приказал.
Не реагируя на слабые попытки Федора что-либо возразить, его отнесли в комнату, обложенную кафельной плиткой, раздели и, аккуратно вымыв, надели на него чистую одежду, закатав левую штанину так, чтобы обнажить культю, после чего, вымытого, побритого и переодетого в чистое белье Федора отнесли и уложили в палате. Вскоре прибежала и сестричка, принесла обед.
— Кушай, миленький, кушай! Кушать надо. Тебе силы нужны, иначе поправляться не будешь, — ворковала она, пристраивая его поудобнее и всовывая ему в здоровую руку ложку.
Попытки Федора узнать что-либо о девочке не увенчались успехом. Медсестра, всунув ему ложку, испарилась. Расправившись с кашей, Федор поставил миску на тумбочку и принялся ждать доктора.
Тот появился часа через четыре в сопровождении той же медсестрички и еще двух женщин.
— Товарищ полковник… — сел на кровати Федор. — Я…
— Когда получено ранение? — откидывая одеяло и осматривая культю, резко поинтересовался врач.
— В июне прошлого года, — ответил мужчина. — Доктор, я за дочерью приехал…
— Руку попробуйте разогнуть, — уже внимательно рассматривая его руку, произнес врач. — Пальцами пошевелите. Понятно. Маруся, где документы этого героя? — выпрямляясь и вытирая руки поданым ему влажным полотенцем с резким запахом чего-то медицинского, поинтересовался он.
— Вот, Максим Петрович, — подала ему девушка документы Федора.
— Таак… Так, — быстро просмотрев документы, доктор кивнул и вернул их девушке. — Культю обработать, утром и вечером менять повязки, накладывая свежую мазь. Послезавтра пусть подойдет Виктор Васильевич, посмотрит, и если опухоль спадет, подберет ему нормальный протез и научит им пользоваться. Руку массировать ежедневно, показать упражнения для разработки и следить за выполнением, — быстро проговорил врач и, повернувшись к Федору, добавил: — О дочери поговорим, когда сможете самостоятельно войти в мой кабинет. Без протеза вставать запрещаю.
Врач развернулся и отправился к следующему пациенту, девушка и женщины тенями скользнули за ним.
Встать на ноги Федору удалось только через пять дней. Протез ему подобрали хороший, показав, как правильно бинтовать культю, чтобы не натирало. Показали упражнения, которые необходимо было делать, чтобы разработать раненую руку, и во время массажа старательно разгибали ее, как могли, заставляя его работать и рукой, и особенно пальцами, брать и держать в руке толстую палку, а также не слишком большие кубики, приказывая ставить их друг на друга пострадавшей рукой.
Через пять дней Федор вновь стоял перед дверью кабинета полковника. Постучавшись и получив разрешение войти, он шагнул в кабинет.
— Товарищ полковник… — начал Федор.
— О дочери пришел поговорить? — внимательно разглядывавший снимки врач повернул к нему голову. — Садитесь, в ногах правды нет, а рана еще плохо зажила. Как себя чувствуете? Протез не жмет, не натирает?
— Никак нет! Протез отличный, спасибо большое, — ответил Федор. — И рука начала работать. Я уж думал, что никогда ее разогнуть не смогу.
— Если продолжите упражнения, рука будет работать процентов на шестьдесят-семьдесят. Оставите как есть — отсохнет, — доктор быстрым шагом подошел к столу и положил на него снимки. — Как зовут дочь?
— Тамара. Тамара Коврова, — подобрался Федор.
Доктор на минуту задумался, словно листая в памяти картотеку, и нахмурился:
— У нас нет таких больных. Когда поступила? По какому поводу? Возраст?
— Когда поступила, не знаю. О том, что Тамара у вас, узнал из телеграммы. Она ранена, и, судя по всему, серьезно, — проговорил Федор, подняв тяжелый взгляд на доктора. — Она была разведчицей в 32 Танковой дивизии майора Федотова.
— Возраст? — бросил врач, напоминая о заданном вопросе.
— Одиннадцать лет, — прикинул по памяти возраст девочки Федор.
— Одиннадцать лет? — вдруг взволновался доктор. — Вы отец Катюши? Ну слава Богу!
— Подождите… Какой Катюши? — нахмурился Федор. — Мою дочь зовут Тамара.
— Девочка была без сознания, и даже сейчас не может говорить, — просветил его полковник. — Ей дали имя Катюша. Пойдемте. Если она ваша дочь, мы исправим в документах имя.
Полковник выскочил из кабинета, с такой силой толкнув дверь, что та ударилась о стену, и широким стремительным шагом ринулся по коридору. Федор отстал мгновенно — он так быстро ходить не мог. Заметив направление, в котором удалился главврач и где в последний раз мелькнули полы развевавшегося халата, он, стараясь догнать полковника, что было сил похромал за ним следом, надеясь не заблудиться.
Впрочем, опасался он напрасно: вскоре до него долетел голос полковника, распекавший медсестер:
— Я, кажется, вполне внятно требовал мерить температуру Сомкину каждые два часа! Почему график выполняется с нарушениями? … Что вы мне тут блеете? Вы распоряжение получили? … Часы висят перед вашими глазами! Вы в состоянии понять, что значит через каждые два часа? … А то, что человек умрет по вашей вине, если вы не заметите лихорадку? … Да вы не только померить должны были, а немедленно бежать за мной в случае повышения температуры! … Жданкина обложили бинтами с синим йодом? … Что значит закончился? Вы что, простейший раствор приготовить не в состоянии? … Вы Жданкина видели? На нем же живого места от ожогов нет! Он в танке горел! … Вы понимаете? За вас, между прочим, горел, вас защищая! А вам сложно два литра раствора развести? … У него трещины пойдут, гангрена начнется! Вон из отделения для критических больных! Чтобы я вас здесь больше не видел! И немедленно позвать мне старшую сестру! — видимо, полковник в принципе не мог разговаривать тихо, двигаться медленно и думать о чем-либо, кроме своих подопечных.
Федора, подходившего к повороту коридора, едва не сбила с ног выскочившая из широких белых дверей женщина в белом халате, на бегу вытиравшая слезы. Вздохнув и проводив взглядом незадачливую медсестру, мужчина несмело приоткрыл дверь и с опаской заглянул в коридор, остро пахший чем-то медицинским.
В середине коридора был устроен пост для медсестер, возле которого стоял полковник и внимательно рассматривал записи в толстых тетрадях. Справа от него стояла бледная девушка и что-то тихо ему объясняла, еще одна торопливо подавала первой то один листочек, то другой, судорожно вытягивая их из рассыпанной на столе стопки. Еще две сестрички носились по палатам с градусниками в руках.
— Хорошо. Раствор синего йода приготовить немедленно. Жданкина обложить пропитанными раствором бинтами и следить, чтобы не подсыхали. Увижу хоть клочок подсохшего бинта — выкину из госпиталя к чертовой матери! И вниз, в отделение дизентерийных больных раствор отнесите. Подготовьте чистые постели. Тарасова, Киянова и Мельникова переведите в девятнадцатую палату в ожоговом, Иванова и Демьянова в реабилитационную к Павлу Ивановичу, он скажет, где у него есть места. К вечеру ожидается новое поступление, самолет прилетит. Харитонову жаропонижающие в обед отмените, оставьте только утром и вечером. Если температура начнет подниматься выше тридцати восьми, немедленно мне
