— Пока не врубился, — при чём здесь Тициан? — Будем громить их Эрмитажи.
— Споём песню… — Маша почти шёпотом сказала — мало ли, могут их КГБшники слушать. У них тут смешно называется: Агентство информации и внешней безопасности.
— Нда. Насчёт успокоить — не знаю, но точно отвлечёт. И что, соглашаться? А чего просить?
— Макаронные заводы.
— Есть же умные дети! Почему мне таких не досталось? Всех требовать привезти?
— Оркестр не надо, пусть свой дают из Милана. Из «Ла Скала» подойдёт. И им хорошо — прославятся, ну и нам дружеские отношения наладить.
— Прославятся?.. Ну, хотя, молодёжь в такие штуки нечасто ходит, не по карману.
Согласились. Самолёт с модельерами и моделями улетел, обещал стоять во Внуково и ждать русских певцов хоть до посинения. Пётр позвонил в Краснотурьинск и Москву: сбирайтесь, товарищи. Очередной бой.
Президент Джузеппе Сарагата с Джованни Леоне, премьер-министром Италии, только про макаронную фабрику как-то неуверенно хмыкнули. Мани.
— Хрен вам, товарищи социалисты. Фройншафт. Дружба. Нихт мани. Мань у самих полно. Завод.
— Долларс.
— Да хоть тугрики, — хотя, тугриков ведь нет больше — и Монголия, и Болгария перешли на рубли. Единственное, на мелких купюрах их местные рожицы, Ленин — только на пятидесятке и сотке. Ну и язык их. Конечно, имеют хождение во всех трёх странах. Только ходоков пока не вагон.
— Нужен хозяин завода, у нас нет социалистической собственности.
— Эх, отсталые вы. Зачем такой социализм? Ищите хозяина. Мани ваши. Да и подумайте, что можно пообещать студентам. Хоть малюсенькую уступочку. Ну, там, самоуправление в общагах. Совет общежития.
— Совет?
— Студсовет, — сам ведь был в таком в молодости.
— А песни помогут?
— Знаете, что клин клином вышибают?
— А от клина хуже не станет?
— Труссарди вы тут все.
Событие тридцать шестое
На повестке дня колхозного партсобрания два вопроса: строительство сарая и строительство коммунизма.
Ввиду отсутствия досок сразу перешли ко второму вопросу.
Как заведено. Едва он переступил порог квартиры, раздался телефонный звонок.
— Пётр Миронович, сейчас будете разговаривать с Леонидом Ильичом Брежневым, — обрадовала трубка цвета слоновой кости на правительственном телефоне.
Разговор получился коротким.
— Пётр, там я машину послал, ты сто грамм для храбрости прими и приезжай на Старую площадь. Про сто грамм шучу, — гудки. На смех они не похожи.
Чего уж! Кто бы сомневался, что едва итальянский вояж закончится, его вызовут на ковёр. Во-первых, газеты, во-вторых, телевидение. Ну и можно тоже плюсануть, в-третьих, посольство в Италии. Сводочку явно должно было предоставить. Но новости все более-менее положительные, потому такой срочный вызов чуть настораживал. Брежнев в деталях знал, чего это министр сельского хозяйства вдруг решил сунуть это самое хозяйство козе в… и укатить в Италию, по дворцам и музеям шастать. Сам ведь одобрил. Сначала, конечно, подготовленный «доброжелателями» спросил:
— А что, Демичев Пётр Нилович не справится? Нет? Ну, может и нет, он интлехентный человек, в отличие от тебя. А министр лёгкой промышленности, кандидат в члены ЦК Николай Никифорович Тарасов? Его же епархия — платья шить?
— Леонид Ильич, Тарасов может возглавить делегацию, если это нужно. Но рулить процессом нужно мне. Мы же не позориться едем! Едем продемонстрировать, что мы не только в музыке и балете сильны. Нужно создавать привлекательный образ нашей страны.
— Петро, вот где ты, и где привлекательный образ? В Англии — погромы, в Штатах — погромы. В Чехословакии отметился. Может, без тебя там и хуже бы получилось — но опять ведь погромы! Тебя скоро в нормальные страны пускать не будут, — Брежнев махнул рукой.
— Здесь всё будет «чинно-благородно», — блин, фильм-то ещё не снят.
— Ладно, езжай, устрой там макаронникам. Как вернёшься, сразу доложишь.
Вот, вернулся. Сразу на доклад и вызвали.
Брежнев целоваться не полез. Мотнул головой, на стул указывая.
