Ознакомительная версия.
Он повернулся к Лере всем телом.
– Ну, что? Рассказывать?
– Расскажите, – кивнул головой Лера и приготовился слушать.
* * *
Случилось это в августе 1936 года. Я тогда работал начальником отдела в наркомате внутренних дел. За год до этого умерла моя жена. Детей у нас не было, и я жил один в двухкомнатной квартире. Обычно с работы домой я возвращался поздно, после девяти, а иногда и заполночь. Но в тот день я пришел домой в районе четырех часов. На душе было скверно. Накануне арестовали Йосю Лифшица, одного из ведущих сотрудников наркомфина, моего старого приятеля. Зайдя в дом, я прошел в зал, сел за письменный стол и обхватил голову руками.
– Что происходит? – задал я себе в сотый раз мучивший меня вопрос, – почему мы сдаем свои позиции? Почему позволяем снимать с руководящих постов и казнить наших лучших товарищей? Сейчас среди высших руководителей осталось всего два еврея: Каганович и Мехлис. К тому же Лазарь ведет себя в последнее время довольно странно. Своих чурается, помогать отказывается. Синагоги закрывает.
Неужели, все было напрасно? Подпольная работа при царском режиме, тюрьмы, ссылки? Неужели были напрасными революция, гражданская война? Неужели этот рябой грузин, известный своим антисемитизмом, подомнет под себя всю власть в стране? Да, пожалуй, к этому все идет. Политбюро и ЦК партии мы ему уже уступили. Наркомат обороны просрали. Один НКВД держится, да и там положение шаткое.
Мои мысли прервал скрип диванных пружин. Я повернул голову и замер от удивления. На моем диване восседал пожилой человек лет шестидесяти пяти, одетый в клетчатый костюм яркой расцветки. Голову его покрывал берет, а в руках он держал трость, которой забавлялся, вращая между пальцами. Своим видом пожилой человек напоминал отставного провинциального актера развлекательного жанра. Он смотрел мне прямо в глаза и приветливо улыбался.
В течение нескольких секунд я не мог выговорить ни слова.
– Вы… вы как здесь оказались? – наконец, выдавил я из себя.
– Дверь была открыта, я и вошел, – ответил незваный гость с прежней улыбкой. Его слова показались мне подозрительными: каждый раз, заходя в квартиру, я, прежде всего, закрывал дверь на два замка. Стараясь не привлекать внимание гостя, я осторожно выдвинул верхний ящик стола и просунул туда руку. Нащупав рукоятку именного револьвера, я резко вскочил с места и направил дуло на незнакомца.
– Встать! Руки вверх! – рявкнул я.
– И не подумаю, – ухмыльнулся пожилой человек.
– Предупреждаю, буду стрелять! – прорычал я, снимая оружие с предохранителя.
– Попробуйте, – прозвучал ответ.
Я нажал на курок. Послышался щелчок, но выстрела не последовало. Я вновь надавил на курок. Результат оказался тем же.
– Положите револьвер на место, – пожилой человек вытянул трость и указал ее концом на ящик стола, – сядьте и успокойтесь. Я не собираюсь вас грабить, убивать или арестовывать.
Я сконфуженно потупился, спрятал оружие и опустился на стул.
– Кто вы и зачем ко мне пришли? – буркнул я сердито.
– Прежде всего, разрешите представиться. Зовут меня Иваном Ивановичем, – пожилой человек церемонно склонил голову, – что касается вашего вопроса, то я отвечу на него. Но не сразу. Прежде, мне хотелось бы самому кое о чем спросить вас.
– Спрашивайте, – согласился я, расчитывая за разговором выяснить намерения гостя.
– Ицхак Лазаревич, – пожилой человек неожиданно обратился ко мне по имени, – как вы относитесь к Сталину и его режиму?
После такого вопроса я сразу понял, что перед мной провокатор.
– Я уважаю товарища Сталина и искренне благодарен ему за… – начал я, но Иван Иванович перебил меня.
– Хватит, хватит… я вас понял, – кивнул он головой и тут же задал новый вопрос, – ну, а каково ваше отношение к Гитлеру и его режиму?
Я тут же вспомнил политзанятия в нашем наркомате и затараторил без запинки.
– Человеконенавистнический, фашистский режим Адольфа Гитлера попирает законные права пролетариата и всего немецкого…
– Позвольте, позвольте! – вновь остановил меня Иван Иванович, – Гитлер – один из основателей и руководителей социалистической рабочей партии. И, насколько мне известно, его правительство много делает, чтобы улучшить жизнь немецкого пролетариата.
Признаюсь, я растерялся, не зная, что ответить на замечание пожилого человека. Он же, тем временем, продолжал.
– Вот вы сказали, что режим Адольфа Гитлера человеконенавистнический. А в то же время, в процентном отношении ко всему населению в Германии почти в шесть раз меньше заключенных, чем в Советском Союзе. И вам, конечно, хорошо известно, как в вашей стране сажают за решетку и казнят ни в чем не повинных людей. Так, какой режим более человеконенавистнический – сталинский или гитлеровский?
Я опустил голову, решив не отвечать на провокационный вопрос. Не дождавшись моего ответа, гость заговорил вновь.
– Ицхак Лазаревич, вы ведь атеист, не так ли?
– Да, я не верю в существование, так называемого, бога, – решительно ответил я.
– А как вы объясните осечку, которую дал ваш револьвер несколько минут назад?
– Случайность… – пожал я плечами.
– Я вам докажу, что это была не случайность, – хитро сощурился Иван Иванович, – возьмите ваше оружие, откройте форточку и нажмите на курок.
Я в точности выполнил указания пожилого человека. Прогремел выстрел.
– А теперь пальните, ну, вот, хотя бы в это зеркало.
Иван Иванович указал тростью на трюмо. Я с сомнением посмотрел на гостя.
– Не волнуйтесь. Выстрела не будет, – успокоил он меня.
Я перевел дуло пистолета на зеркало и нажал курок. Послышался сухой щелчок. Я еще два или три раза надавил на курок, но выстрела не последовало.
– Потрудитесь объяснить секрет вашего фокуса, – не скрывая раздражения бросил я гостю.
– Охотно объясню, – согласился он, – но это потребует некоторого времени. Поэтому будет лучше, если вы присядете.
Дождавшись, когда я расположусь на стуле, Иван Иванович начал, не спеша.
– Существует некая Разумная Энергия, которая управляет нашим мирозданием. Одни люди называют эту Энергию Богом, другие Аллахом, третьи, как вы, Природой. Я предпочитаю называть ее Всевышним или Вселенским Разумом. Еще находясь в чреве матери, каждый человек получает от Всевышнего небольшую частицу Разумной Энергии, которая становится его собственным источником Разумной Энергии. Однако люди, в своем большинстве, используют ничтожную часть возможностей этой Энергии. А возможности Разумной Энергии воистину безграничны. Вот, посмотрите.
Иван Иванович поднял голову и вперил пристальный взгляд в электрическую лампочку, висящую на проводе под потолком. Через пару секунд лампочка неожиданно стала тускнеть и вскоре совсем погасла.
Ознакомительная версия.
