себя трусы. Лилия поморщилась, не хотела смотреть. Но будущий муж ухватил её за волосы, она ощутила острую боль.
-Какие мы невинные скромницы! – рассмеялся он. – Ты будешь видеть его постоянно, дорогая. Так что привыкай. Рот открыла!
Спустя пару минут, показавшимися вечностью, Лилия выбежала в ванную. Её рвало, а в сознании повторялись слова Томаса, когда он испытал наслаждение: «Я люблю тебя!». Хотелось схватить бритву с умывальника и полоснуть его. Но вместо этого она привела себя в порядок, уложила волосы, стёрла следы слёз с лица.
-Приготовь мне поесть, - сказал Томас, который уже надел брюки и присел в кресло. – Ты была умницей, Лилия. Надеюсь, между нами, больше не будет ссор.
Виктор Шаубергер старался не паниковать. Он прожил долгую жизнь, а с возрастом чувство страха притупляется, словно острие ножа, что бесперебойно используется. Смерть пугает молодых. Но Шаубергер не мог позволить себе умереть, ведь у него ещё столько нереализованных идей! Изобретений, которые ждут своего часа, чтобы раскрыться, как цветок под теплом солнечного света.
Он остановился в берлинской гостинице, постоянно слыша автомобильный гул с улицы. Стоило подойти к окну, как голоса множества людей сплетались воедино, будто пчелиный рой. Заводы беспрестанно дымили, воздух пропитывало зловоние. Шаубергер поёжился, он не переносил большие города. Как люди умудрялись жить в подобных муравейниках, где нет места чистоте и зелени природы?
-Лес твой лучший друг и советчик, - говорил отец Виктора, потомственный лесничий. – Прислушайся к деревьям, почувствуй дыхание ветра на коже, посмотри, как вода течёт среди камней. Они не люди, они не обманут.
Шаубергер настолько привязался к природе, что не был способен покидать её на долгое время. Как у наркоманов возникала ломка, голова плохо работала, душу словно запирали в клетке.
Именно это с ним и собиралось сделать правительство, прислав телеграмму-приглашение в столицу. Вряд ли их интересовали проекты очистки воды Рейна, который настолько заилился, что превращался в болото. Нет, они прознали про его идеи по созданию нового двигателя, лишь машины имели значения для Рейха, а не природа.
Виктор вошёл в ванную комнату, повернул вентиль крана. Сполоснул лицо водой, убирая остатки сна. Взглянул на себя в декоративное зеркальце над раковиной: седой мужчина с густой бородой, выглядел куда старше, чем на самом деле. Пятьдесят один год, из которых он большую часть прожил в лесу, работая егерем.
Послышался стук, от которого у Шаубергера ёкнуло сердце. Время пришло, что ж, нельзя просто сдаться и выкинуть белый флаг. В конце концов, даже из самой безнадёжной ситуации можно извлечь выгоду.
Он прошёл в гостиную, схватился за ручку двери.
На пороге стоял Юлиус Штрейхер, в гражданской одежде, позволявшей думать, что визит сугубо неофициальный. Последний раз они виделись в 1935 году, в Нюрнберге, когда Виктору позволили прочесть лекцию работникам конгломерата «Сименс». Шаубергер так распоясался, ощутив невиданный прилив адреналина, что вместе с тезисами о взаимодействии природы и человека, проговорился о проекте двигателя, использующего энергию воды и воздуха.
Тогда он не получил нужной поддержки. Видимо, всё изменилось крутым образом, развернувшись на 360 градусов.
Штрейхер ровесник Шаубергера, но выглядел моложе. Неказистый с виду, лысый и с усами-щёточками как у Гитлера. Нос кривой, а уши маленькие, похожие на вареники. Гауляйтер Франконии, пользовавшийся уважением фюрера, за то, что много лет назад поддержал его в «Пивном путче». Естественно, Гитлер обожал своего соратника не только за это. Юлиус являлся конченным расистом, ненавидящим евреев ещё больше, чем кто-либо в СС. О нём ходило множество паскудных слухов, в том числе о зверствах по отношению к заключённым. Впрочем, нацистам плевать на убийства евреев, зато склонность Штрейхера к изменам весьма раздражала. Он не упускал ни одной юбки, раздвигая ноги каждой женщине, что попадалась на пути.
Все эти сведения промелькнули в сознании Шаубергера, когда он разглядывал лицо гостя. Хотелось захлопнуть дверь перед физиономией этой сволочи, но Виктор расплылся в фальшивой улыбке и протянул ладонь:
-Рад тебя видеть, Юлиус. Всё хорошеешь, а я, наоборот, становлюсь развалиной!
Штрейхер обменялся рукопожатием и усмехнулся, оценив юмор.
-Держу пари мозги у тебя всегда свежие, Виктор, - сказал Штрейхер, заходя в номер. – Благо идей нескончаемый поток.
Шаубергер присел в кресло, что стояло напротив окна. Юлиус занял место на диване и положил ногу на ногу. Казалось, происходила встреча старых друзей.
-Закажем пива? – спросил Шаубергер.
-Я предвосхитил твои желания, - кивнул Штрейхер. – Когда был внизу заказал пару стаканов у консьержа.
Виктор демонстративно захлопал в ладоши.
-В таком случае, можешь сразу перейти к делу, - сказал он. – Твоя телеграмма застала врасплох. Я считал, что Рейху больше не нужны мои услуги.
-Чушь! – фыркнул Юлиус. – Всего лишь отложены в долгий ящик, пока мне не удалось убедить в этом фюрера. Адольф верит, что новые технологии обеспечат немцев лучшим будущим, поставят нас на вершину. Твой вихревой двигатель — это фантастика! Если оборудовать им наши самолёты…
-Хотите использовать двигатель для войны? – перебил Шаубергер. – Можешь не стараться, я не соглашусь никогда, это идиотизм. Я всегда презирал убийство невинных людей.
Лицо Штрейхера покрылось красными пятнами, он вытащил из кармана платок и вытер пот на лысине. Глаза сузились, словно у кота, что охотился за птичкой.
-Ты пессимист, - сказал он, - а кроме того ещё и большой гуманист, что приводит меня в бешенство. Нельзя построить идеальное общество, не окунув руки по локоть в крови. Никто не предоставит финансирование проекту, который будут использовать для экспериментальных полётов. Цель одна – боевое применение. И лишь после победы, двигателем оборудуют гражданские суда.
Шаубергер поморщился, разговор заходил в неподходящее русло.
-Ты забываешь фразы из моей лекции, - произнёс он. – Повторить? Для того, чтобы осуществить наше стремление к светлому миру, нужно желание! Желание непоколебимое, лишённое алчности, убожества и ненависти. К сожалению, нынешний Рейх лишён человеческих качеств, зато перенасыщен жаждой власти и убийств. Гитлер не желает никому служить, что в корне неверно.
-Советую подбирать слова, мой друг, иначе… помнишь, что говорил Цезарь? «Пока нас боятся, пусть хоть ненавидят!» Немцы никому ничего не должны!
Шаубергер махнул рукой:
-Человечество! Ты возвысишься! Ты сумеешь управлять природой, если научишься ей подчиняться!
Штрейхер покачал головой и проговорил:
-Мечтатель! Ни один человек не захочет ползать на коленях в лесу, прося у природы снисхождения. Это мы хозяева мира, подчинили себе землю, воду, воздух и
