Ознакомительная версия.
Саша трижды крутанул ручку подрывной машинки и положил большой палец на кнопку контакта.
Платформа с мешком прошла мину, потом на нее въехал ведущими колесами паровоз, и Саша нажал кнопку.
Из-под колес паровоза сверкнуло пламя, послышался взрыв. Два килограмма тротила сделали свое дело. Паровоз повалился набок, продолжая двигать дышлами, под лучами солнца блестели отполированные бандажи вращающихся колес. Таща за собой вагоны, паровоз лег набок. Поднялась туча пыли. Грохот стоял такой, что заложило уши. Металл гнулся и рвался, скрипел, визжал и громыхал на все лады.
– Здорово! – закричал кто-то из молодых.
А Саша уже тянул к себе провод. Он укоротился на оторванную взрывом часть, но все еще был длинен, и его можно было использовать еще не раз.
От паровоза валил пар, потом раздался сильный хлопок – разорвало котел.
– Уходим! – скомандовал Саша.
– Батько, разреши сбегать к эшелону! Интересно!
– А если немцы на дрезине?
– Не успеют, мы быстро!
Саша слегка помедлил. Парни же приняли его молчание за согласие и рванули к эшелону.
Рогозин только сплюнул с досадой:
– Учил их, учил, а они – интересно… Ну прямо дитятки малые!
Впрочем, парни вернулись быстро, да еще с каким-то ящиком. Ящик явно был тяжел – они несли его вдвоем за ручки. Парни тяжело дышали, по лицам катился пот.
– Вот что в вагонах. Там все усыпано такими.
Саша присмотрелся к маркировке. Так это же патроны «Р-08 9′19 мм» – к немецким автоматам и пистолетам.
– За то, что ящик притащили, – хвалю. А за то, что без разрешения к эшелону побежали, – два наряда на кухне: дрова колоть, воду таскать.
– Товарищ командир…
– Теперь сами несите свою добычу. Шагом марш!
Саша с Рогозиным шли налегке, только со своим оружием. Парни же всю дорогу несли тяжелый ящик и вымучились, отбив себе руки. Его удобно было нести первые сто метров, а дальше он как будто налился тяжестью. Что ни пройденный километр – все тяжелее и тяжелее. Уже недалеко от схрона парни взмолились:
– Товарищ командир, можно мы ящик оставим и вернемся за ним завтра?
– Сержант, заберите у них ящик!
Сержант едва слышно выругался, но ящик взял, благо идти было не больше километра.
До базы добрались вымотанными, выдохшимися.
Часовой первым делом осведомился:
– Ну как?
– Как видишь, с трофеем идем! – огрызнулись молодые.
На полянке сидели несколько партизан, с которыми комиссар проводил политбеседу.
«Вот трепач! – подумал Саша. – Языком молоть – не поезда подрывать!»
Комиссар легко поднялся навстречу:
– Можно поздравить с успехом?
– Можно! – выдохнул Сергей и сбросил с плеча тяжелый ящик с патронами.
– Ура советским партизанам! – тут же отреагировал Приходько. – Небось проголодались? Прошу к столу.
Под навесом, на маленьком столике из досок, где готовил повар, тут же появились тарелки с горячими щами.
Пока диверсанты ели, вокруг собрались свободные от службы партизаны. Всем хотелось узнать подробности.
Едва подрывники положили ложки, как со всех сторон посыпались вопросы. Отвечали молодые, в красках живописуя подробности. Особенно расписывали вид покореженных вагонов и то, как они не побоялись вытащить из разбитого вагона ящик патронов.
– Вы, главное, не забудьте о нарядах на кухню, – охладил их пыл Саша.
Парни сразу сникли.
– Это за что? – поинтересовались партизаны.
– Пусть расскажут.
О чем говорили молодые, Саша не дослушал. Комиссар отвел его в сторону.
– Сколько вагонов в эшелоне было? – деловито поинтересовался он.
– Разве я их считал? – удивился Саша.
– А как же? Надо было. Мне ведь отчет о боевой работе составить надо.
– Вот и пиши: артиллерийский склад уничтожили, продуктовый склад взяли и пустили под откос эшелон с боеприпасами.
– А немцев сколько убито?
– На обоих складах в общей сложности человек десять, а в эшелоне – неизвестно.
– Скромные какие-то цифры. Давай напишем – тридцать, солиднее будет.
Саша возмущенно фыркнул:
– Ты пиши, сколько есть, «липу» писать не надо. Иначе к концу года наш отряд по бумагам всю немецкую армию уничтожит.
– Хорошо, – задумался комиссар, – но ведь с нас результаты работы спросят.
– Мы что – в колхозе? Да и как мне считать немецкие потери?
Разошлись они с комиссаром в вопросе подсчета потерь. Привыкли при советской власти все считать и победы приукрашивать. Хуже того, все успехи старались приурочить к праздничной дате: дню Октябрьской революции, дню рождения Ленина – да мало ли таких дней было? Сашу от этого воротило. Война – вещь непредсказуемая и невозможно выдать на-гора победу к юбилею любимого вождя! Бред какой-то!
После диверсии на железной дороге бойцы повеселели. Те, кто уже участвовал в вылазках, только об этом и говорили, остальные тихо завидовали, ожидая, когда и до них дойдет очередь.
Через день, отдохнув, Саша решил наведаться к месту подрыва поезда. Интересно было посмотреть, как быстро немцы сумеют восстановить дорогу. Он ушел один, натянув маскировочную сеть.
К его огорчению, поезда по дороге уже ходили. О подорванном эшелоне напоминали только остовы нескольких разбитых вагонов. Груз и наиболее сохранившееся вагоны немцы уже успели убрать. Да и сейчас на месте крушения возилась ремонтная бригада. Рабочие были из наших железнодорожников, руководили работами немцы. Рыча, трактор сгребал в сторону от дороги мусор.
Саша уже собрался было уходить, как сбоку увидел мелькнувшую тень. Он медленно повернул голову. От железной дороги в лес уходили трое в маскировочных халатах. Судя по стандартным стальным шлемам М-35 и оружию, это были немцы. Форма была укрыта под маскировочными костюмами.
Не понравилось это Саше. В душе он ожидал, что немцы в отместку за подрыв эшелона устроят, со своей стороны, какую-нибудь пакость вроде облавы или минометного обстрела леса. А тут – только трое. Причем не пехотинцы. На тех форма цвета фельдграу, маскировочных костюмов нет, да и вооружены немцы в тылу в основном карабинами «маузер 98К». Это же явно классом выше.
В голове сразу всплыло: говорил же Анатолий Терентьевич, как звали представителя подполья, о том, что немцы для борьбы с партизанами создали ягдт-команды. Сейчас – точно такой случай. Сашу немцы не заметили, хотя были в тридцати метрах – помогла доморощенная маскировочная сеть и то, что немцы явно не рассчитывали встретить партизана так близко от места подрыва эшелона. А еще то, что он лежал неподвижно. В лесу глаз в первую очередь видит то, что движется. Вот потому он их обнаружил, а они его – нет.
Ознакомительная версия.