— Катерина прибегала. Говорит, ты в Италии революцию начал.
— Хороший она человек. Немного нетерпеливый, но настоящий коммунист.
— Ты, Пётр, не юли! Чего там с Революцией? — Нда, что-то пошло не так.
— Устроил.
— Ховори.
— Джованни Леоне, премьер-министр Италии, иПрезидент Итальянской Республики Джузеппе Сарагата попросили помочь им унять студентов. Для этого хотели, чтобы «Крылья Родины» сыграли концерты на стадионах в Риме и Милане.
— Это я и так знаю. Ты к сути давай поближе.
— Договорились, что если наше выступление поможет, то они строят нам пять макаронных заводов, — есть ведь козырь!
— Построят?
— Конечно. Вот договор.
— А что, по-русски нет?
— Давайте я на словах. За свои деньги правительство Итальянской Республики строит нам пять небольших заводов по выпуску макаронных изделий в следующих городах: Москва, Ленинград, Киев, Минск и Краснотурьинск. Общая сумма контракта — десять миллионов долларов.
— И это за два концерта?!
— За четыре. По два в каждом городе.
— Ну, за четыре. Большие ведь деньги! И что там с революцией? — вроде отпустило вождя.
— Леонид Ильич, мы просто повторили все песни, что пели на «Уэмбли» — кроме последней. Вместо «Интернационала» спели новую песню. Называется «Сексуальная Революция».
— Про что?
— Про это. Там говорится, что нужно заниматься любовью, и чтобы оргазм наступал одновременно. Ну и припев: «Грядёт Сексуальная Революция».
— Совсем с ума сошёл. Тут все газеты орут! Посол Египта просится на приём! США захлёбываются по «голосам» своим, — нет, не отпустило.
— Волнения пошли на спад, почти прекратились. Джованни Леоне, премьер-министр Италии, выразил благодарность и обещал вам позвонить. Ну, и заводы.
— Позвонил. Я Фурцеву послал подальше. Она с Пельше снова припёрлась — разврат, говорит! И это член ЦК устроил! Снять тебя требует.
— У вас требует?
— Точно. Так и сказала: «Требую исключить его из партии».
— Исключат?
— Подумаем. Сколько? — Брежнев продемонстрировал пальцами известный жест по пересчёту купюр.
— Думаю, миллионов десять. Директор Си-Би-Эс уже звонил.
— Я про Италию.
— За аукцион? Чуть больше миллиарда. Жмотьё.
— Долларов? — У Генсека глаза стали квадратные.
— Да вы что, Леонид Ильич! Лир. Где-то полтора миллиона долларов. Говорю, же — жмоты. Правда, этим ведь не закончится — на днях все в Москву нагрянут, контракты подписывать с нашими модельерами.
— Ты раскрути их по полной. Есть намётки?
— Есть. Хочу «Адидас» к нам затащить с парочкой заводов. Костюмы делать и обувь. Может, Тарасов займётся?
— Хрен. Ты заварил, ты и доводи до конца. Потом Тарасову и передашь.
— Хорошо, Леонид Ильич, — теперь точно отпустило.
— А что, правда, прямо после концерта и на лавочках, и под всеми кустами в парках этим самым занимались? — и улыбка довольная.
— Наверное. Я с группой был, по кустам не лазил.
— Врёшь! По глазам вижу, дал команду режиссёрам своим всё заснять.
— Конечно, дал. Нужно же доказательство для премьера ихнего, — первый раз и Пётр улыбнулся.
— Есть с собой?
— Леонид Ильич! Ну чего там интересного? Естественно, взял. Вот в приёмной коробка с лентой. Ещё не монтировали.
— Пошли в просмотровую, комментировать будешь.
— А сельское хозяйство?
— Хозяйство. Сельское. Ты, Пётр, говорил, как приедешь — по колхозам чего-то там предложишь.
— Леонид Ильич, давайте через неделю объедем несколько колхозов и совхозов в Московской области. Нужно только без дождя время выбрать.
— А готовы твои? Или парочку лучших покажешь?
— Конечно же, лучшие покажу. И телевидение нужно организовать.
— Не понял. Ты, Пётр, вот регулярно меня бесишь. Объясняй.
— Эти колхозы вчера ещё были убыточными, в дерьме и грязи утопали. Вот за год смогли наладить производство, миллионерами почти стать. Нужно их опыт заснять и другим показать — а вы будете олицетворять награду за хорошую работу. Ордена и медали лично прикалывать.
