— Вот то-то и оно, — пробормотал кормчий. — Ставь, ребята, щиты, натягивай луки. Мужики, весла на воду.
Ладья, подгоняемая сильными ударами весел, рванулась вперед. На лодках между тем тоже прибавили ходу — лопасти замелькали быстрее в руках гребцов.
— Дюжины две, а то и три десятка будет, — прикинул Савва. — Ишь, как прытко идут.
Дружинники закрепили щиты, быстро натянули поддоспешники, поверх них — кольчуги, выстроились по бортам. У каждого был на поясе короткий меч или боевой топор, островерхие шлемы с падающей на плечи кольчужной сеткой, бармицей, закрывали голову. Лучники натянули тетивы, поправили за спиной колчаны, чтобы не глядя выхватывать длинные стрелы с лебяжьим пером.
— Нет, не успеть. — Кормчий в сердцах сплюнул за борт. — Кто же это навел на нас?
— Какая разница: нас ждали или еще кого. — Середин проверил, легко ли выходит сабля, продел руку в петлю кистеня, — Судя по всему, разговаривать они не станут.
— Верно. Эх, маловато бойцов, я бы им…
— Прикажи сбавить ход, — негромко сказал Невзор.
— Чего? — Савва угрожающе обернулся к нему. — Да ты что, ума лишился…
— Делай, что говорят. — Невзор встал на борт, балансируя руками, оглянулся на кормщика: — Ну! Некогда спорить, стой!
Все еще сомневаясь, Савва подал команду. Весла поднялись из воды, легли вдоль борта. Невзор натянул поглубже круглую шапку, сильно толкнулся ногами и без всплеска ушел в воду. Пузырьки воздуха указали направление — он двигался к правой лодке.
— Что он, сдурел, али как? — крикнул Копыто. — Может, сбежать решил? А ну, ребята, стрелу ему, как вынырнет.
— Стой, — оборвал его Савва, — поглядим, что дальше будет. Парус увяжи, только чтоб ладья руля слушалась.
Гребцы кинулись к мачте, парус чуть спустили, подвязали углы, ход ладьи сразу замедлился. Видно было, как на лодках выправили курс, заходя прямо на почти остановившееся судно. До них оставалось чуть больше полета стрелы. Копыто подозвал к себе щербатого дружинника.
— Ну-ка, Острожек, приглядись, кто на этой лодке верховодит.
Тот подался вперед, прищурился, долго молчал, наконец потянул из колчана стрелу:
— Вроде, вон тот, в шапке. Да только шапка-то мала — видишь, из-под нее шелом блестит. Сам не гребет, только удары считает.
— Мне б твои глаза, — восхищенно проворчал десятник.
— Снять, что ли? — Острожек наложил стрелу, взглянул на него, ожидая команды.
— Погодь, пущай подойдут. — Копыто перешел на другой борт. — Где там дружок твой? — спросил он Олега. — Не утонул?
Середин промолчал, напряженно вглядываясь в воду между ладьей и плывущей наперерез лодкой.
— Может, хочет ей днище рубить? — предположил Савва. — Так не выйдет. Лодки из дубов долблены, а дубы не меньше, чем в два обхвата были. Такую и греческий огонь не сразу съест. О-о, это что…
Возле лодки, к которой поплыл Невзор, внезапно взметнулся фонтан воды. Темное тело, все в брызгах и пене, взлетело в воздух и обрушилось на гребцов. На миг Середин различил фигуру волкодлака, в руке его блеснул нож, и все слилось в сплошной бьющийся ком человеческих тел. Словно тень металась по лодке, разя гребцов бросающим блики лезвием. Кувыркались в воздухе выбитые весла, кто-то пытался отбиться саблей, кто-то кидался за борт. Дружинники сбежались на нос ладьи и замерев глядели на дикую схватку в пляшущей на воде долбленке. Люди в лодке, спасаясь от неистового врага, бросились на один борт, суденышко черпнуло воды и перевернулось. Но и в воде Невзор продолжал настигать и топить недругов. Снова и снова вздымался среди брызг его клинок, и головы одна за другой навсегда скрывались под водой.
Вторая лодка повернула на помощь; весла замелькали, как ноги бешено скачущего коня. Копыто треснул по спине засмотревшегося Острожка:
— Ну, давай, брат, время!
Дружинник утвердился на палубе, медленно, держа тетиву возле уха, подал лук вперед, скользя ложем по длинной стреле. От усилия лицо его скривилось, открылся рот в злой щербатой улыбке.
— Что ж, попробовать можно.
— Давай, милый, — почти просил Копыто.
— Ветер не пойми какой…
— Полгривны серебра даю, — рявкнул от руля Савва.
— Далековато, — продолжал бубнить Острожек, — глаз не вижу.
— А в морду не хошь?! — заорал озверевший десятник.
— Так бы и сказал, а то — милый, полгривны…
Сухо щелкнула тетива по кожаной рукавице. На палубе все замерли, не отрывая глаз от оставшейся лодки и сидящего на носу высокого человека в островерхой печенежьей шапке. Острожек шагнул назад, поднял корчагу с медом:
— Что-то в горле пересохло.
Человек в шапке внезапно вскинул руки к лицу, поднялся во весь рост, зашатался. Будто белый цветок вдруг расцвел у него на лице — стрела Острожка с лебяжьим оперением ударила точно в глаз. Медленно, словно нехотя, он склонился вперед и выпал из лодки, будто куль с зерном. Гребцы побросали весла, пытаясь выловить из воды тело.
— Вдарь-ка, ребята, — скомандовал Копыто.
Защелкали тетивы на луках дружинников. Вокруг остановившейся лодки замелькали стрелы, еще один ворог вскрикнул: стрела пронзила ему шею насквозь. Остальные, похватав весла, стали суетливо разворачивать лодку к берегу.
— Пусть бегут, — проворчал Савва, — до берега не догнать, а там их, верно, лошади поджидают.
Он переложил руль, направляя ладью к перевернутой лодке. На опустевшей воде ее позеленевшее днище казалось брюхом сдохшего от старости огромного осетра или сома. Невзора нигде не было.
— Жалко, коли утоп. — Копыто напряженно всматривался в воду. — Ох, лихой парень!
Внезапно над бортом ладьи возникли руки, уцепились за край, показалась голова бывшего дружинника все в той же круглой шапке. Он подтянулся, перевалился через борт и без сил приник к доскам. Середин бросился к нему:
— Живой?
Вода ручьями стекала с одежды Невзора, шапка облепила голову, мокрые усы повисли, как у сома. Его окружили дружинники, хлопали по плечам, качали головами, восхищаясь невиданной сноровкой. Вперед протолкался Копыто с чашей меда:
— Ну-ка, выпей для сугреву.
Невзор залпом опорожнил чашу и, отдуваясь, отдал ее обратно. Скупая улыбка тронула его губы.
— Так я не замерз, но все равно — спасибо.
— Олег, подмени, — попросил от руля кормщик.
Середин прошел на корму. Савва подскочил к Невзору, схватил за плечи.
— У-у, вражина! Как это ты исхитрился? Я думал: все, конец тебе, — а ты, ну, чисто чудо-юдо кит морской! Видали? — обернулся он к дружинникам. — Один всех злыдней вырезал!
— Одного и я достал, — ревниво буркнул Острожек.
