телевизор.
— А телевизор-то зачем? — удивилась Ксюша. — У нас же есть!
— Это — японский, цветной, — ответил я. — К вашему КВН приставку было бы не подключить, тогда бы и подарок мой потерял бы смысл.
— Ксю! — завопил пацаненок. — Ну как же ты не понимаешь!.. Это же — Япония!
— Разбирайтесь сами! — отмахнулась сестричка. — У меня дел по горло. Гости скоро начнут подходить… Ты бы переоделся, Володька!
— Я переоденусь, — пообещал тот.
Мы отволокли коробки в комнату. Я вытащил телевизор, снял с тумбочки старый, предварительно отключив его от антенны и электросети. Водрузил новый. Воткнул штекер, включил вилку в розетку. Приставку пока подключать не стал. Новорожденный сам достал ее из коробки и зачарованно разглядывал, особенно — световые пистолеты. Советский школьник не избалован такими игрушками. Игровые автоматы были достоянием больших городов. Телевизор прогрелся, и на нем появилось изображение.
— Ух ты! — выдохнул братишка. — Ксю, посмотри как классно!.. Будто — в кино!
Вытирая руки полотенцем, сестричка выглянула из кухни.
— Действительно здорово, — кивнула она, — но если вы мне не поможете накрыть на стол, дорогие мужчины, я сейчас это чудо выключу и унесу в чулан!
— Обязательно — поможем, — пообещал я.
— А как же — приставка? — спросил Володька.
— К тебе же дружки придут?
— Ну да, — кивнул брательник. — Алька, Серый, Тришка — со старой школы…
— Ну вот, с ними и поиграешь, — сказал я. — А пока надо сестренке помочь.
— И ты еще обещал переодеться! — напомнила брату Ксения.
И мы принялись перетаскивать из кухни вазочки с салатами, блюда с нарезанной колбасой и сыром, соленья, маринованные грибы и прочие домашние заготовки. Здоровенную фарфоровую супницу, от которой очень вкусно пахло и пирог с поджаренной корочкой. В это время на крыльце послышался стук, видимо, пришедшие гости сбивали с обувки снег. Борисова зыркнула на брата и тот кинулся в свою комнату переодеваться. Дверь отворилась, и вместе с паром на кухню шагнул здоровенный дядя лет сорока пяти.
— Здравствуйте! — басом возгласил он, снимая шапку.
— Добрый вечер Константин Тихонович! — произнесла сестренка. — Проходите!
Гость положил сверток, который держал в руках на близ стоящую табуретку и принялся снимать полушубок. Ксюша стала ему помогать. Потом пришедший вытащил ноги из валенок, пригладил редкие с проседью волосы и спросил:
— Ну а где наш именинник?
— Переодевается, — ответила хозяйка дома.
— Ну, подождем, — сказал гость и протянул мне руку. — Мое имя-отчество вы слышали, молодой человек, — произнес он. — А вас как зовут?
— Александр Сергеевич, — ответил я, отвечая на рукопожатие.
— Это классный руководитель Володьки, — уточнила Ксюша.
— Наслышан, — кивнул Константин Тихонович. — Ну, что-то долго возится виновник нынешнего торжества. Он же не барышня…
— Дядя Костя! — с радостным воплем ворвался на кухню братишка.
Тот обнял пацаненка и вручил ему сверток.
— Держи! Поздравляю с Днем Варенья!
— Ой! — спохватилась сестренка. — Я варенье забыла достать из погреба!
Все присутствующие рассмеялись.
— Я могу помочь, — предложил я.
— Да, пожалуйста, Саша! — согласилась она. — А вы, Константин Тихонович, проходите, садитесь за стол.
— Пойдем, Володька, — сказал гость.
Он увел шуршащего оберточной бумагой виновника торжества в комнату, а Ксения откинула один из лоскутных ковриков и я увидел вырезанный в полу квадрат с утопленным в доску железным кольцом. Я понял, что это и есть люк, ведущий в погреб. Наклонился, ухватил за кольцо и потянул крышку люка на себя. Дохнуло сырым холодом. Хозяйка дома взяла свечку, зажгла ее и принялась спускаться по короткой лестнице в подземелье. Наклонившись, я наблюдал за нею. Пламя свечи заколебалось от сквозняка и отразилось в рядах стеклянных банок, что стояли на полках.
— Саша, принимайте!
Она протянула мне трехлитровую банку, я взял ее за горлышко, вытянул на свет, поставил на пол рядом с собой, затем помог выбраться из погреба Ксюше и опустил крышку люка. Хозяйка дома накрыла его половиком и взяла банку, разглядывая надпись на бумажке.
— Клубничное, — сказала она. — Любите клубничное, Саша?
— Люблю, — сказал я. — Только давай на «ты»? Мне же не сорок с лишним…
— Ладно, давай, — кивнула сестренка. — А насчет того, что тебе не сорок… Константин Тихонович друг моего отца.
— Да я ничего такого и не имел в виду.
На крылечке снова затопали, теперь уже — множество ног. Дверь распахнулась и в кухню ввалилась ватага пацанов. Двое были моими учениками, а третьего я не знал. Видать, это и был «Тришка со старой школы». Когда пацан снял шапку, под ней оказался целый сноп белобрысых волос.
— Здрасте! — хором поздоровались новые гости
— Здрасте, тетя Ксеня! — добавил Тришка.
— Здравствуйте, мальчики! — откликнулась та.
— Привет, пацаны! — заорал Володька, снова появляясь на кухне. — Пойдемте, позырите, что мне подарили.
Однако друганы стеснялись. Они степенно разулись, разделись и начали совать ему подарки, которые принесли. Книжку, коробку с конструктором, футбольный мяч. Подарки были вполне детские, как и моя приставка, впрочем, но это и хорошо, успеют еще повзрослеть. Четырнадцать-пятнадцать лет самый золотой возраст, с детством можно пока не прощаться, а интересы появляются уже взрослые. Володька, каким был сейчас настоящий я, уж точно пока был ребенком.
Раздевшись, разувшись, отдарившись — дружбаны отправились разглядывать другие подарки. Из комнаты донеслись короткие и энергичные реплики — «Офигенно!», «Круто!», «Прикольно!». Понятно, что относились эти определения, скорее всего, к приставке. Мы с сестренкой тоже пошли в комнату, где за столом сидел всеми покинутый Константин Тихонович и смотрел по японскому телевизору сказочный фильм. Я сел на свободный стул. Ксюша рядом. Заметив нас, друг семьи с готовностью потянулся к бутылкам, которые стояли рядом с ним.
— Я там пальтишко принес Володьке, — сказал он. — Он примерил — вроде впору.
— Спасибо, Константин Тихонович.
— Гости будут еще? — уточнил тот.
— Подружка может придти, — ответила хозяйка дома. — Если сумеет отпроситься с работы.
— Ну тогда можно начинать, — сказал второй, после меня гость. — Эй, пацаны! Потом свои финтифлюшки разглядите. Марш за стол!
Меня покоробила такая бесцеремонность, но я понимал, что не следует лезть со своим уставом в чужой монастырь. О том, что
