны начался парк, и Ян подумал, что надо будет заглянуть сюда днём — проверить, правда ли тут есть заявленная в названии Римская стена. В Майнце ему до этого бывать не приходилось.
Стеклянная дверь отеля была заперта. В тёмном холле горела уютная лампочка над пустой стойкой. Неподалёку угадывались контуры макушки ночного портье, дремлющего в кресле. Ян нашёл невзрачный звонок, вежливо нажал кнопку один раз, коротко. Потом ещё разок. И ещё. Может, кто из постояльцев уже спустится и откроет, предположил Ян, начиная считать звонки. Портье сломался на двенадцатом. Завертел головой, вскочил, поправил бабочку, пригладил волосы, и тогда только — величавой походкой — подошёл к дверям и зазвенел ключами.
— Извините, припозднился, — сказал Ян.
— Что вы, что вы, я не сплю. Херр Ван, как я понимаю?
Ваучер, паспорт, отельная карточка, ключ, прицепленный к деревянному бочонку с номером, обязательные слова о месте и времени завтрака.
— Лифт за углом, — напутствовал Яна портье, когда тот забросил сумку на плечо и отправился заселяться.
— А вот эта лестница, — Ян показал на ступени прямо перед собой, — тоже ведёт на второй этаж?
— Безусловно!
— Ей и воспользуюсь. Доброй ночи!
— Доброй ночи, херр Ван.
Интересно, подумал Ян, проходя по коридору между спящими дверьми, мои туристы где-то рядом или на третьем? Формулируя вопрос таким образом, он, конечно, немножко хитрил с собой — местонахождение Константина Эдуардовича вовсе его не занимало, зато мысль о том, что Наталья Андреевна где-то поблизости, возможно, прямо за одной из этих дверей, была неопределённо приятной.
Коридор упёрся прямо в дверь его номера. Удобное расположение. Словно во главе стола. Не зажигая света, Ян прошёл в комнату, швырнул сумку на кровать, не нагибаясь, каблук о каблук, стянул ботинки, куртку уронил на стул.
Сквозняк шевелил плотную белую штору, прохладным дыханием сквозил по полу. Такие непрозрачные занавеси обычно вешают там, где слишком яркий уличный свет. Но Ян терпеть не мог задёрнутые шторы. Он подошёл к окну, нащупал зазор в полотнищах ткани, потянул их в разные стороны.
На расстоянии вытянутой руки к окну снаружи приник Стекляш. И сколько бы Ян не успокаивал себя тем, что в появлениях прозрачного существа нет ничего страшного — ну разве что с психиатрической точки зрения — он всё равно отпрянул, шагнул назад, больно стукнувшись пяткой о ножку кровати. Подскочил пульс, между лопатками выступил пот.
— Тебе не надоело за мной шляться, дружище? — нарочито громко, но всё-таки дрожащим голосом спросил Ян. — Зачем там висишь? Ты Карслон, что ли? У меня и так проблем полон рот! Погулял бы уже где-нибудь в другом месте, а, Стекляш?
Существо едва заметно дрейфовало вдоль стекла, контуры его тела расплывались и преломляли свет редких уличных фонарей. И вот там, у основания ближайшего фонаря, стоящего на обочине тихой улицы Рёмервалль, Ян увидел ещё одного прозрачного. Это было уже слишком! Второй прозрачный, словно уставший путник, опёрся спиной о бетонную колонну, спрятал руки в карманах. Вот это и есть Стекляш, как-то сразу догадался Ян. А то колышущееся и пульсирующее здесь, рядом…
Отступая вокруг кровати к двери, он увидел, что парящее существо придвинулось к окну. Стекло словно помутнело, пошло волнами — прозрачный сквозь него просачивался в комнату! Как в сказках Гоголя, срочно требовался крик петуха! Ян нащупал выключатель, щёлкнул клавишей, свет ударил по глазам…
Тщательный осмотр номера — включая шкаф, тумбочки, щель под кроватью, ванную комнату, душевую кабину и пространство под крышкой унитаза с бумажной полоской контроля чистоты, — не показал постороннего присутствия. Если не считать того, что с оконного стекла медленно испарялось круглое пятно — стеклопакет неестественно запотел со стороны комнаты.
Спокойной ночи, херр Ван, приятных снов! Да что же со мной такое?! Залез в минибар, почитал прайс-лист, секунд десять повздыхал в нерешительности. Потом достал первую попавшуюся бутылочку, свернул крышку, вылил содержимое в стакан. Подошёл к окну. Никого. И у фонаря никого. Только в башке у меня чехарда какая-то. Привидения с мотором и люди-невидимки. Вон — и руки дрожат, и сердце колошматится.
Сфокусировал взгляд на отражении комнаты в стекле. Хорошая гостиница. Симпатичный удобный номер. Картинки на стенах. И чёрный контур стоящего у окна человека со стаканом. Давай выпьем, отсутствующий герой! У меня есть отличный тост, господин Глюкман! Ян звякнул стаканом о стекло. За реальность!
А утром было как-то не до ночных переживаний. Прокатная контора на вокзале открывалась в семь тридцать. Ян пришёл чуть раньше и сонно подпирал стенку, пока усатый добродушный дядька не начал поднимать роль-ставни и зажигать рекламные панно.
Новенький серебристый «Опель-Вектра», дизельный универсал, с низким тембром мотора, обтекаемыми зеркалами, басовыми колонками в дверцах, ждал Яна на стоянке. Настроение сразу улучшилось: заказать конкретную марку машины нельзя, только класс, и то, что ему досталась «Вектра», Ян воспринял как добрый знак. Прошлой осенью ему пришлось поколесить по Германии в поисках одной библиографической редкости, и эта марка показала себя во всей красе. Как Ян потом рассказывал друзьям, техника безопасности состоит из единственного правила: на мокрой горной дороге сбрасывай скорость до ста девяноста. С остальным машинка справится сама.
Кое-как раскрутившись на эстакаде, Ян вырулил на улицу Рёмервалль и ровно в восемь вошёл в ресторан.
Разумеется, первым, за что зацепился взгляд, оказались золотистые волосы Натальи Андреевны. Она сидела у окна одна и задумчиво цепляла на вилку кусочек ананаса.
— С добрым утром!
Ян почему-то рад был её видеть, хотя они ещё даже толком не познакомились. Есть такой тип людей, что вызывает доверие по умолчанию.
