помощь, то, по моим расчётам, более половины раненных выживут и при тяжёлых ранениях, — сказал я и получил в ответ тишину.
— Сие много работы, — задумчиво отвечал Суворов.
В современных войсках раненных в лазареты отводят их сослуживцы. Я читал описание Бородинского сражения, так некоторые участники эпохальной битвы говорили о том, что ближе к вечеру дня, когда встретились французская и русская армии, солдаты, численно до дивизии, находились у лазаретов. Это сослуживцы принесли своих раненных товарищей и уставшие сидели на земле. Сколько солдат, получается, покинуло передовую? Много.
Но организация санитарной службы — это очень много труда и ресурсов. Санитаров нужно выучить, создать под них целую структуру, систематизировать взаимодействие с войсками. А вот то, что поможет армии при не особенно больших затратах — это активированный уголь.
— Так вот, господа, уголь тот тако же делается из кокса, как и карболовая кислота. Можно его делать и из древесного угля. Здесь нужны опыты. Знаю только о том, что дроблёный уголь нужно нагревать без доступа воздуха. На то вам, Григорий Иванович, и рассказываю всё это, чтобы вы открыли те лекарства, — заканчивал я свой небольшой доклад о пользе активированного угля [главный герой забыл или не знал, что материал при активации угля нужно пропитывать ещё и раствором, например, хлоридом цинка].
После этого я ещё немного рассказал о пользе активированного угля и в красках, с примерами и приблизительными цифрами, расписал перспективы применение лекарства в войсках. Тот самый активированный уголь в значительной степени снизит санитарные потери, как на переходе, так и на стоянках. И дело не только в непосредственных потерях от болезней. Часто солдаты выполняли свои обязанности, мучаясь кровавыми поносами и болями в животе. Уголь не так чтобы резко упразднит все эти явления, делая армию работоспособной и могущей выполнять более сложные боевые задачи, но в значительной мере уменьшит негативные последствия от некачественной воды и еды. Ну, а тотальный контроль за водой позволит ещё более нивелировать последствия от сложных переходов и долгих стоянок.
— М-да, любезный господин Сперанский, сие такие начинания, что и полжизни положить нужно, — задумчиво и с грустинкой говорил Александр Васильевич. — Кончился Суворов, всё. Тут я вам не помощник. Не позволит государь возвернуться в войска, а годы своё возьмут. Я, други мои, в имении гнить стану, пуще ранешнего начну стареть.
Что-то фельдмаршал разоткровенничался. Хотя, мы с Базилевичем не те люди, перед которыми обязательно нужно держать фасон. Это в компании своих генералов Александр Васильевич лихой и несломленный. И нужно хоть где-то, но найти отдушину, чтобы высказать, как погано на душе.
Это только в романах или в лихих рассказах выдумщиков герои, самоотверженно трудясь или воюя, неизменно добивались результатов и возвеличивались. А после, в рамках счастливой развязки в конце книги или рассказа, герой становится всеми почитаемым человеком. Его все любят: и народ, и правители, и нет никаких условностей, любовь эта абсолютная. В реальной жизни всё не так. Человек трудится, с честью, на пределе своих сил делает работу. А после его, такого трудягу, слишком отличающегося от большинства, сливают, топчут, уничтожают. Особое рвение стервятникам в их гнилом деле придаёт тот факт, что иные видят заслуги героя, ценят и недоумевают, почему власть имущие оттесняют такого человека, приближая никчёмных. Нужно избавляться от трудяг, дабы не блекнуть на их фоне.
Суворов своими победами рвал всю информационную повестку императора и его самых ближайших соратников. Зачем реформировать армию, если она победоносна и громит на раз персов, до того побеждала турок, поляков? Русская армия раньше чувствовала некий порыв творчества, когда императрица не лезла в такую вотчину мужчин, как война, указывая лишь цели и задачи, но не то, как их решать. Полководцы стали творцами, мастерами, смелыми в своих решениях.
И вот их загоняют в рамки. А главным выразителем прошлого подхода, символом победоносной екатерининской армии был, может, и по неволе, Суворов. И тут что бы он не говорил, что бы не делал, всё равно должен быть выплюнут из системы, ибо император слишком увлечён армией.
И, честно сказать, у Павла военная реформа не столь бездумная. Да, что касается кос, муштры, буклей, то, на моё разумение — пережиток. Но павловские мундиры были чуть теплее, вводились валенки для постовых, тулупы и полушубки, тёплые шапки. Вот только мне не особо понятна история с отменой только что введённой шинели. Это же реально перспективная верхняя одежда для военных. Мало того, Павел приказал кормить солдат мясом, фиксируя это в довольствии. И раньше солонина была в рационе, но нынче мясо обязательно к каждодневному употреблению. Армия становилась меньше, а довольствие больше.
— Я могу показаться глупцом, ибо лезу не в свою епархию, но если позволите, Ваше Сиятельство, выскажу, как я вижу армию грядущего, — сказал я, когда разговор от лекарств стал уходить в сторону состояния армии, всё-таки Суворов не может не высказать своё мнение, за то и страдает.
— Любопытно, — сказал Суворов, и мне показалось, что это искренне. — И вы не стесняйте себя, поверьте, я слышал многое. Люди так и норовят мне рассказать свои соображения.
Ну, я и окунулся, как в омут с головой. Кто его знает, может пригодится Отечеству то, что я сейчас выложу опальному фельдмаршалу.
Как по мне, так ограничения в службе рекрутов в двадцать пять лет — большой шаг на пути призывного комплектования армии. В чём главная слабость современных армий и сильная сторона тех же республиканцев и будущей военной системы Наполеона? Русская, австрийская, как и иные армии, конечны, а республиканская, по призыву, быстро восполнима. И Бонапарт в иной реальности это продемонстрировал.
Если разбить профессиональную армию, укомплектованную рекрутами, то противнику набрать новую будет просто неоткуда. Чтобы мало-мальски обучить рекрута воевать, нужно три, если не больше, года, а ещё нужны те, кто будет молодняк воспитывать. При не всегда системной подготовке, стрельбах раз в полгода по дюжине зарядов, опытным воин становится через годы службы. Уверен, что именно такими соображениями руководствовался Кутузов в иной реальности, когда сохранял армию, но отдавал Наполеону Москву. А вот в щепки разбитый в России Бонапарт уже через год собрал новую огромную армию, после ещё одну.
Для экономики ограничения службы в армии также выгодны, что наверняка понимал и Павел. Вот вернётся такой геройский служивый, на секундочку, вольный человек, да успеет жениться, завести пару детишек, снова-таки вольных. Выходное пособие позволит создать более-менее стабильный быт. И, кстати, далеко не факт, что бывший солдат станет
