втиснуть в него похвастушки про все четыре факультета, и в целом все остались довольны.
Вечером пятницы часть нашей роты пришла в некоторое уныние.
— В воскресенье «Чёрную стрелу»* будут показывать, — угрюмо пожаловался в пространство Батон, — а у нас телик не работает…
*Довольно новый приключенческий фильм
по рыцарским романам Вальтера Скотта.
— А дежурит в воскресенье кто?
— Пиченков…
В кубрике повисла выразительная тишина.
На выходные кто-то из офицеров (или приравненный к ним в этом отношении прапорщик Васин) оставался на сутки, дежурить с парнями, приехавшими издалека и, соответственно, не имеющими возможности уйти в еженедельное увольнение. Таковых учащихся в роте было семь человек. И если прапор Васин был не против прогуляться с мальчишками до какого-нибудь кинотеатра, то старлей Пиченков, мечтающий поступить в Военную академию Генштаба (в просторечии — «Ворошиловку»), всё относительно свободное время будет «учиться, учиться и ещё раз учиться»*.
*В точности как завещал товарищ Ленин.
Все «дальнобойщики» ещё немного пострадали над своей несчастливой участью. Через некоторое время Третьяк предложил Нафане:
— Пошли, сапоги почистим!
Однако мне со своего места было видно, что хотя и направились они в сторону сапожной, юркнули в класс и двери за собой неслышно прикрыли. Ну что, теперь главное, чтоб никто туда не вломился. Через пять минут Третьяк выскочил из класса, отряхивая руки и чуть не направился в кубрик, но был развёрнут в сторону сапожной Нафаней. Сапоги-то!
Умельцы, едрид-мадрид. Надо их к разработке малой беспилотной авиации привлекать, пока их за фокусы из части не выперли.
Не успели пацаны скрыться в сапожной, дверь отделения распахнулась и появился Гробовченко в сопровождении РЭОшника-второкурсника.
— Точно соображаешь? — требовательно спрашивал ротный.
— Так точно, тащ капитан.
— Ну, смотри! Починишь — увольнительную гарантирую.
— Постараюсь, тащ капитан.
Курсант исчез в классе и… через некоторое время оттуда донеслись знакомые позывные! По-любому два этих шкета, Нафаня с Третьяком, какую-нибудь деталюху сняли, а потом её на место поставили. РЭОшнику осталось только включить телевизор.
Никогда ещё увольнительная не доставалась курсанту так легко!
Гробовченко тоже услышал дивные звуки и радостно вышел из офицерской:
— Рота, на просмотр программы «Время» проследовать в класс!
Но всё-таки Гробовченко был не дурак, и после просмотра новостей провёл нам краткую воспитательную беседу, в которой доходчиво разъяснил: если телевизор сломается ещё раз, шагать нам по плацу не перешагать…
В субботу случилось событие, над которым сперва ржали, а потом некоторые начали бегать, как ошпаренные. После утренних занятий и построения роты, когда все живущие неподалёку уже были наряжены в парадку, чтоб ехать по домам, выяснилось, что за Костяном, комодом третьего отделения, приехала мама. И не просто приехала, а пришла прямо в располагу.
Костяна, конечно, сразу же начали подкалывать, но… тут выяснилось, что мама-таки приехала не просто так, а пишет заявление, чтобы на выходные с Костяном отпускали Витьку-очкарика, с которым тот успел задружиться. Под её ответственность. И Витьку отпустили! Ротный пошёл в штаб, печать поставить, а Витьке велел переодеваться в парадку и приводить себя в идеальный вид, чтоб не посрамить, так сказать.
Вот когда остальные дальнобойщики забегали! Третьяк с Нафаней полчаса оббивали порог офицерской, но Гробовченко был непреклонен: никаких «пожалуйста» и прочих уговоров! Только через заявление от родителей! Заявление — печать — увольнение. Других вариантов нет.
Так что Третьяк уныло потащился домой, а Нафаня ещё более уныло остался в располаге, надеясь, что к следующим выходным Третьяку удастся уговорить родителей.
Вообще, наш взвод в этом отношении оказался самым «удачливым» — из шестнадцати человек пятеро было «дальнобоев». Хорошо, хоть телик починили, кино пацаны посмотрят.
КРОЛИКОВОДЫ
3 октября, «Шаманка»
Оля
Вечером субботы у нас традиционно собирался расширенный родственный ужин. Бабушка подкладывала всем тушёной крольчатины с картошкой, а дед Али, посмеиваясь, делился с нами «гражданскими» пенсионерскими увлечениями своих приятелей:
— Володька-то Петров, твой, Вова, тёзка да однофамилец — тоже кроликами увлёкся! Кто бы мог подумать! Никогда я за ним страсти к сельской жизни не замечал, а тут — сарайку поставили, Люда каких-то куриц завела…
— А где они кроликов взяли? — удивилась я. — Что-то я не припомню, чтобы за последний месяц были продажи молодняка. Или мимо меня проскочило?
— Да они на рынке купили, парочку. Сидят пока. Крольчиха, вроде, с пузом уже.
— А чего они к нам-то не пришли? — удивилась бабушка. — У нас вон какие славные, породистые! И на мясо, и на мех.
— Да что-то постеснялись. Не хотели отвлекать, говорят. У вас вон сколько дел.
— Ну, придумали, тоже! — возмутилась я. — Со всей области письма пишут, приезжают — ничего, никто побеспокоить не стесняется, а свои, понимаешь, с соседней улицы — на рынок поехали! Да ещё не пойми, что там хорошее попадётся. Кстати, нашей ветеринарше надо сказать, чтоб этих дворян провакцинировала, а то объявится новый рассадник заразы. Ты бы, Вова, сходил, с этим тёзкой поговорил, что ли? Месяц им на карантин, если всё нормально будет — пусть лучше у нас ещё возьмут. Фотки им покажи, у нас вон какие кроли красивые.
— Схожу, — согласился Вова.
— Между прочим, — ненавязчиво сказал дед Али, — генерал Петров вовсе не против поддержать легенду о ваших с ним родственных отношениях. Он мог бы стать, скажем, дядей твоего отца?
— А что, вполне, — согласился Вова. — Тем более надо отношения завязывать.
Вовка рассказывал нам про всякое из последней недели — ясно же, выбирает самое забавное. Про телевизор вот, и как его «починили», а то остающиеся пацаны совсем в грусть-тоску хотели впасть.
— А что, если разрешают на выходные в гости приглашать — так и пригласил бы своих со взвода, — предложила я.
— Так там пять человек! Даже если Третьяку предки разрешат — всё равно четверо.
— Да и пусть. Что у нас — места мало, что ли? Чем в пустой располаге сидеть, тут хоть от формы отдохнут. И поваляться спокойно можно, и поспать подольше в воскресенье. Еда, опять же, домашняя.
— Ну… Предложу, — несколько озадачился Вовка.
Но дед Али сразу взял ситуацию на заметку:
— Ты потом к особисту зайди, позвони мне по результату.
— Обязательно.
В субботу же мне, как специально, попалась на глаза «Неделька» — так обычно называли тоненькую газетку «Иркутская неделя», в которой печатались всяческие объявления в духе советской рекламы, типа: «„Торговый комплекс“ информирует о большом
