курсе!
— Мир тесен, — улыбнулась Мочалова. — Тогда давай сразу на «ты». Алёна.
— Лиля. Слушай, а как ты в военные подалась?
— А у нас тут вообще полувоенная организация. Мой муж один из немногих в анклаве, кто без погон — должность такая.
— Какая, если не секрет?
— Глава анклава.
— Ого! Так это он Андрея пригласил сюда? Мне муж рассказывал об этом, но вкратце.
— Я не в курсе. Кстати, а ты где работала?
— В больнице, в небольшом городке, недалеко от части. Заведующей терапевтическим отделением.
— О, это же замечательно! Тогда я поставлю вопрос перед генералом о твоём новом назначении — пойдёшь ко мне замом?
— А из местных никого не нашлось?
— Такого уровня квалификации нет. Ты же помнишь, как нас на первых курсах дрючили по общей медподготовке?
— Да, такое не забудешь никогда, — согласилась она, кивнув. — И что, мне тоже теперь погоны надевать?
— А как ты хотела? Мы же всё равно были до Чумы военнообязанными.
— Алён! А правда, что вы Чуму победили?
— Случайно. Тут такая ситуация получилась… — она кратко пересказала перипетии болезни супруга.
— Обалдеть вообще… никогда с таким не сталкивалась…
— Да и я тоже, но пришлось на ходу подмётки рвать.
* * *
— Смотрю, наши жёны уже спелись, — усмехнулся Пряхин, показывая Мочалову на стоящих около автобуса женщин. Они беседовали о чём-то своём и явно хорошо понимали друг друга.
Увидев мужей, Лиля и Алёна направились к ним. По пути к Пряхиной подбежал подросток и она, приобняв мальчишку за плечи, представила его Алёне, а потом они все вместе направились к мужчинам.
— Серёжа, представляю тебе свою однокашницу — Лилия Владимировна. Она на терапевта училась, пока я осваивала профессию зубодёра, — пошутила Алёна.
— Бр-р-р, — вздрогнул Пряхин. — Никогда не любил стоматологов. Извините, конечно, Алёна Николаевна, но это факт.
Алёна рассмеялась:
— Увы, я вряд ли встречу вас с бормашиной в руке. Моя специализация — хирург.
— Вот как!
— Да. Так вот, насчёт Лилии Владимировны. Буду разговаривать с генералом по её кандидатуре — хочу зама, на которого я могла бы положиться. У нас терапевтов с таким опытом вообще нет.
— Олег Петрович тебе доверяет, как самому себе. Не думаю, что с этим будут проблемы.
— Андрюша, представляешь, мне тоже придётся стать военной, — вздохнула его супруга.
— Лиль! Я тебе говорил, что в нынешней ситуации только военные могут навести хоть какой-то порядок в этом свихнувшемся мире. Привыкай.
— Но Алёна — кандидат медицинских наук, а я просто терапевт.
— И что это меняет? — удивилась Мочалова. — Я просто потом работала в ВоенМеде, а ты в глубинке. Если бы у меня также сложилась карьера, ни о какой степени не могло бы быть и речи.
— Я рад, что вы нашли общий язык, — улыбнулся Мочалов. — А кто этот молодой человек?
— Наш сын, Вадим — представила его Лиля. — Четырнадцатилетний оболтус, которого только гаджеты и интересуют.
— Да мне ваши «кругом, бегом, об стенку лбом, шагом-марш, отставить» по барабану, — буркнул пацан. — Одного отца в семье хватало, а теперь и мать туда же подалась.
— Это что за разговоры? — посуровел Пряхин.
— Часть нашей молодёжи раньше примерно также рассуждала, — заметил глава анклава. — А потом дважды дралась в боестолкновениях. Некоторые имеют награды. Наш с Алёной младший, например, уже младший сержант Первой Отдельной роты десантников-юнармейцев. Связист-инструктор. Участвовал в захвате склада Росрезерва. При призыве имел рекомендации от командиров спецназа, десанта и полётной группы. Вот так. Кстати, ему тоже четырнадцать.
— Вот, учись — укорил сына Пряхин. — Пацан — твой ровесник и при деле. Не шатается среди таких же оболтусов и не занимается хрен его знает чем.
— Каждому своё, — скривился тот.
— Вадик! — осадила его мать.
— Ладно, чеши к своим дружкам, — махнул рукой отец. — И в кого такой уродился? Ни у Лили, ни у меня в роду раздолбаев не было…
— Подожди, он тут чуть-чуть освоится и поменяет своё мнение, — успокоил его Мочалов. — Просто жизнь к этому подтолкнёт.
9 октября 2027 года. д. Тополиновка. Полдень
Пряхин сам пришёл в дом Совета, не дожидаясь приглашения. Спалось на новом месте плохо, и он постоянно ворочался с боку на бок, пока, наконец, не уснул. Утром сходил в столовую, а потом, проходя мимо дома, в который постоянно ныряли офицеры и гражданские, решил зайти сам.
— Ну рассказывай, Андрей, что видел по мере движения к нам? — Мочалов дружески поздоровался и пригласил присесть.
Полковник не успел ничего сказать, когда помещение зашёл Ермолаев. Присутствующие офицеры встали сразу, Мочалов — чуть медленнее, но подошёл и пожал руку генералу.
— Смотрю, ракетчик уже здесь? Похвально. Ну, полковник, ты вчера обещал рассказать о твоём рейде к нам. Что видел? Кого видел?
— Двигались мы параллельно границе с Казахстаном, через Бузулук, потом почти дошли до Самары и ушли вниз — на Саратов.
— А что через Пензу сюда не рискнули? — спросил Мочалов.
— Поволжье под каким-то Казанским то ли ханством, то ли как-то ещё называется. Так что не рискнули — ушли вниз, через Пугачёв и Энгельс. И вот тут начинается самое интересное — там нет христолюбов.
— Как нет? — не понял генерал.
— А так, вообще ни сном ни духом. Там есть свои анклавы, но народу немного — Чума тоже с лихвой пощипала. Узнавали, куда мы движемся, спрашивали почему…
— И? — не утерпел генерал.
— В общем, просили передать, что хотят объединения. Пусть даже на своих землях — есть там возможности прокормиться, но один в поле не воин. Предлагали остаться у них, я отказался. Но препятствий не чинили. Мне пришлось кое-кому сказать, что иду туда, где нет Чумы. Люди реально просили помочь с лекарством. У многих Чума выкосила большинство родных, некоторые остались совсем одни.
— Мы не можем сейчас выслать к каждому анклаву одного излеченного — развёл руками Мочалов. — И у нас нет возможности создать антидот Чумы, чтобы его можно было как-то переслать, например, в пузырьках.
— Я примерно так и думал — только инъекция от вылеченного?
— Да, — кивнул Мочалов. — Началось всё от меня. Заразился какой-то хренью
