опять пришло ощущение, что меч — мой. И что я всегда держал его в левой!
— А ну, иди сюда, тварь! — прохрипел я. — Чем бы ты ни был — смерть есть у всего! И сегодня ты сдохнешь здесь окончательно!
Чёрный воин не ответил. Он поднял меч и двинулся на меня.
* * *
* Строчка из стихотворения Алексея Кольцова(1809−42, русский поэт-деревенщик) «Косарь»: https://klassika.ru/stihi/kolcov/ya-kuplyu-sebe.html
Женька намекает на финал:
Раззудись, плечо!
Размахнись, рука! (…)
Поклонись, цветы,
Головой земле!..
** Медведь — животное, созданное нижним, тёмным богом — Эрликом.
Демон это был или нет — интеллект оказался не самой сильной его стороной. Решил, что я буду сражаться, раз нагнал столько пафоса? Как бы не так!
Мой меч копьём полетел в Мергена, а я — кубарем покатился демону под ноги.
Рассчитывал, что он отпрыгнет и попытается достать меня мечом. А я увернусь и попытаюсь добежать до трупа недошамана, чтобы подхватить там своё оружие. Я был уверен, что по Мергену не промахнусь — он стоял, как приклеенный.
Однако тупой демон застыл на месте, и я врезался в него как в сугроб, взорвавшийся вдруг алыми, но очень холодными искрами!
Барсы восторженно заорали. Я вскочил на ноги и понял: демон рассеивается!
Его чёрное тело сыпало искрами, как бенгальский огонь, пока от него не осталась кучка серого пепла. А потом и она растаяла, не оставив на траве даже следа.
Я поискал глазами Мергена. Недошаман лежал скрючившись, а мой меч торчал у него из груди.
Отличный бросок, Женька! Зачёт! Знай наших!
Вот только меч, на который опирался Мерген, куда-то исчез. А куда? Ведь никто просто не успел бы его забрать. Может, и он растаял, как демон?
Тело моё запоздало скололо болью — столкновение с умирающим демоном не прошло для него даром.
Морщась, я обвёл глазами поле боя. К счастью, и Истэчи, и другие барсы, что пытались прийти мне на помощь, остались целы. Хотя многие были оглушены и двигались с заметным трудом.
Ыйген держался за окровавленную голову. Мой приятель, Истэчи, растирал, висящую плетью руку. Но пальцы его шевелились при этом — значит, не совсем паралич. Хорошо.
А вот шаман Ичин выглядел скверно: он весь как-то сгорбился, под глазами залегли синие тени. Ну, хотя бы живой — и то хлебушек.
Если бы не меч, что он сунул мне в руки…
Ичин где-то раздобыл меч Камая — я был уже в этом совершенно уверен. И догадался, что я сумею им драться. Но почему — я? Ведь он мог бы попытаться сам вступить в бой с демоном?
Я подобрал меч, подаренный Истэчи, сунул в ножны.
Не факт, что демон издох — он мог отвести мне глаза и удрать. Да и меч Мергена исчез не просто так. А вдруг среди барсов есть его подельник? Такая же замаскированная мразь?
Подумать над конспирологией ситуации мне не дали — окликнули:
— Гэсар!
Это был, разумеется, Истэчи. Остальные барсы — кто робел, кто не знал, как ко мне обратиться после всего, что случилось.
Я разом отдалился и от молодых, среди которых мне уже определили было положенное «безлошадному» барсу место, и от опытных воинов — ведь никто из них не смог бы убить демона.
Барсы — здесь были все, кто остался в лагере — столпились вокруг лежащего на земле тела Мергена и с тревогой поглядывали на меня.
Что же я сам такое? Как себя поведу? А вдруг я — тоже какая-нибудь нечисть? Или посланник Тенгри, светлого неба? Как определить это наверняка?
Я подошёл к телу Мергена, и передо мной расступились.
Недошаман лежал на боку, подогнув колени и, словно бы, обнимая мой меч.
Наклонившись к нему, я взялся за рукоять и принял устойчивую позу, чтобы выдернуть оружие. Но к моему удивлению, тело воина поддалось, как картонное.
Оно оказалось сухим и лёгким!
Я дёрнул сильнее, и Мерген треснул, а потом развалился пополам!
— Ичин! — заорал я оглядываясь. Но воины столпились вокруг так плотно, дубины длинные, что я не мог нашарить глазами шамана.
— Ичин! Где ты? Сюда!
Это было, пожалуй, самое страшное из того, что я сегодня увидел.
Призраки, демоны… В самой глубине души я всё ещё до сих пор не верил в их реальность.
Но Мерген только что был человеком из мяса и костей. Я буквально десять минут назад отменно врезал ему плашмя по хребтине. И вдруг он превратился в мумию или подделку из папье-маше — кто бы их различил?
Барсы стали перешёптываться, не осмеливаясь даже говорить при мне в полный голос. Но я видел: они тоже боялись того, что случилось с телом их бывшего товарища.
Наконец Ичин протолкался сквозь толпу и встал рядом со мной. Не наклоняясь к телу, поддел сапогом сухой человеческий остов в одежде Мергена.
Голова, полностью иссохшая, с пустыми глазницами и торчащими вперёд зубами легко отломилась от шеи. Рассыпался и ворот рубахи, словно тело пролежало вот так лет сто.
— Что это? — спросил я, стараясь не показать ужаса.
Ичин пошевелил носком сапога грудную клетку Мергена и указал пальцем:
— Смотри!
Остатки одежды осыпались с костей, и я увидел на иссохшей грудине чёрный камень на кожаном шнурке.
Камень был матовый, жирный, округлой формы, с дыркой как у «куриного бога». Вроде бы ерунда, но под ложечкой ёкнуло — тело Камая знало, что это за камень.
Чёрный, масляно блестевший камень был как новенький, в отличие от тела и одежды Мергена. Он словно звал — возьми меня в руки, владей мной!
Над ухом кто-то горячо задышал и я, быстро обернувшись, чуть не уткнулся лицом в плечо Истэчи. Приятель подобрался втихую и наклонился ко мне.
— Это опасный, злой камень! — зашептал он. — Мерген сделал плохо — он где-то нашёл злой камень — и камень его убил!
— Да ну? — не поверил я. — Такие булыжники на лесной тропе не валяются. Где это он его нашёл? Может, кто-то ему помог, а?
— Говорят, это камень чёрных колдунов терия Вердена, — подал голос один из старших барсов. — Их привозят торговцы эликсиров и дурманящих трав. Говорят, что чёрные камни исполняют желания, но отнимают разум.
— Разум отнимают? — переспросил я. — Всего лишь? Да тут, похоже, всё тело отняли!
Я нехорошо выругался сквозь сжатые
