— Если бы только Вена, — хмыкнул Петр. — Пожалуй, прибытие русского полка гусар в столицу Габсбургов стало куда более значимым событием, чем даже мое сватовство. И если в Стамбуле просто напряглись, ибо ожидали чего‑то подобного, не доверяя прогнозам своих французских друзей, то в Версале, говорят, приключилась натуральная истерика.
— Да и Бог с ним, — махнула рукой Анна, даже не желая слышать о Людовике после Вены.
— Как прошли предварительные переговоры?
— Брачный контракт Леопольд подписал и… умер. А вот его сын, Иосиф, оказался не так прост. Впрочем, ты об этом предупреждал. Он не хочет реализовывать план таможенного союза, из‑за необходимой ему поддержки со стороны курфюрстов и прочей аристократии. Они ведь живут с этих сборов.
— Он что‑нибудь предложил взамен?
— Конечно, так как очень нуждается в нашей помощи. Да и эффект от появления русских гусар в Вене оценил. Так вот. Пошлины — дело святое. Покусись он на них и разом получит мощную оппозицию, с которой ни о какой войне против Франции не может быть и речи. Поэтому он предложил отложить реализацию этого пункта брачного договора на неопределенное время. Не отказаться, а всего лишь отложить.
— Поверь, мне это душу не греет.
— Он это понимает. Поэтому сверх тех двадцати тонн аммиачной и кальциевой селитры, что приехали в качестве приданого, он предложил заключить долгосрочные контракты на поставку подобного сырья. Я их подписала.
— Только селитру?
— Нет. Он предложил вытащить из дальних углов крепостей и арсеналов Священной Римской Империи весь подпорченный порох путем скупки за десятую долю от его цены. Это всяко лучше, чем выкидывать. Поэтому, он уверен, что на пункт сбора, который объявлен в Вене, его повезут очень охотно и массово.
— Но все это только предположения, — покачал головой Петр. — Леопольд обещал нам пятьдесят тонн селитры, а сколько реально отгрузили? Двадцать.
— Дай им время. Они обещали прислать недобор. Им ведь подобное бестолковое сырье было совсем не нужно. На складах такой 'радости', почитай, что и не было. Добудут, поставят.
— Если честно, веры австрийцам никакой.
— А кому она есть? — Хохотнула Анна. — Все блюдут свои интересы. Да и, в конце концов, ты ведь не из‑за селитры согласился взять в жены Машу. Водить за нос османов мы могли еще очень долго. А там бы и сами запасы восполнили.
— Верно, — кивнул Петр. — Но одно второму не третье. Если уж есть возможность содрать с них немного пользы, так чего же попускать?
— Элеонора отлично понимает, что от покладистости Вены зависят наши добрые отношения. Она приложит все усилия, чтобы в поставках подпорченного пороха и селитры негодных сортов не было сбоев.
— Будем надеяться.
— Кстати, вокруг Владимира мамочки так и вились, — лукаво улыбнувшись, заметила Анна.
— Ну их к черту…. Сама же говоришь, что Вена одна сплошная гниль.
— В смысле? — Не поняла герцогиня странной реакции царя.
— Ты эту девицу видела?
— Твою невесту?
— Именно.
— А что с ней не так? Нормальная молодая женщина.
— Ты случайно не обратила внимание на то, что в отличие от своей мамы, она совсем не наш человек? Вспомни, как она себя чувствовала в спортивно — оздоровительном центре? Да, ходит, но через силу. И так во всем. Она покорна, но внутри чурается всего этого. Переступает через себя и с удовольствием откажется, представься такой случай.
— Татьяна тоже поначалу не принимала…
— Но приняла. К тому же, ее изначально впечатляли технические диковинки, возможности человеческого труда и разума. А этой все нипочем. Прекрасное воспитание не позволяет открыто демонстрировать свое раздражение, но это видно. Она консерватор и ретроград, которой кроме тихого семейного счастья ничего не нужно. Ну, может еще посидеть с куртуазным романом в беседке. Брр… Мерзость!
— Допустим, — покладисто согласилась Анна. — Но что это меняет?
— То, что она долго не проживет. Если не сможет встроиться в мое окружение, то придется от нее избавляться.
— И?
— И мне будет нужен наследник. Пока таким человеком я вижу только Владимира. Он достаточно умен, хорошо образован, энергичен, но не безумно, да и осторожность ему не чужда. Вполне подходящий медвежонок. Да и брат ему под стать подрастает. Видит Бог — не прошла даром моя постоянная возня с ними.
— Ты серьезно? — Несколько опешила Анна от такой постановки вопроса.
— А тебя, — он прямо посмотрел ей в глаза, — я вижу в будущем моей законной супругой.
— Не дури, — покачала герцогиня головой. — Мы любим друг друга, но политика не прощает чувств, идущих поперек разума.
— Мне уже тридцать три года. И если честно, возводить на престол гнилую кровь Габсбургов я не желаю. Это глупо! Взять и своими руками отравить свой род, оставив потомкам недееспособных монархов на престоле.
— Слушай, дай ей шанс. Тем более что с твоим здоровьем тридцать три года не так много.
— Возможно, — усмехнулся Петр. — Но через несколько лет я хочу предложить Земскому собору провозгласить Россию Империей. А Императору нужна не просто супруга, а Императрица. По крайней мере, первому. И эту… — Петр скривился, — в роли Императрицы я не вижу совершенно. Клуша!
— Но она умна.
— Это не тот ум, Анют. Высокая литература, тонкая духовность и прочая ересь…
— И все же — я прошу тебя — дай ей шанс. Я приложу все усилия, чтобы помочь ей встроиться в наш тесный коллектив. И нашу модную монашку подключим, та всегда за любой кипишь кроме голодовки. А уж наставить на путь истинный закомплексованную и зажатую девицу — ее прямая обязанность как духовного лица.
— Зачем это тебе? — Нахмурившись, поинтересовался Государь.
— А ты думаешь, я горю желанием стать Императрицей? — Грустно усмехнулась Анна. — Мне и сейчас герцогиней очень непросто приходится. Дочь плотника… ай — ай — ай… как я посмела?! Правда, до игнорирования и открытого неуважения, старые роды, конечно, не опускаются, но, поверь, ненавидят меня люто. Дай им шанс и меня повесят на первой же осинке. Да и к Владимиру из‑за меня отношение тоже натянутое. Ты хочешь, чтобы его отравили? И это у нас — в России, где ты смог серьезно встряхнуть вековую пыль аристократической спеси. Про Европу и говорить не стоит. Даже Иосиф, весьма прагматичный мужчина, и тот с трудом со мной общался. Они не могут мне простить происхождения.
— Но ты нужна мне. Понимаешь? Кто еще прикроет мне спину, кроме тебя? Или ты хочешь оставить меня один на один с этим клубком гадюк и тарантулов?
— Я не отказываюсь. Если ты скажешь, что надо, то так тому и быть. Но дай Маше шанс. Она лучше меня подходит на роль первой Императрицы и вызовет меньше возмущений. Понимаю, что рудники Новой Земли смогут переварить любое количество высокородных идиотов, но зачем до этого доводить?
